Конкурс-Марафон "Мне было 20 лет..." - №23

Прежде чем подводить итоги вчерашнего обсуждения, вернемся к конкурсу комментариев, написанных при обсуждении лирического рассказа Инны Симхович.

Наибольшее количество голосов набрал комментарий Сергея Якунина:

Сергей Якунин # написал комментарий 9 декабря 2016, 08:45

Все думаю - где истоки той доброты, миролюбия, терпимости,чем переполнена Инночка. Может в теплом, добром празднике "Мэрцишоре"? А может этот замечательный праздник зачерпнул частичку всего этого у Инны?
Эх, мне бы научиться у неё...

Сергей награждается бутылочкой Бурбона

 

 Узнать  автора озорного "Сноведенческого" Викторию Джуру, удалось только Ирине Гайдпарковской, которая в награду отправляется на помощь в опустошении приза, к Сергею Якунину.

 Мыш также с радостью признается, что был просто потрясен разбушевавшемся морем поэтических экспромтов, навеянных участникам обсуждения, стихом Виктории.

 

А у нас тем временем появился двадцать третий

 

БОННИ И КЛАЙД

 

 

- Девушка, а куда Вы так торопитесь? Можно, я Вас провожу?

- Нет.

- А почему?

- По кочану.

- Ой, какая злая… А как Вас зовут?

- Никак.

- Мисс Никак, а давайте познакомимся?

  Я никуда не тороплюсь – лето, каникулы, белый день, хотела зайти в универсам. Я вовсе не злая. Я даже не сказала бы, что с незнакомыми не знакомлюсь, вот позавчера на пляже…

  Но эти прозрачные глаза чуть навыкате, эта довольная ухмылка на раскрасневшемся лице, этот бодрый уверенный голос, эта низко расстёгнутая белая рубашка раздражают меня уже самим фактом своего существования.

 - Отстаньте.

- Вы пожалеете, что так грубо со мной разговаривали.

 Где я слышала эту банальную дешёвую фразу, тем не менее заставляющую настороженно покоситься на собеседника?

 - Ладно, шутки в сторону, Вы задержаны. Документы предъявите. - Мне под нос тычется удостоверение старшего лейтенанта МВД Соколова. - Я тебя сразу узнал, надо же, такая молодая…

- Какие документы… У меня нет с собой… Как задержана…

- Без паспорта ходим, так… Где живёшь? На Ленина? А здесь что делаешь? Совсем другой район.

«Разве это запрещено?», - как-то издали, будто сквозь молоко ворочается в голове, но я обескуражено молчу.

- Притихла? Про убийство инкассатора не слышала, хочешь сказать?

- Сань, ну ты чё, пошли уже! – Это, очевидно, напарник вывернул из-за угла. Такой же неприятный тип с явным алкогольным душком.

- Смотри, Колян, убийцу инкассатора задержал. Сейчас проедем в отделение…

- Ни в какое отделение я не поеду!

- Куда ты денешься! Колян, вызывай дежурную машину. А пока – ты же в универсам шла? Идём!

В универсаме мой конвоир показывает удостоверение работницам зала и что-то объясняет, кивая в мою сторону. Нас ведут в кабинет директора.

 Притихшие напуганные сотрудницы косятся с таким видом, словно на их глазах в моем лице задержали самих Бонни и Клайда, вместе взятых.

Доблестный мент старший лейтенант Соколов располагается за директорским столом и тщательно выводит наверху листа писчей бумаги официальное слово «АКТ».

Стоя рядом, я дрожащим голосом выкладываю ему все анкетные данные – фамилию, имя, отчество, дату рождения («вот восемнадцать ещё не исполнилось, а уже… жалко мне тебя»), адрес по прописке, адрес фактического проживания («почему не совпадает, непорядок…»), место учёбы и всё, что только приходит ему в голову.

- Ну ладно, пока отпускаю. К 21-00 сегодня явишься в отделение на Московской. Возьми с собой подругу – засвидетельствовать твою личность.

- А друга можно? – спохватываются мои остатки здравого смысла.

- Друга? Кто такой? Фамилия?

- Не знаю, на пляже познакомились…

- Можно. Заодно его проверим…

Не веря в обретённую свободу, я выбегаю на улицу. Как они все могут гулять, смеяться, есть мороженое, когда тут ТАКОЕ? С третьей попытки нахожу работающий телефон-автомат, у него на месте трубка и он даже не жрёт монетки. Конечно, я не могу побеспокоить малознакомого солидного двадцатипятилетнего мужчину с пляжа…

- Лариска? А, Тоня… Лариска дома?… Скоро вернётся? А можно я приеду, она мне срочно нужна!

Лариска – моя бывшая одноклассница, генеральская дочь, проживает в шикарной четырёхкомнатной квартире с высокими потолками, в то время, как многие только постепенно выбираются из коммуналок. Дверь мне открывает её старшая сестра Антонина, с которой они живут вдвоём, пока родители в длительной командировке. Антонине под тридцать, она настоящая красавица, похожая на артистку Людмилу Чурсину, и уже в разводе. Высокая, в черном шёлковом халате, она ведёт меня в зал.

- Ну и видок у тебя! Что случилось?

- Мне нужно, чтобы Лариса съездила со мной в отделение милиции удостоверить мою личность…

- Чего???

Я сбивчиво начинаю объяснять про старшего лейтенанта Соколова, универсам, инкассатора… Антонина сначала непонятливо хмурится, потом начинает ржать так, что в модной югославской стенке трясётся богемское стекло. Ей с энтузиазмом вторит огромный говорящий попугай вызывающей расцветки, подпольно вывезенный генералом с острова Свободы, и, кстати, обученный виртуозно материться. Мерзкий попугайский хохот кажется мне особенно издевательским, и меня прорывает – я реву яростно, но почти беззвучно, злые слёзы сами сыпятся горохом. Аня-Тоня-Нина, как она попеременно дурачит ухажёров, в экстазе валится на диван, у того подламывается ножка.

От этого они с попугаем заливаются ещё сильнее, даже я изображаю кривую ухмылку сквозь слёзы.

- Ду-у-у-у-ра! – вопит Антонина. – Как можно быть такой дурой в почти 18???

Она вытаскивает бутылку наводнившего весь город венгерского вина с непроизносимым названием, разливает по фужерам, заставляет выпить залпом и разъясняет мне, что всё это значит и зачем подруга…

Я смотрю остолбенело-недоверчиво, даже слегка разочарованно от примитивности открывшейся мне правды…Бонни и Клайд не про меня…

Вернувшаяся Лариска не сразу въезжает в мизансцену. Мы с Антониной, выкрикивая в лицах бессвязные фразы, хохочем, как ненормальные на диване со сломанной ножкой рядом с опустошённой бутылкой. В промежутках я грожусь с утра ехать к начальству старлея Соколова жаловаться и попутно демонстрирую скудные познания в ненормативной лексике. Попугай радостно поддакивает…

 Спустя неделю вижу у дома милицейский «бобик» с высовывающейся оттуда ухмыляющейся рожей и шарахаюсь, как от прокажённого. Старший лейтенант Соколов набирается наглости позвонить в квартиру, поинтересоваться у родителей, не слышали ли они вчера шум у соседей…

Да простят меня честные сотрудники органов, но осадочек остался на всю жизнь.

Это несмешная шутка, ребята.