Владимир Ленин – собиратель земель Русских

 

За пять лет, с 1917 по 1922 г., он сумел вывести страну из глубочайшего кризиса, разгромить ее внешних врагов, в число которых входили Англия, Франция, США, Япония, и, восстановив порядок в государстве, создать могучую советскую державу, СССР.

Не питавший симпатий к этому политическому деятелю У. Черчилль был вынужден признать: «Ценой нечеловеческих усилий он спас Россию от хаоса и развала и вернул ее на торную дорогу цивилизации».

Ни одному из правителей России не удавалось добиться столь впечатляющих результатов в такой короткий срок. Книга, представленная ныне вниманию читателей, рассказывает о великом российском государственнике и патриоте, собирателе земли Русской, — Владимире Ильиче Ленине.

***

Введение

Сейчас Ленина, большевиков хулят многие, особенно «наши» политические деятели, ученые, публицисты. Все это не ново. Между тем многие западные мыслители высоко оценивали деятельность Ленина, возглавляемого им Советского правительства, с глубоким уважением относились к Ленину как государственному деятелю.

Уместно привести суждения о Ленине, большевиках, о первом Советском правительстве английского писателя Герберта Уэллса, побывавшего в 1920 году в России и встречавшегося с Лениным. Многие утверждают, отмечает Г. Уэллс, что в бедствиях, обрушившихся на Россию, повинна власть большевиков. Но я не верю в это, говорит Уэллс. «Должен сразу сказать, что разоренная Россия отнюдь не подверглась нападению некой разрушительной и зловещей силы. Прогнивший строй сам по себе пришел в упадок и рухнул. Не коммунизм вверг эту гигантскую, пошатнувшуюся, обанкротившуюся империю в опустошительную шестилетнюю войну. Это сделал европейский империализм. И не коммунизм подверг истерзанную, и, быть может, погибающую Россию непрерывным нападениям платных наемников, интервенции и мятежам, не коммунизм стиснул ее в кольце жестокой блокады. Мстительный французский кредитор, тупоголовый английский журналист гораздо более ответственны за ее смертные муки, чем любой из коммунистов».

В бедственное положение Россию ввергла мировая война, а также нравственное и духовное оскудение ее правящих и имущих классов, продолжает писатель. У них не доставало ни ума, ни совести положить конец войне, положить конец всяческому разорению, они присваивали все блага, обрекая остальных на несчастья и порождая опасное недовольство, а потом было уже поздно. Они правили, разоряли страну и грызлись между собой, словно слепые, не видя неотвратимой катастрофы, покуда она не свершилась…

«Либеральные силы страны, не привыкшие к действию и безответственные, затеяли трескучие споры о том, быть ли России конституционной монархией, либеральной республикой, социалистической республикой, — чего только не предлагалось. Над всей этой шумихой театрально возвышался Керенский в позе благородного либерала. Повсюду маячили всякие сомнительные авторитеты, «сильные личности», лжесильные личности, русские праведники и русские «бонапарты». Все это — совершенно точные наблюдения Г. Уэллса.

В России, по мнению Г. Уэллса, в то время была лишь одна организация, которая имела единую программу действий, единую веру, единую волю — коммунистическая партия… Эта партия обладала безусловным моральным превосходством над всеми своими противниками, подчеркивал он. Большевистское правительство — самое бесстрашное и, вместе с тем, самое неопытное правительство в мире… Но по сути своей оно честно. Перед лицом величайших трудностей большевики стараются построить на обломках прошлого новую Россию. Можно оспаривать их идеи и методы, называть их планы утопией, можно высмеивать то, что они делают, или бояться этого, но нельзя отрицать того, что в России сейчас идет созидательная работа.

Г. Уэллсу Ленин в какой-то степени показался утопистом. «Он делает все, что от него зависит, чтобы создать в России крупные электростанции, которые будут давать целым губерниям энергию для освещения, транспорта и промышленности… Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, лишенной источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасла торговля и промышленность?.. Осуществление таких проектов в России можно представить себе только с помощью сверхфантазии» (Г. Уэллс. Россия во мгле. С. 24—25).

В какое бы волшебное зеркало я ни глядел, отмечает Уэллс, я не могу увидеть эту Россию будущего, но невысокий человек в Кремле обладает этим даром. Он видит, как вместо разрушенных железных дорог появляются новые, электрифицированные, он видит, как новые шоссейные дороги прорезают всю страну, как подымается обновленная и счастливая держава. И во время разговора со мной ему почти удалось убедить меня в реальности своего предвидения, признает писатель.

«Разговаривая с Лениным, я понял, что коммунизм…. может быть огромной творческой силой. Встреча с этим изумительным человеком, который откровенно признает колоссальные трудности и сложности построения коммунизма и безраздельно посвящает все свои силы его осуществлению, подействовала на меня живительным образом. Он, во всяком случае, видит мир будущего, преображенный и построенный заново…» Ленин уснул слишком рано, особенно для России, завершает свою книгу Г. Уэллс.

В. Буллит, атташе американской делегации на Парижской мирной конференции, по указанию президента США Вильсона также побывал в 1919 году с секретной миссией в России. Буллит, оценивая ситуацию в России, писал в докладе президенту, что «разрушительная фаза революции закончилась, и вся энергия правительства обращена на созидательную работу», и «советское правительство, по-видимому, в полтора года сделало больше для просвещения народа, чем царизм за 50 лет». Советская форма правления «установилась твердо, — продолжает Буллит, — … население возлагает ответственность за свои несчастья всецело на блокаду и поддерживающие ее правительства. Советская форма правления стала, по-видимому, для русского народа символом его революции… В настоящий момент в России никакое правительство, кроме социалистического, не сможет утвердиться иначе, как с помощью иностранных штыков, и всякое правительство, установленное таким образом, падет в тот момент, когда эта поддержка прекратится»

Наряду с западными авторами, выдающуюся роль Ленина в спасении и возрождении российского государства отмечали и русские мыслители. В частности, философ Н.А. Бердяев, противник Ленина, тем не менее безоговорочно признает: «В 1918 году, когда России грозил хаос и анархия, в речах своих Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению, он громит революционное фразерство, обличает анархические наклонности, он совершает настоящее заклинание над бездной. И он остановил хаотический распад России, остановил деспотически, тираническим путем. В этом есть черта сходства с Петром» {Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма М, 1990, с. 95).

Да, Ленин, большевики спасли Россию. Россия была поставлена перед хаосом, анархией и распадом. Ленин, большевики остановили разложение и распад. Во всем этом — бесспорно заслуга Ленина, большевиков перед русским народом, подчеркивал Бердяев.

А вот как отзывался о Ленине К.Каутский, со многими теоретическими идеями и оппортунистической политической позицией которого Ленин решительно и беспощадно боролся: «Нужно быть сумасшедшим, чтобы не признать величия Ленина. Собрать в единое целостное государственное образование Россию, погрязшую в анархии, подстерегаемую со всех сторон контрреволюционерами, до смерти вымотанную — это достижение, равное которому вряд ли можно найти в истории».

Ленин, бесспорно, принадлежал к великим русским людям, к тем русским людям, которые собирали и строили русское государство. «От Ленина пахло русской землей» (П.Б. Аксельрод).

Ленин верил в Россию, верил, что она станет «могучей и обильной», и уже в 20-е годы многие противники Ленина, большевиков, побежденные, изгнанные, начали пересматривать свое отношение к революции, к той власти, которая утверждалась в России после Октября. В те годы в эмигрантских кругах возникло движение «сменовеховства»[1], во главе которого стояли крупнейшие кадетские деятели, некоторые министры бывшего колчаковского правительства. Эти люди, отмечал Ленин, пришли «к убеждению, что Советская власть строит русское государство и надо поэтому идти за ней».

Один из главных идеологов «сменовеховства» Н.В. Устрялов в те годы в книге «В борьбе за Россию» писал: «Белое движение погубила внутренняя логика этого движения, а не случайные «ошибки» его вождей.

Белое движение рухнуло потому, что утратило национальный ореол, связав себя с иностранными элементами, дискредитировав себя на практике вследствие своих хронических альянсов с так называемыми «союзниками».

Объединение России, как ни парадоксально, идет под знаком большевизма… выполняющего национальную задачу. В этой связи выясняется с беспощадной несомненностью, что вооруженная борьба против большевиков — бесплодный, неудавшийся путь…

С точки зрения русских патриотов, русский большевизм, сумевший влить хаос революционной весны в суровые, но четкие формы своеобразной государственности, явно поднявший международный престиж объединяющейся России… должен считаться полезным для данного периода фактором в истории русского национального дела».

***

 

Люди разных политических убеждений, разумеется, по-разному относились и относятся к В.И. Ленину. Но бесспорен тот факт, что Ленин сыграл решающую роль в создании обновленной могучей российской державы.

Сегодня, когда наше веками собиравшееся государство в одночасье разрушено предателями, еще шире и глубже раскрывается величие В.И. Ленина как собирателя земель русских.

После краха империи. Россия на краю пропасти: февраль — октябрь 17-го «Не давали почти ничего стране…»

***

Февраль 1917 года. Революция в России. Она не была неожиданной

Правящие круги чувствовали ее приближение и по- своему готовились к ней. Не случайно самодержавие сделало ставку на участие в Первой мировой войне. Помимо агрессивных, захватнических целей рассчитывало с помощью войны предотвратить революцию. Тщетно. История повторилась: в 1904 году министр внутренних дел Плеве говорил военному министру Куропаткину: чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война. Русско-японская война была развязана, царская Россия потерпела поражение, и это еще более приблизило революцию.

Самодержавие, дворянско-помещичья «аристократия» России изжили себя. Изжили себя и в политическом, и в интеллектуально-нравственном отношении.

Н. Берберова, писательница, хорошо знавшая, что такое русский правящий класс, свидетельствует в своей книге «Железная женщина»: «Русская аристократия, или, иначе говоря, феодальный класс России, в XVIII и XIX веках давший людей значительных, европейски образованных, энергичных, а иногда и гуманных, теперь пришел к моменту своего разложения… Чем была русская аристократия, считавшая себя когда-то… хозяйкой России, в последнее царствование? Гвардия, дипломатия, чиновничество столицы… не давали почти ничего стране, от которой они старались, как могли, брать то, что, они считали, им принадлежит по праву, и которой запрещалось меняться. Для чего перемены? Кому они нужны? Разве есть место на свете, где живется лучше, чем живется в России? Мы не французы, нам революции не нужны».

Н. Берберова справедливо отмечает: «Здесь звучит нота квасного патриотизма, открытой ксенофобии и скрытого мессианизма». В целом, продолжает Берберова, «представители дворянской аристократии ни по их образованию, ни по их воспитанию, ни по их образу жизни не были даже интеллигентными людьми; они были в России необыкновенно темными людьми!»… Были, разумеется, исключения, но в целом «из высшего класса России за последнее два царствования не вышло сколько-нибудь замечательных людей ни в науке, ни в искусстве, ни в политике. Их дурной вкус в современной поэзии, живописи, музыке служил мишенью для насмешек, наивность и нищета их мысли в политике возбуждали раздражение, возмущение и презрение. Оба класса — дворяне и буржуазия — как будто были лишены способности расти и меняться. Когда пришел февраль 1917 года, аристократия была неорганизованна… и не знала ни как защитить себя, ни как принять реальность, ни как включиться в нее. Она, в сущности, не поняла, что происходит, никогда не слыхав о различии между голодным бунтом и социальной революцией. На что, собственно, жалуется мужик? Что он, в рабстве? Его не купить, не продать больше не дозволено, пусть радуется! А царя трогать нельзя, он наместник Бога»…

Поэт А. Блок, будучи членом Чрезвычайной комиссии Временного правительства, допрашивал высших сановников, окружавших царя; вывод его краткий: «придворная рвань». В окружении царя лишь Распутин, по мнению А. Блока, был фигурой; ему истерично поклонялись и его глубоко ненавидели; на него молились и его стремились уничтожить. Распутин — пропасть, куда потом все и провалилось.

Анализируя истоки русской революции, видный философ Г.П. Федотов также ее причины видит в реакционности правящего класса, в реакционности русской монархии. С Александра I русская монархия есть сплошная реакция, прерываемая несколькими годами половинчатых, неискренних реформ. Смысл этой реакции… топтание на месте, торможение, «замораживание» России… Целое столетие бездействия, уныния, страха: предчувствие гибели. В самые тихие «бытовые» годы Николая I, Александра II,, все усилия и весь строй государства ориентированы на оборону… Пять виселиц декабристов — это «кормчие звезды» Николая I, пять виселиц первомартовцев освещают дорогу Александра III. Русская монархия раскрывает в этом природу своей императорской идеи: «не царство, а абсолютизм». Ключ к ней на Западе… Революция во Франции убила абсолютизм просвещенный, и реставрация могла лишь на несколько лет оживить абсолютизм охранителей. «Русский абсолютизм повторил… этот излом, не имея своей революции, и этим самым создал карающий призрак революции», — пишет Г.П. Федотов.

Посол Франции в царской России М. Палеолог, умный, опытный дипломат и политик, изучивший российскую элиту, дает последнему русскому царю Николаю II и его главным министрам убийственную характеристику.

О Николае II он пишет следующее: «Не знаю, кто сказал о Царе, что у него «все пороки и ни одного недостатка». Для самодержавного монарха, у Николая II нет ни одного порока, но у него наихудший недостаток: отсутствие личности. Он всегда подчиняется. Его волю обходят, обманывают или подавляют, он никогда не импонирует прямым и самостоятельным актам. В этом отношении у него много черт, сходных с Людовиком XV, у которого сознание своей природной слабости поддерживало постоянный страх быть порабощенным. Отсюда у того и у другого в равной степени наклонность к скрытности».

А вот характеристика главных министров Николая И: Председатель Совета Министров Горемыкин действительно устарел (ему 87 лет), у него нет воли к управлению и активности. Сменивший Горемыкина Штюрмер (ему 67 лет) — человек также ниже среднего уровня. Ума небольшого, мелочен, души низкой. И никакого делового размаха. В то же время с хитрецой и умеет мстить. Все удивляются этому назначению. Но оно становится понятным, если допустить, что он должен быть лишь чужим оружием; тогда его ничтожество и раболепность окажутся очень кстати. За него перед императором хлопотал Распутин.

Управляющий канцелярией Штюрмера — Манасевич-Мануйлов. Еврей по происхождению, ум его быстрый и изворотливый; он любитель хорошо пожить, жуир и ценитель художественных вещей. Совести у него ни следа. Он в одно время и шпион, и сыщик, и пройдоха, и жулик, и шулер, и подделыватель, и развратник — странная смесь Панурга, Жиль Блаза, Казановы, Роберта Макера и Видока.

Министр иностранных дел — Протопопов. «Октябрист», умеренный либерал. Знаток тайных наук, главным образом самой высокой и самой темной из них: некромантии. Кроме того, болен какой-то заразной болезнью; у него осталось после этого нервное расстройство, а в последнее время в нем наблюдали симптомы, предвещающие обширный паралич.

Саркастическое резюме Палеолога: внешняя политика империи в хороших руках. За экспансивным фанфаронством и суетливой активностью Протопопова нет ничего, кроме раздражения спинного мозга. Это мономан, которого скоро отправят в дом для умалишенных.

***

Подавить революционные выступления в феврале 1917 года правящий класс, самодержавие просто уже не могли; не было реальных сил противодействовать революции. Николай II двинул, было, войска на Петроград, но солдаты, в конечном счете, отказались выступить против революции. В. Шульгин, ярый приверженец монархии, вспоминает, как он мечтал о 50 пулеметах, о нескольких тысячах солдат, верных самодержавию. Их не было…

Борис Бессонов

Примечания:

[1] Движение получило название от вышедшего в Праге в середине 1921 года сборника «Смена вех». Авторы сборника профессора Ю.В. Ключников, С.С. Чахотин, Н.Н. Потехин, С.С. Лукьянов, общественные и партийные деятели А.В. Бобрищев-Пушкин, Н.В. Устрялов и другие признали, что «когда встала дилемма Красный Кремль — Кремль с колокольным звоном царей московских, народ предпочел первое» и «сознательно воплотил свою волю в Октябре». — Примеч. авт.