Белла Ахмадулина - проводы

Сегодня Москва проводила в последний мирской путь Беллу Ахмадулину.

Чтобы не создавать лишнего ажиотажа, кто-то наверху, из сатанинской стаи, распорядился объявить, что гражданская панихида начнется в Центральном доме литераторов в двенадцать часов. В полдень.

Зная, как проходят подобные скорбные мероприятия в ЦДЛ, многие из москвичей не торопились прийти в назначенное время потому, что обычно, как минимум в течение часа, возлагаются венки и цветы ко гробу, а потом начинаются выступления друзей и близких покойного человека.

В результате, к двенадцати часам не пришла и половина тех, кто хотел проститься с Беллой Ахатовной.

К тринадцати часам в трех проходах большого зала ЦДЛ и за его пределами стояли люди с цветами. И их было не несколько сотен, как пишут наши СМИ, а вместе с заполненным залом порядка полутора тысяч. Если учесть тот факт, что не все, приходящие на панихиду, дожидаются её основной части, то наверняка с великим поэтом, вседержительницей русской речи пришло проститься, как минимум, несколько тысяч, а не сотен человек...

Многие возлагали ко гробу Беллы Ахатовны белые цветы. В эти тысячи цветов легли и мои семь белых роз, как символ восхищения её чистым и прозрачным слогом. После Ахматовой и Пастернака так изящно в русской поэзии ХХ века никто не писал.

Так получилось. Благоговейное отношение к русскому языку и русской литературе позволило Белле Ахатовне первой из современных ушедших и живущих поэтов оживить, наполнить свежей кровью слов`а, до этого забытые, или казавшиеся архаичными. 

И в немалой степени этому способствовал голос Ахмадулиной, дарованный ей свыше. Голос этот сродни интонации русского фольклорного плача, или причитания, как заметил еще в 1977 году Иосиф Бродский. И Осип Мандельштам говорил, что настоящий поэт пишет "с голоса". Только не всем нам даются от природы уникальные связки, уникальные голоса. Не все птицы могут быть соловьями, не все цветы - розами. Это надо принять как данность.  

  Никто из выступающих на гражданской панихиде, на мой взгляд, не смог на такой высокой ноте сказать об Ахмадулиной, как в свое время умела она, провожая в последний путь своих учителей и товарищей. Хотя было одно исключение - речь-лепет Елены Камбуровой.

Да и надо ли было много говорить? Надо было просто читать её стихи:

И впрямь - прости, любая жизнь живая!

Твою в упор глядящую звезду

не подведу: смертельно убывая,

вернусь, опомнюсь, буду, превзойду.