Вы говорите на украинском?

На модерации Отложенный

Я никогда не говорил на украинском языке. Никогда, вот только…

После первого класса, который я закончил  в Монголии, моего папу перевели  служить на север Украины, в город Чернигов.

Мне конечно тогда было все равно, а вот мои родители объездили или обходили весь город в поисках русской школы.

Русская школа – это школа в которой преподают все предметы на русском языке. Изучение украинского языка и литературы даже в русских школах обязательно.

В то время,  в Чернигове, было всего 4 или 5 русских школ. Ближайшая находилась в сорока минутах ходьбы от моего дома. Это если срезать и пробираться в школу дворами.

Я всегда учился  на хорошо и чуть бы не на отлично. Чуть бы не на отлично, это потому, что всегда и каждый раз, одинокая или враждебная четвертка была помехой   моим твердым пятеркам.

Я очень старался, но всегда предательская четверка, в каждой четверти делала меня четверочником.

На Украине, в городе  Чернигове, в очень   строгой школе,  по всем предметам мне ставили пятерки,  кроме украинского языка, в котором я болтался  от двойки до тройки. Носителями  украинского языка были все мои одноклассники, а я его просто никогда  не знал и никогда раньше не слышал.

Город Чернигов тогда общался на смеси украинского и русского языков. Украинский язык я познал только в школе.

- Класс, встать!  Учитель идет! - командовал  дежурный по классу.

- Здрастуйте дорогі діти!

Я ваша вчителька української мови та літератури.

Сiдайте, будь ласка!

Учительница долго говорила, что-то на украинском языке. Я ее внимательно слушал и мало, что  понимал.

- Ты  понимаешь, что она говорит?  - шепотом я спросил я соседку по парте.

- Понимаю, а ты нет?

- Только урывки слов. Переводи мне, пожалуйста.

Учительница говорила, соседка по парте мне на ушко, тихо  переводила.

- Встать! К доске! - кричала на меня учительница, - я запрещаю на моих  уроках шептаться!

Я встал. Подошел к доске.

- Как тебя зовут?

- Андрей.

- Андрий? – переспросила  учительница.

- Меня зовут Андрей, а не Андрий  - наивно,  ничего не подозревая,  возразил я  учителю.   

Если бы я, тогдашний второклассник, знал, что на украинском языке мое имя   Андрий, а не Андрей, то я не озлобил бы учительницу, а так…

Я стоял перед классом. Учительница громко и долго кричала на меня на украинском языке.

Сначала я немного  понимал, что она мне кричит, а потом меня переклинило. Я поплыл. Я зажался и перестал понимать  ее слова.

- Мама, забери меня пожалуйста из этой школы, - думал я.

Мне хотелось плакать, но плачут только девочки. Мальчикам стыдно плакать.

Я боролся с плачем.

Я стоял перед классом и как только мог держался.  Я старался не хлюпать носом и возвратить обратно текущие по щекам слезы.

Как бороться с учителем?  Учителя можно победить только знанием.

Я не спал, моя мама не спала. Вместе мамой мы до полуночи изучали украинский язык.

- Если тебе поставят двойку, то я не буду тебя ругать, - призналась уставшая мама, - мне даже взрослой трудно за один день выучить новый  язык.

- Четверка! Четверка! - я бежал домой, чтобы поделиться с мамой радостью.

- Москаль, он и в Африке москаль,  - шутила  моя однопартница, - ты вызубрил  наизусть украинские слова, но произношение!?

 Когда ты говорил на украинском, я сначала улыбалась, а потом  смеялась.  Тебе учительница  поставила четверку   за трудолюбие.

- Наши дома находятся рядом, давай после школы домой ходить вместе, - предложила она, - только у меня одно условие. Мы будем разговаривать всегда на  украинской мови.

Сказано, сделано. После уроков я тащил ее портфель. Мы разговаривали только на украинском языке.

Сначала у меня  ничего не получалось, а потом я разговорился. Вот только русский акцент  мне победить не удавалось.

- Москаль есть москаль, - с улыбкой говорима мне она.

После третьей четверти мне мама сказала, что папу переводят служить  на повышение в другой гарнизон.

Я долго не решался признаться соседке по парте о скором расставании, а потом набрался смелости и выпалил все как есть.

Она загрустила.

- Я не хочу другого соседа по парте. Ты напишешь мне письмо?

Папа и мама грузили вещи в армейскую машину. Я грустил.

Огромный гарнизон, огромный полигон, где ежедневно стрелял чуть ли не весь Киевский военный округ. Туда наша семья переехала жить.

Дело конечно не в гарнизоне и не в полигоне. Новая школа всегда стресс для любого школьника. Все не то, к чему я уже успел привыкнуть. Школа другая. Соседка по парте какая-то не такая, да и от изучения украинского языка меня освободили.

Дети военных освобождались от изучения украинского языка. Зря.

Тогда я радовался, что меня не заставляют вивчать мову, а сейчас я подумал, что тогда изучать украинский   было  нужно.

Зачем? Затем, чтобы книги читать и разговаривать.  

Практически вся восточная Европа на мови размовляет. Мне хватило недели, после  которой  болгары стали принимать меня за своего.

Мне помогала мова.

 

Через несколько дней после переезда,  я  взял чистый лист бумаги и неровным детским почерком написал письмо.

Ответ пришел через три недели.

- У меня новый сосед но парте, - вот только  ты… с тобой я не скучала.

Мы долго переписывались. Мой почерк со временем стал кривым и неказистым. Ее почерк наоборот хорошел.  Он стал красивым и нежным.

Время стремительно шло, а мы все переписывались и переписывались.

Незаметно, во время переписки,   мы  повзрослели. Она поступила в институт, а я в военное училище. Наша переписка редко, но регулярно продолжалась.

Мне сложно оценить наши отношения. Если сказать, что  это просто переписка, то это конечно  не правда.  Если  претендовать на что-то большее, то скорее всего,  это не так. Нас всегда и постоянно сближали письма. Мы переписывались. В письмах мы были как никто были близки и откровенны. Мы делились друг с другом таким, каким    ни кто никогда не поделится.

В письмах мы конечно, в шутку,  обсуждали нашу предстоящую встречу, но мы прекрасно знали, что мы  не встретимся никогда. Почему?

Я не знаю почему.

Потом у  нее для писем ко мне  не хватало времени. Она  студентка. Она училась в киевском университете,  жила в общаге. Там, я так думаю, жизнь била ключем. 

У меня для написания писем времени было навалом. Это конечно шутка.

 На самом деле у меня конечно не было не секундочки ни минуточки, чтобы сесть и  написать  толковое  письмо.  Такова жизнь курсанта. Письма ей я всегда писал в уме стоя  караульным на вышке или стоя дневальным на «тумбочке».

Сотни, а может быть миллионы писем мной были придуманы в караулах и  в  нарядах.  Отправленных писем было мало. 

- Я замуж выхожу, - это было ее последнее письмо.

Я взял чистый листок бумаги. Я долго смотрел на него, но так ничего не решился написать.

Снилась ли мне она? Да.

Снился ли ей я? Я не знаю.

Через много лет, от друзей, тогдашних однокашников, я узнал, что она была несколько раз замужем и каждый раз неудачно.

Подобная история постигла и меня.

Сейчас мы живем в разных городах. Она в Киеве, а я в Москве.

- Она боится с тобой общаться, потому что после школы она потолстела, как она считает, - писали мне тогдашние одноклассники.

- Мне плевать, - писал я школьным друзьям, - я просто хочу ее видеть. Дайте ее адрес.

Мне кажется, что время летит быстрее  самого  быстрого современного  реактивного  снаряда или лайнера.

Мы созвонились,  а  потом  наступило волнительное и радостное предвкушение встречи.

- Уважаемые пассажиры, наш самолет  совершает   посадку в  аэропорту Борисполь, города Киев.

Просьба,  пристегнуть привязные ремни. Спинки кресел  необходимо вернуть в исходное положение.  Посадка состоится примерно через 30  минут. Температура за бортом плюс 17 градусов.

Всего несколько дней мы были вместе.  Я даже не успел оглянуться, как вдруг:

- Уважаемые пассажиры! Наш самолет  совершает полет   из  аэропорта Борисполь, города  Киев в аэропорт Внуково  города  Москва. Примерное время полета один час 30 минут. Температура за бортом 17 градусов.

Я сидел возле иллюминатора. Самолет набирал высоту. Я смотрел на ночной Киев.

Тысячами, миллионными, ярких огней провожал меня благодарный Киев.

Я смотрел на эти никогда не гаснущие огни.  Я выбрал один из этих огоньков.

Я придумал для себя, что рядом с одним из них  стоит моя любимая. Огонек сначала был ярким при ярким, а потом самолёт набрал предельную высоту, после которой мой огонек погас.

Я закрыл глаза. Три коротких дня и две бессонных ночи    мы были вместе.

Неожиданно самолет стало дико затрясло. Я смотрел в иллюминатор и увидел, как крыло самолета резко ушло вниз, а потом оно  также резко взмыло вверх.

- Епть! – выкрикнул я.

- Ух! – вздохнули  пассажиры.

В салоне самолета выключили свет.

- Уважаемые пассажиры, - говорила приятным голосом стюардесса, - наш воздушный лайнер попал в зону турбулентности. Просьба всем пристегнуть ремни.

Наш самолет настолько дико болтало, так что я несколько раз успел попрощаться с жизнью, а потом все стало тихо  и спокойно.

Самолет спокойно летел, его двигатель привычно ревел, я в кресле спокойно  сидел.

- Уважаемые пассажиры!  - говорил командир воздушного судна, - по метеоусловиям   Внуково  и все московские аэропорты не имеют возможности нас принять.  Наш самолет возвращается в аэропорт Борисполь, города  Киев. Просьба  вернуть кресла в исходное положение, пристегнуть ремни безопасности и   дожидаться посадки.

 - В Киеве произошла  революция, - перешептывались пассажиры.

Самолет долго кружился над Киевом и  не  решался приземлиться. Киевская  революция возможно  испугала пилотов,  а может произошло что-то другое.

Мы долго сидели в салоне самолета, потом нас перевезли в зал  ожидания.

Я постоянно звонил, но она не отвечала.

 Я поехал к ней домой. Там ее не было. Я стоял радом с оцеплением, но меня внутрь не пустили.

Потом я  стоял в аэропорту.

- Привет, - сказала мне Она.

Я здесь!  У  меня есть два билета на самолёт, летим?

Самолет долго кружил над городом. Она долго смотрела в иллюминатор на исчезающие,  прощальные  огоньки своего города.

Она грустила.

Потом мы укутались пледом, который нам принесла стюардесса. Потом мы робко поцеловались.

- Уважаемые пассажиры, - объявил командир корабля, - в нашем самолете целоваться разрешается!

Мы с головой укутались в плед. Мы обнялись крепко при крепко, так чтобы никогда не отпустить от себя друг друга.

Самолет набрал высоту. Мотор ревел. Мы не отпускали из объятий друг друга.

Я не знал куда мы летим

Мне показалось,  что мы что летели в  детство, туда, где мы разговаривали   детскими голосами.