ИСТОК

       ИСТОК

   В июле сего года  отвёз я младшего сына Кирилла в Обливскую. К Васе. Старшему брату моей жены. Пусть отдохнёт и успокоит нервы от развода.

   Выехал из Домодедово я ранним утром, а  к вечеру был уже на месте. Ночью выспался в бане, а когда заискрился рассвет, развернулся обратно. Выскочив за околицу станицы, я решил заглянуть к Николаю. Средний брат моей жены. Мне захотелось увидеть Ивана: сына Николая. 

   Как сказал мне Вася прошедшим вечером,  Иван вернулся из тюрьмы. Работал он в милиции. В Ростове. Старший лейтенант, но приманула его торговля наркотиками. Пристегнули деньги бешеные. Не удержался парень. Перепрыгнул с милицейской зарплаты на криминальный доход. Завертелась жизнь. В одну сторону карманы забила. В обратную - страх прихватил. А то, что мозги и души других  на иглу подхватывал, не думал. Накрыла Ивана собственная служба  безопасности.

   Насколько мне стало известно, ввернули ему статью: организация преступного сообщества. Тёмная история. Из трёх человека два подполковника исчезли, заарканили одного Ивана. Отсидел восемь лет.  Вначале его пытались закатать в шестнадцать, но кассация адвоката  уполовинила срок. Машину «БМВ» конфисковали. Квартиру успели переписать на  Валентину.

   Николай хозяин крепкий. Скуповат. Ни одного клочка земли на огороде пустым не оставлял. Понастроил сараев и сарайчиков. Омшаник  Погреб.  Хозяйство обширное завёл. Да вот подогнуло оно его позвоночник. Левую ногу закрутило. Волоком таскает. А чтоб на землю не опрокинулся, на костыль опирается. Суд над Иваном чуть не добил его. Два месяца в больнице пролежал, а потом накалил волю и  стал карабкаться. Попросил младшего сына Ромку внуков привезти: трёхлетнего Игоря и четырёхлетнюю Светлану. Смех детский, слова «деда», игра с ними вытащили  Николая. Даже на хозяйство стал заглядывать: огород вместе с женой  высадил, покосившиеся постройки поправил.  Словом,  лишним не оказался, как он вначале думал.

   Открыв калитку, я зашёл во двор. Глянул  на Николая, а он не хромой и не кривой. Словно все болячки слетели. Мотается по огороду с тяпкой, вырубая  огурцы, помидоры, капусту... Будто, косой косит

   Его жена Валентина  на порожках сидит. Плачет.

- Мать твою, - орёт Николай. – Огорода тебе жалко. Да пропади он пропадом.

   Увидев меня, он бросил тяпку и, подлетев, схватил за грудки.

- Понимаешь.  Иван вчера в Ростов уехал.

- Жаль, - сказал я. – Хотелось увидеть. Как он.

- Да как. Молчаливый. И сына потерял, и жену.  Сын родился, когда его посадили. Восемь лет  Мишке и восемь лет тюрьмы отца.

   Помолчали.

- Ну, уехал, так уехал, - сказал я. -  У него в Ростове своя квартира.  А огород, зачем рубишь?

- Так он же один уехал.

- И что?

- Да то, - тоскливо бросил  Николай. – Катька (жена Ивана) за две недели до его освобождения  ручкой ему махнула и замуж выскочила. Сына забрала. Все деньги выскребла, которые Иван на сбережение ей дал. Да не в деньгах дело, - тяжело вздохнул он. -  Я Катьку не виню.  Иван должен был работать, а не в тюрьму садиться. Мужик семью обеспечивать обязан. Я с ней не могу договориться, - он ткнул в Валентину.

- Да мы же с тобой на карачках ползали, огород засаживали. Поливали. Пропалывали. Мозоли набивали.

А ты его в миг в порубку пустил, - сказала Валентина

- Так как же не пускать, если ты на дыбки встала? Я тебя прошу, а ты: нет и нет. Из равновесия выбила меня.

   Схватились. Да так голосисто и наперебой, что я, ничего не поняв, хотел уйти.

   Выдохлись.

   У Николая лицо багровое, жаром пышет.  У Валентины закаменело.

   Николай затащил меня в летнюю кухню, достал бутылку  водки.

- Не буду. В дорогу мне.

- Не будешь, так не будешь. А я глотну.

- Из-за чего взбесились, - спросил я.

- Не понимаешь. – Горячка ещё не оставила Николая. Он яростно застучал костылём по заасфальтированному полу. - Я ей говорю: бросаем всё к чёртовой матери и едим к Ивану. Жить у него будем.

- В город захотелось?

- А ты ещё больший дурак, чем я думал, - отбрил Николай.- Иван же снова может заняться этим. Деньги – то большие. Станичная копейка им в подмётки не годится. Я пригляд за ним буду держать, чтобы снова не споткнулся.  А она мне никуда я не поеду, жить тут буду, нужно  огурцы, помидоры, капусту собирать, солить, квасить, - в разлёт пошёл Николай.

- Да он, когда на Ивана уголовное дело завели, сумасшедшим стал, - воткнула Валентина. -  Разве так нормальный человек поступает. Во время объявления приговору Ивану он  встал  и пошёл к судье и просить начал: Ваша честь, отпустите сына, не портьте ему жизнь, по молодости дурь совершил,  я вместо него эти восемь лет отсижу. Милиционеры оттаскивать его, а он с костылём на них. Чуть не посадили. А теперь насел на меня: поедем и поедем, жить с сыном будем. Смотреть за ним.

- Я же отец, - Николай застучал в грудь, - а ты мать.

   Вскипятились так, что  обо мне забыли. А напоминать о себе  я не стал.

   Дорога была не забита.  Палило солнце. Машина становилась калённой. В салоне, словно  кипел  воздух.  Блестела трасса, уходя в отливающий синевой  горизонт. Вокруг одна степь. Ровная и бескрайняя.

Ах ты, степь широкая,
Степь раздольная,
Широко ты, матушка,
Протянулася.

Ой, да не степной орёл
Подымается.
Ой, да то донской казак
Разгуляется.

   «Задохнулась степь от полыхающего  светила – закаменела – думал я дорогой, -   загорелась  высохшая  трава – дымом занесло, оставила тебя рука человека – обезлюдела. Исчезли  ручьи, речки, озерца – бурьян забил тропинки. Кто тебя приласкает, да приголубит?

   Налетит иногда гулёна -  ветер. Пронесётся  над  твоим простором.  Вдохнёт запах заброшенной и опустевшей жизни   и умчится к Дону.

   Да и там  глаз не радуется. Стареет Дон. Оседают берега, оголяются, подминает и  сушит тебя  солнце, мельчаешь, вода мутится, островки пробиваются. Высохнет твой исток   ручей  Урванка, и ты высохнешь».

   С такими складушками я и ехал. Останавливался. Записывал. Вечером добрался до Домодедово.

- Николай звонил, - сказала жена, когда я зашёл в квартиру. – Спрашивал, почему по мобильнику не отвечал.

- Батарейка разрядилась. А что он ещё говорил?

- Сказал, что уехал с Валькой к Ивану.

- Ну, и слава Богу, - ответил я. – Нашли общий язык. Ты в курсе, что было.

- Да.

   Иногда я созваниваюсь с Николаем и Иваном. Голоса у них ровные и спокойные. По скайпу я  вижу, как они, обнявшись, поют.

Ой, да не степной орёл
Подымается.
Ой, да то донской казак
Разгуляется...