Метафизика и её место в философии

Статья предполагает знакомство с философиёй. 

Метафизика - так были названы ученым и библиотекарем Андроником Родосским привезенные в Рим полководцем Суллой из покорённых в 80 г. до н.э. Афин часть книг древнегреческого философа-энциклопедиста Аристотеля (384 – 322 до н.э). Шесть книг имели названия и посвящались исследованию природы, т.е. «физике», а вот остальные 14 книг названия не имели и были весьма разнородны по тематике. Не мудрствуя лукаво Андроник решил их назвать просто «мета-физика», от греч: meta ta physika - «то, что после физики».

Но постепенно и не без влияния становящегося христианства устоялось понимание метафизического как чего-то над-эмпирического, мистического, стоящего вне всякого возможного опыта. В средние века метафизику отождествляли с философской онтологией, которую тогда понимали как «науку об истинно сущем». Позже метафизику стали отождествлять со спекулятивными (умозрительными) построениями о трансцендентном, потустороннем, с далёкими от интересов и потребностей человека рассуждениями. Имеются различные понимания метафизики, которые, как мне думается, можно свести к четырём основным:

 1. Метафизика как умозрительные построения о мистически постигаемых сверхчувственных, запредельных (трансцендентных) первоначалах Бытия, понимание которых варьируется от Абсолюта и Бога до «Логоса Мироздания» и намеренно дистанцируется от конкретных и проверяемых знаний. Её сторонники часто пишут свои любимые термины с Прописной буквы и водят вокруг них витиеватые словесные хороводы.

 2. Метафизика в гегелевском и марксистском понимании есть философия, отрицающая развитие и рассматривающая мир как неподвижный и застывший. Такой мир можно изучать с помощью формальной логики с её основными законами, важнейшим из которых является запрет противоречий в наших рассуждениях.

По мнению Гегеля, формальная логика метафизична, поскольку она относится к статичному непротиворечивому миру с жестко закреплёнными понятиями и их определениями и применима только к простой рассудочной деятельности. Она противостоит якобы более высокой диалектической логике, позволяющей разуму познавать меняющийся противоречивый мир с помощью гибких развивающихся понятий и категорий, допускающих противоречивость в одном и том же отношении.   Да, наши понятия и определения меняются. Но как возможны противоречия в суждении в одном и том же отношении? Ведь в таком случае никакое доказательство вообще невозможно, а самое страшное для ученого – услышать, что в его построениях обнаружено противоречие.

А дело в том, что по Гегелю мир является «инобытием Духа», который развивается по «законам диалектики» в условиях «тождества бытия и мышления». Отсюда и противоречие, и «раздвоение единого» в самом предмете. На самом же деле противоречия при исследовании проблем диалектики, т.е. проблем связи, развития, движения фиксируются в разных отношениях и законы формальной логики при этом не нарушаются. Для  диалектической логики места не остаётся.  Диалектика как изучение развития в связях и связи в развитии есть, логика есть, а вот особой диалектической логики нет.  И философии, отрицающей движение и развитие нет, и таких метафизиков нет.

И разве Ньютон, рассуждающий о «натуральной философии» и признающий (пусть и ошибочно) абсолютное пространство как вместилище и время как длительность, отрицал движение? Никак нет!

 3. Начало метафизики как «науки о границах человеческого разума» положил великий немецкий философ, живший в Кенингсберге-Калиниграде Иммануил Кант. (1724–1804) Он усомнился в праве философов на безудержные онтологические фантазии и поставил вопрос о том, как возможны содержательные доопытные суждения (то есть «синтетические суждения априори» ) и вообще «как возможна метафизика в качестве науки». Его вывод: она возможна только на основе доопытных (априорных) форм «чистого разума», который как-бы встроен в разум так, чтобы дать возможность человеку получать истинные знания. 

Позитивная философия Огюста Конта в начале XX в. вообще отказалась от метафизической проблематики как спекулятивного пространства псевдопроблем и бессодержательных суждений, не подлежащих никакой возможной проверке. На трансцендентном поставлена точка.

В середине XX в. метафизика всё-же восстанавливается, претерпевая изменения. Она понимается уже как осмысление предпосылок познания, влияющих на формирование категорий высокой степени общности. Здесь, как и у Канта, следует различать понятие «трансцендентного», обозначающего то, что выходит за пределы человеческого опыта и «трансцендентального», как системы категорий, организующих наш опыт.

4. Разрушительный (деструктивный) приговор метафизике вынес постмодернизм конца XX века. Понимание метафизики меняется кардинально. «Следует слушать историю, а не верить в метафизику». Существует понятие «метаязык», то есть язык более высокого уровня по отношению к языку-объекту, язык о языке. Например, именно в метаязыке возможно определение истины как свойства знания, выраженного в языке-объекте, а не как некую отдельную от языка сущность.  Метафизика сегодня становится разделом аналитической философии, анализом  значения внеэмпирических предпосылок познания и деятельности, которые имплицитно (не явно) имеют вполне посюстороннее историко-социальное происхождение.

В этом контексте современные «метаэтика», «метаматематика», метафилософия есть рассуждения об абстрактных терминах и категориях, о философских предпосылочных принципах соответствующих областей знания. При этом надо сознавать, что любые философские предпосылки, в конечном счете имеют антропные основания, заложенные природой и эволюцией человеческого познания. Таким образом, философская метафизика оказалась отнесённой ко всем областям знания, она принадлежит философии, а не философия ей.

Конечно, существуют романтически настроенные литераторы, любящие рассуждать обо всём и ни о чём, о загробной жизни или о  любимых ими неопределяемых понятиях - Абсолютах, Истинах и Сущностях. Существуют и экстравагантные постмодернисты. Но в целом бессмысленная спекулятивная метафизика ушла в сферу деятельности теологов, мистиков и словесных напёрсточников. Можно считать что на смену ей пришла аналитическая метафизика, но я думаю, что и это не более чем очередная ступень в развитии философии.