Беловежская Пуща как модель развода

Фото из Rambler

Пресс

Государства, называемые федеративными, бывают со­вершенно разными по степе­ни федерализации. В тех, которые являются федера­циями в полном смысле это­го слова, отношения между федеральным центром и субъектами федерации стро­ятся на основе баланса инте­ресов и, соответственно, вза­имного уважения. Так, ха­рактеризуя, например, взаи­моотношения центра и кан­тонов в Швейцарии, один из зарубежных экспертов отме­тил: «Федеральные власти обычно пользуются своими полномочиями с должной осмотрительностью, так как не хотят нанести обиду са­мосознанию и самоуваже­нию кантонов». Федераль­ное правительство «старает­ся принимать политические решения в соответствии, а не против воли кантонов. Взаимное признание - это то правило, которое определяет отношения между канто­нальными и федеральным правительствами». Основ­ные принципы федерализма и баланс интересов центра и субъектов соблюдаются и другими федерациями в странах либеральной демо­кратии.

На этом фоне удручающе выглядят федеративные от­ношения в России. Собст­венно, это даже не федера­лизм, а скорее его имитация. Не случайно президент РФ давно не использует такие слова, как федерация, феде­рализм, федеративное уст­ройство. Мягко говоря, иг­норирование принципов фе­дерализма - это один из ито­гов его деятельности. Пост­роенный по строго иерархи­ческому принципу россий­ский федерализм является  по существу унитарным, ка­кими бы несовместимыми ни казались понятия «феде­рализм» и «унитаризм».

Субъекты РФ и, в первую очередь, республики нахо­дятся под постоянным прес­сом со стороны федеральной власти. Существовавшее до начала 2000-х годов спра­ведливое распределение на­логовых доходов между цен­тром и регионами по прин­ципу 50/50 было отменено в одностороннем порядке федеральной властью путем изъятия соответствующей нормы из Бюджетного Кодекса Российской Федера­ции. Видимо, центр посчи­тал, что регионам достаточно и 30% собираемых на их территориях налогов, при­своив себе остальные 70 процентов, без освобожде­ния регионов в соответству­ющем объеме от расходных обязательств.

Такое перераспределение финансовых ресурсов чрева­то некоторыми негативными последствиями: 1) лишени­ем регионов стимулов для интенсивного развития и снижением их возможнос­тей в решении экономичес­ких и социальных вопросов; 2) усилением зависимости субъектов федерации от принимаемых федеральным центром решений, в том чис­ле и в области распределе­ния финансовых ресурсов. Федеральный центр полу­чил в руки дополнительно мощный рычаг для полити­ческого давления на субъек­ты федерации.

При этих условиях межбюджетные отношения, включая характер и объемы федеральных трансфертов, могут стать заложниками патрон-клиентских отношений между федеральным центром и субъектами феде­рации. Увеличивается риск субъективизма в политике отношений с регионами, определяемого тем, насколько руководители региона вхо­жи в московские коридоры власти. Возникает и опас­ность коррупционных сде­лок.

Установление патронажно-клиентельных отношений свидетельствовало бы о том, что федеративные отноше­ния в значительной части выходят за пределы инсти­туционального поля; отно­шения в рамках институтов федерализма подменяются неформальными связями.

С учетом этого представ­ляется важным в соответст­вии с общепризнанной прак­тикой многих зарубежных федераций сохранить отно­шения Центр - регионы в строгих институциональных рамках, что делает их про­зрачными и предсказуемыми.

Субъекты РФ, можно ска­зать, не имеют налоговых прав. Вся налоговая система жестко построена федераль­ной властью в односторон­нем порядке. Конституцион­ная норма о том, что уста­новление общих принципов налогообложения и сборов относится к предметам сов­местного ведения Российской Федерации и ее субъ­ектов, превращена в фик­цию.

Становится обычным для российской центральной власти принудительно возлагать на субъекты федера­ции дополнительные соци­альные обязательства без со­ответствующего финансиро­вания. Это известные в меж­дународном финансовом словаре так называемые «нефинансируемые мандаты».

Такая практика позволяет федеральному центру вы­глядеть в качестве власти, проявляющей заботу о бла­госостоянии народа. Ответ­ственность же лежит на региональных властях, на них можно перевести в случае необходимости стрелку протестных настроений. Так, майские 2012 г. указы прези­дента РФ, увеличившие со­циальные обязательства ре­гионов и не обеспеченные адекватным финансировани­ем, оценены специалистами как экономическая ошибка, вызванная политическими причинами.

Может быть, следует за­крепить норму, исключаю­щую возможность нефинансируемых мандатов, в новом договоре с Москвой, если таковой когда-нибудь будет заключен. Хотя вряд ли центр пойдет на это. По-ви­димому, давно назрел вопрос о принятии федерального за­кона о запрещении нефинансируемых мандатов вообще или, как вариант, свыше определенной суммы. Ведь и Госсовет РТ, и депутаты Государственной думы и чле­ны Совета Федерации от Ре­спублики Татарстан имеют право законодательной ини­циативы и могли бы внести на рассмотрение федераль­ного парламента проект со­ответствующего закона. Но вряд ли это осуществимо из- за страха потерять хлебное место.

Опыт человечества пока­зывает, что есть такой метод воспитания, образования и, конечно, руководства, как собственный пример. В этой связи было бы полезно для всех, если бы кремлевская администрация и федераль­ное правительство взяли бы под прямое управление 2 - 3 наиболее отсталых региона и в пределах существующих там финансовых ресурсов и условиях показали бы на де­ле, как надо выводить такие регионы в передовые. Если они не способны это сделать, следует, наконец, ослабить узду и дать регионам больше финансовой и управленческой свободы, особенно тем, которые доказали на деле свою эффективность и само­достаточность.

Увеличение налоговой на­грузки и сокращение финан­совых ресурсов субъектов федерации, в том числе по­пытка лишить хорошо рабо­тающие регионы федераль­ных субсидий в рамках софинансирования при учас­тии субъектов федерации в реализации федеральных и региональных проектов и программ, сопровождается попытками заставить про­двинутые регионы оказы­вать финансовую помощь отстающим в своем разви­тии субъектам. Вопрос этот довольно сложный.

Конечно, вряд ли можно отрицать, что регионы-реципиенты нужда­ются в поддержке. Но для этого на федеральном уров­не должен быть разработан и законодательно прописан та­кой механизм выравнивания бюджетноИ обеспеченности субъектов федерации, который бы, с одной стороны, не плодил иждивенчество сре­ди одних регионов и не оби­рал и раздевал другие.

Не лишним будет учиты­вать и опыт более развитых федераций. Вопрос о вырав­нивании приобрел в свое время особую остроту в ФРГ, в частности, в связи с присоединением относи­тельно бедных восточных зе­мель бывшей ГДР, но вырав­нивание касалось и запад­ных земель, из которых са­мые богатые возмущались возложенным на них бреме­нем передавать часть зарабо­танных ими денег бедным землям.

Вопрос рассматривался и в Конституционном суде Гер­мании, который записал в одном из своих решений следующее: «обязанность од­ной земли субсидировать другую землю влечет за со­бой определенное ограниче­ние финансовой автономии земель» (имеется в виду ав­тономия земель-доноров). Суд пришел к заключению, что ни один законодатель­ный акт о выравнивании не может «угрожающе ослаблять финансовую систему земель или приводить к уравниванию земельных фи­нансов». По мнению Кон­ституционного суда ФРГ, выравнивание бюджетной обеспеченности бедных зе­мель до среднего по стране уровня не стимулирует эти земли развивать собствен­ную налоговую базу.

Очевидно, что в интересах экономического роста стра­ны необходимо инвестиро­вать ресурсы в первую оче­редь в экономику наиболее развитых субъектов федера­ции, которые могли бы в этих условиях выполнить роль паровозов, способных вытянуть страну из кризиса и на этой основе улучшить экономическое и социальное состояние менее развитых регионов.

По свидетельству широко известного российского специалиста в области экономической географии и регионалистики профессора Н. Зубаревич, «мировой опыт показывает, что инвес­тиции в сильные территории ускоряют развитие всей страны». Но «потенциал регионов-лидеров, - продолжа­ет она, - может быть реали­зован только при большей финансовой и управленческой самостоятельности (внешний фактор) и активи­зации конкуренции за инвестиционные ресурсы, кото­рая способствует модерниза­ции институтов (внутренний фактор)».

Деформация российского федерализма затронула не только финансово-экономи­ческую и социальную сфе­ры. Она проявляется и во властно-управленческих от­ношениях. Только в России глава государства может отстранить от должности пер­вых руководителей субъек­тов федерации, избранных на всеобщих выборах в реги­оне и при ясно выраженной воле народа.

Невозможно представить, как президент США мог бы уволить губер­натора штата или канцлер ФРГ - отправить в отставку премьер-министра какой-нибудь немецкой земли. Как и трудно представить, чтобы федеральный министр имел право ходатайствовать перед президентом об увольнении губернатора. Уже не раз го­ворилось и о том, что созда­ние в субъектах федерации многочисленных территори­альных структур федераль­ных органов власти ограни­чивает управленческий по­тенциал субъектов и не спо­собствует повышению эф­фективности управленческой деятельности в регионе.

Большая группа ученых Института социологии РАН осуществила научный проект «Проблемы реформиро­вания властно-управленческой вертикали в контексте процессов социально-культурной модернизации регио­нов». Давая общую оценку проблемной ситуации в отечественной системе управле­ния, ученые заявили: «Тра­диционное административ­ное командование сверху вниз, на котором основыва­ется официальная методоло­гия управления в стране, неадекватно нашей эпохе». Прислушаться бы к этому тем, кто рулит в стране и ее регионах.

Нарушает такие принципы федерализма, как субсидиар­ность и единство в многооб­разии, предпринятый федеральной властью в 2000-е го­ды ряд акций в сфере куль­туры. О каком многообразии может идти речь, если феде­ральная власть принуди­тельно заставляет все нерус­ские народы использовать в качестве графической осно­вы своих языков только ки­риллицу? Не вяжется с федералистскими принципами и принудительное изъятие национально-регионального компонента из федеральных образовательных стандартов.

Как и другие субъекты фе­дерации, Республика Татар­стан сильно урезана в своих правах. Так что от ее сувере­нитета, если он вообще ког­да-нибудь существовал, ос­тались, как говорится, рожки да ножки.

В последнее время выдви­нуты идея о так называемой «российской нации», кото­рая якобы образовалась в нашем обществе, и предло­жение об издании федераль­ного закона о «российской нации» с неизвестным со­держанием.

Уже многие уче­ные и деятели культуры вы­ступили против этой идеи, правда, по различным моти­вам. На какой основе хотят сбить всех в одну «российскую нацию»? На основе русского языка, русской культуры и православия? Ни великий русский язык, ни великая русская культура не нуждаются в навязыва­нии.

Но, наверное, не случайной была попытка ввести в школьные программы в качестве обязательного пред­мета такую дисциплину, как «Основы православной культуры». Складывается впечатление, что подоплекой идеи «российской нации» является мысль об ассими­ляции всего нерусского в русское и уничтожение этнической идентичности дру­гих народов.

Идея о «российской на­ции» отвергается рядом уче­ных по разным основаниям. Как верно заметил незадолго до своей смерти известный российский ученый профес­сор Г. Мирский, говоря о формировании российской гражданской нации, «базой для такого развития мо­жет быть только формирова­ние гражданского общества, немыслимого, в свою оче­редь, без укоренения демо­кратических начал. Автори­таризм в условиях России почти неизбежно ведет к этнократии с пагубными по­следствиями как для рус­ских, так и для прочих наро­дов нашей общей земли - Российской Федерации».

По другим основаниям неприемлемой идею россий­ской нации считает этнополитолог С.И. Григорьев.

Оценивая эту идею, выдви­нутую, по его мнению, в кру­гах современной либеральной политической элиты России, он пишет: «И это не­смотря на то, что к началу XXI в. стало вполне ясно: российской нации как госу­дарственно-гражданского со­общества населения не полу­чилось. Никто из русских, проживающих в современ­ной России, не включает в одну нацию с собой представителей других националь­ностей живущих в стране, а те так же не относят себя к русским, как и русских к своему национальному сооб­ществу. Никто из них не ста­вит знак равенства между понятиями «русская нация» и «россияне», не отождеств­ляет их со своей националь­ностью, не включает в свою национальность другие на­циональности».

Психологи­ческая ненастроенность счи­тать себя частью российской нации порождена боязнью утратить свой статус и соб­ственную идентичность.

По-видимому, говорить о российской нации прежде­временно и в силу влияния на межэтнические отноше­ния тех объективно сущест­вующих в российском обществе негативных факторов, которые перечислены в Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года. Назову некоторые из них:

-   это проявления ксенофо­бии, межэтнической нетер­пимости, этнического и ре­лигиозного экстремизма, терроризма;

- высокий уровень соци­ального и имущественного неравенства, региональной экономической дифферен­циации;

-    размывание традицион­ных нравственных ценностей народов Российской Фе­дерации;

-   правовой нигилизм и вы­сокий уровень преступности, коррумпированность отдель­ных представителей власти;

-  сохранение проявлений дискриминации по отноше­нию к гражданам различной национальной принадлежно­сти в правоприменительной практике;

-   недостаточность образо­вательных и культурно-про­светительских мер по фор­мированию российской гражданской идентичности, воспитанию культуры межнационального общения, изучению истории и тради­ций народов России, их опы­та солидарности в укрепле­нии государства и защиты общего Отечества;

-   распространенность нега­тивных стереотипов в отно­шении некоторых народов.

Таким образом, указанные в официальной Стратегии государственной националь­ной политики негативные явления делают бессмысленной саму постановку в на­стоящее время вопроса о сформированности «россий­ской нации». В нынешних условиях понятие «россий­ской нации» по политичес­кой и идеологической на­правленности напоминает известный, но довольно под­забытый сугубо пропагандистский тезис о советском народе как новой исторической общности людей.

Российский опыт послед­них десятилетий свидетель­ствует о неприемлемой для подлинных федеративных отношений практике, когда федеральные законы, в том числе по предметам совмест­ного ведения, принимаются без должного участия и со­гласования с субъектами фе­дерации. А в правовом госу­дарстве, каким называет себя Россия, законы должны со­блюдаться.

Однако при всей кажущейся привлекательности и да­же обоснованности принци­па «Диктатура закона», он нуждается в существенной оговорке: сами законы долж­ны быть справедливыми. Не должно быть, например, за­конов, нарушающих баланс интересов обеих сторон фе­деративных отношений. Для федеративной системы наиболее приемлемы «рамоч­ные» федеральные законы, которые принимаются с уча­стием субъектов федерации и устанавливают общие принципы правового регулирования в конкретной сфере деятельности.

Такие феде­ральные законы оставляют субъектам федерации свобо­ду действовать в установлен­ных законодательных рам­ках и принимать свои зако­ны, учитывающие регио­нальные особенности. Но пойдет ли на это российский федеральный центр?

Взаимоотношения феде­ральных и региональных ор­ганов власти носят односторонний характер.

Что требу­ет центр от субъектов феде­рации:

(а) обеспечения нуж­ных результатов на выборах федеральных органов государственной власти;

(б) аккуратного перечисления фи­нансовых ресурсов в феде­ральный бюджет;

в) полно­го подчинения указаниям центра;

(г) недопущения протестных выступлений на их территориях.

А что вза­мен? Мне кажется, что это риторический вопрос.

В целом, судьба федера­лизма в России остается неопределенной. Формально, в соответствии с Конституцией РФ и другими федераль­ными законами, российское государство называется фе­деративным. Фактически - апробированные мировой практикой принципы феде­рализма постоянно нарушаются. Усилий только прези­дента Татарстана и несколь­ких губернаторов для вос­создания на российской зем­ле подлинного федерализма явно недостаточно. Беда российского федерализма за­ключается в том, что в Рос­сии в настоящее время нет ни одной мощной социальной и политической силы, которая выступала бы за фе­дерализм.

По-видимому, бо­лее или менее последовательными сторонниками федералистских идей и практи­ки остаются пока отдельные политики и часть научной общественности. Но без широкой социальной базы, под­держки и политической воли власть имущих перспективы российского федерализма весьма туманны, если они есть вообще.

Мидхат ФАРУКШИН, академик АНТ

Газета ”Звезда Поволжья” № 03  26 января 2017 года, Казань

Другие материалы газеты на сайте http://www.zvezdapovolzhya.ru/ 

Комментарий публикатора:

Да, действительно, процесс созревания России идёт интенсивнее в республиках, чем в московских кабинетах.

И уважаемый Мидхат Фарукшин, бесспорно, прав, обращая внимание россиян на зыбкость нынешнего состояния межнациональных отношений в России и отсутствие у Москвы адекватного ответа на повседневную практику народов.

Вообще, «федеральный центр» поспешно пытается сколотить «российскую нацию», видимо, боясь повторения экспромта Беловежской Пущи со стороны национальных республик в составе РФ.

Ноги растут от дремучей великоимперскости центра. Вся трёхлетняя эпопея раскручивания концепта «Русский мир» в целях «воссоздания» постыдно-колониальной «Новороссии», показала несостоятельность самой идеи, не говоря уже о сомнительных методах её воплощения в жизнь.

В самом деле, при «возврате» Крыма главной пропагандистской опорой было утверждение, что так решил «русский народ Крыма». Получается, что русских народов не менее нескольких десятков, хотя бы в каждом субъекте России. Но тогда каждый из этих «русских народов» может рано или поздно заиметь своё мнение о своём месте на земном шаре и потребовать смены своей дислокации.

Аналогично, долгое время были попытки утверждать о «русском народе» Донбасса. Затем, когда Россия отказалась признать итоги тамошних «референдумов» и «воссоединение с Россией»  не состоялось, жизнь заставила переименовать эти «народы» в русскоговорящее население, страдающее от навязывания ему украинского языка. Однако, как говорится, это уже другой коленкор…

А в это время  в тылу, в глубинной России, зреют силы, представляющие мощные национальные концепции, создавшие де-факто за постсоветский период полноценные государства, у которых не хватает лишь формального признания каким-нибудь Науру.

Неужели приближается вторая Беловежская Пуща и развод многодетной российской семьи по лекалам развода Союза?..

Ведь пока правящий класс России занимался дрессурой и усмирением Грузии, Украины, Сирии, в наших «домашних» республиках выросла новая генерация постсоветской элиты и проснулся  аппетит на самостоятельную жизнь без «старших товарищей и братьев».

И очень похоже на то, что Москве пора бороться  за русский язык и гражданские права русских не в Украине, а в своих национальных анклавах. А то как бы не проморгать станцию «Вылезай»…