Горячая зима

Летом, когда жара выдавливала людей в тень, часть публики, разморенной июльским солнышком, бодро медитировала над тем, что война выгодна верховной власти и что войска рвутся в бой, но их не пускают. Отсюда делались выводы о том, что кому-то выгодно поддержание вялотекущего противостояния. Удивительно, но примерно в это же время, с той стороны тоже пошел поток информации о том, что Киев отвергает любые предложения по прекращению военных действий. Чуть позже стало известно, от каких именно предложений отказался Киев.

Ими оказались: амнистия всем головорезам лугандона, проведение выборов в мятежном анклаве и внесение в законодательство Украины изменений, позволяющих создание подобных территорий, фактически управляемых Кремлем.

Ну и конечно же – отказ от евроинтеграции и евроатлантических перспектив. Чуть позже, с вариациями, эти вещи стал петь оппоблок, медведчуки-пинчуки, Гадя и прочая дрянь.

Собственно говоря, нам предложили капитулировать и принять условия Кремля, а взамен, Кремль решил перестать стрелять, но решать все вопросы по звонку Путина, примерно так, как он их решает в самой России, Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, Карабахе и Сирии. И вот когда они получили ответ: «спасибо, не надо», эта часть публика затянула унылую песню о «зраде».

Причем, тут были некие вариации. Диапазон был очень широким, от медведчуковского «Украины вообще нет» и пинчуковского «а давайте сдадимся», до псевдо-патриотического: «а давайте сейчас ринемся и все решим одним рывком». Постепенно, стало формироваться мнение о том, что армию специально не пускают в бой, ибо уже обо всем договорились и все порешали.

И вот прошла серия боев на Светлодарском направлении.

Насколько можно судить, тактика руководства ВСУ, сводилась к двум основным моментом. Первое, проводилась фиксация того, кто, когда и откуда начинает военные действия. Думаю, что имеются специальные архивы, где все это задокументировано и обвязано объективными доказательствами. То есть, ВСУ дожидались, когда боевикам приспичит продемонстрировать Москве свою активность и тогда – потихоньку идти в контратаку. Таким образом, определялся зачинщик каждого конкретного обострения, и раз оно уже произошло, ВСУ наносили ответный удар, а когда позволяли обстоятельства, проводили контр-наступление коротким и неглубоким наступлением.

При этом, либо занимались новые выгодные позиции, либо уничтожались, либо занимались позиции противника. То есть, противник начинал обострение, и мы уже не только отвечали, но и шли вперед.

Второй момент – тоже очень важен и выверен.

Продвижение вперед происходит (пока) на участках, которые по Минску, закреплены за нашими войсками. Де-юре, мы не нарушаем Минска, а силой исправляем нарушения договора противником. С любой точки зрения это – выгодная и обоснованная тактика. Все, что делает противник – нарушения Минска. Даже когда он спокойно стоял на старых позициях, он и тогда нарушал Минск. Но когда все тихо, это никого из «гарантов» особо не волновало. Другое дело, когда начинаются активные боевые действия, все берут карты и внимательно смотрят, где именно идут бои. В результате выясняется, что бои идут на отведенной ВСУ территории. Это вызывает серию вопросов о том, что там делают российские оккупанты и почему они сами не освободили территории, как это предусмотрено Минском.

И вот теперь, когда войска пришли в движение и началось наступление малыми силами, те же самые люди, которые летом изнывали от бездеятельности ВСУ, теперь – воют о потерях.

Да, парней не вернешь и каждая жизнь – рана в теле Украины. Но наступление без потерь не обойдется, это скажет любой курсант военного училища. Наступательный бой, несет большие потери, чем оборонительный. А теперь представим, что летом мы пошли крушить врага всеми силами, а не теми малыми горстками, которые мы видим сейчас. Потери будут несравненно большими. Тем не менее, как это не цинично звучит, наши потери имеют соотношение оборонительного боя. То есть, даже неся потери, ВСУ воюют на порядок более успешно. И еще один важный момент. Контратака обеспечивается силами тех же подразделений, которые стоят в обороне. То есть, новые позиции захватываются силами взвода или роты. Еще раз, в наступление идет пехота, которая врылась в окопы. Ударные группировки ВСУ даже не намекают на свое присутствие.

Если пойдет большая драка, лугандонцы увидят совсем другую армию и другую картину. Пока это лишь легкий намек.

Что из этого следует? Надо не мешать военным ни паникой, ни шапкозакидательскими призывами. Им виднее, как, где и что делать в каждый конкретный момент. Мы можем лишь помогать им, передавая на передовую то, что можем передать или собирая деньги на особо нужные вещи, типа тепловизоров и прочих ништяков. Мы можем отнести в госпиталь фрукты или просто испеченный дома пирог. Блин, мы можем просто заплатить в кафе или в харчевне за наших бойцов. А верующие – пускай поставят свечку, знают за что. Вот это мы можем сделать. Остальное, они делают и сделают лучше, чем кто бы то ни был. И главное, они сами вычислят момент, когда надо будет бить так, чтобы в Россию вернулись все «отпускники», путь даже частями!