Спор с профессором

Порофессор Европейского университета в Санкт Петербурге Дмитрий Травин написал книгу «Просуществует ли путинский режим до 2042 года» (см. его интервью Росбалту «Путин нашел к сердцам людей профподход» по ссылке

http://mnenia.zahav.ru/Articles/8176/putin_ditya_cvoego_pokoleniya  ).

Во многом я согласен с автором. Согласен даже с датой, вынесенной в заголовок. В интервью Травин заявляет: «Вполне вероятно, что режим просуществует долго. Если подходить к нему с точки зрения сравнительного анализа, то интереснее сопоставление с поздним советским периодом… Думаю, примерно такой будет судьба и нынешнего режима. Он может долго существовать, но потом придут люди, которые захотят его изменить. Потому что чем дольше этот режим будет существовать, тем хуже мы будем жить». В книге центральная мысль автора звучит так: сам Путин никогда не будет реформировать свой режим.

А вот с этим я не согласен. Обоснование несогласия в тексте статьи.

Либералы уже давно твердят о признаках 37-го года. А известная общественная деятельница Людмила Алексеева недавно заявила, что хотя большого террора сталинского времени у нас не будет, но тем, кто попадает под этот каток, от этого не легче.

Я не сталинист. Уже хотя бы в силу того, что в моей семье были жертвы сталинизма. Но я понимаю, что, как сказал бы математик, необходимым и достаточным для победы в войне (неизбежность ее  была предопределена унизительным для немцев Версальским договором и поэтому закономерным приходом Гитлера) требовалось два условия: создание оборонной промышленности и высокий патриотизм народа. Для первого условия понадобилась индустриализация страны. Ее цена -  раскрестьянинование страны и ГУЛАГ. Если сказать грубо – то ломка через колено.

А для воспитания патриотизма в поколении, которое родилось после революции (на его долю выпали самые большие потери - с фронта из одноклассников возвращалось по два – три человека), были использованы все средства агитпропа – пионерия, комсомол, школа, кино, литература и так далее. Цена за победу – огромная. Могла быть меньшей? Несомненно. Как, несомненно, и то, что и репрессии были в подавляющей степени несправедливыми. Но, вопрос о цене вопроса теряет смысл, если учесть, что выигрыша от поражения в той войне, в отличие от побежденных немцев, не могло быть, а история не знает сослагательного наклонения.

Теперь перейдем к современности. После революции 91-го либералы круто зарулили в противоположную сторону и как большевики тоже считают, что  только они правы. Но массовое отторжение содеянного ими пришлось  уже на первое поколение (в СССР  оно пришлось на третье поколение). Поэтому пора подводить итоги. Несмотря на высокий процент поддержки президента, недовольных много в широких массах народонаселения с патерналистским сознанием. На эту тему профессор Европейского университета в Санкт Петербурге Дмитрий Травин написал статью «Почему Путина любят даже в кризис» (см. cсылку http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/04/18/1507567.html), где очень наглядно ответил на вопрос «почему?», смоделировав диалог интеллигенции с народом: 

- Рано или поздно борьба за идею приводит к успеху, – с уверенностью говорит интеллигент, поскольку хорошо знает историю.

 - Ну, если рано, то я, пожалуй, Путина бы скинул, – отвечает народ, почесав глубокомысленно репу. – А если поздно, то лучше уж с Путиным. Выходит, что нет ему никакой альтернативы.

 - Ты сам сделай так, чтоб рано было, а не поздно. Не голосуй за Путина. Протестуй. Демонстрируй, что ты с властями не согласен.

 - И станет лучше? – недоверчиво спрашивает народ, включая телевизор, поскольку долго без него существовать не может.

 Интеллигент совсем уже открывает рот, чтоб подтвердить это предположение, но тут телевизор начинает рассказывать народу о положении дел на Украине.

 - Не обязательно сразу же станет лучше, – говорит честный интеллигент, косясь на экран. – Но рано или поздно, конечно, станет.

 - Похоже, что все-таки поздно, а не рано, – резюмирует народ, глядя в телевизор на свежеотставленного Яценюка. – В общем, нет Путину альтернативы.

Получается, что  по оценке народа царь все же хороший – бояре плохие. В отличие от либерально ориентированной интеллигенции, у которой ровно наоборот – бояре хорошие (либеральные экономисты), а царь никчемный. Не так грубо, но именно такую оценку Путину дает Травин в своей книге

А пока констатация факта: экономика однобоко перекошена в сырьевую сторону, перепад уровней бедноты и богатства зашкаливает,  социальные гарантии уже на уровне плинтуса и никакой уверенности в завтрашнем дне. В выигрыше оказались лишь две категории населения – новые приближенные олигархи (не приближенные трепещут) и коррумпированное чиновничество.

В этой связи возникает вопрос – коррупция это неизбежное зло в качестве инструмента в нашей экономике (как раскрестьянинование и ГУЛАГ в сталинской), или случайное побочное явление, которое верховный правитель при желании может сокрушить одной левой.  Ответ можно получить, если вспомнить обстоятельства, предшествующие посадке Ходорковского.

Все произошло в феврале 2003 года на встрече Путина с крупным бизнесом. «Господин президент, — начал Ходорковский, — ваши чиновники — взяточники и воры». Дальше, что произошло, мы знаем. Но возникает вопрос: посадка Ходорковского это месть Путина, или в его действиях присутствует рациональное содержание? Не хочет бороться или не может?

Начнем от печки. На Руси давно повелось, что верховный правитель, отправляя своих наместников управлять подвластными территориями, наделял их правом кормления. Это значит, что наместник имел узаконенное право обирать население в свою пользу.  В меру или без меры – это категория субъективная. Каждый, кто имел доступ, свою меру и устанавливал. Поэтому, что сверх общепризнанной меры, скажем так, равносильно воровству. Или взяточничеству при иерархической структуре власти. Следовательно, то и другое имеет у нас исторические корни. А поскольку верховный правитель не может обойтись без властной элиты в лице чиновников всех рангов, то он от них и зависит. С одной стороны, чтоб зависимость минимизировать, верховный должен быть сильным.  С другой, – применять силу в меру, чтоб не перегнуть палку. Случаются ведь и дворцовые перевороты.

Из проведенного анализа следует, что перед Путиным стоял выбор.

Либо начинать открытую борьбу, либо воспользоваться известным правилом, чуть отредактировав: не можешь победить коррупцию – контролируй ее и используй для борьбы с нею внутривидовую борьбу коррупционеров.

В первом случае для борьбы с коррупцией требуется наличие нужных институтов, что зависит от политической системы. А институты, если сказать другими словами, это правила игры, по которым мы живем. Действующие правоохранительные органы и судебная власть – это и есть часть институтов. Нынешние институты есть продукт политической системы, сложившейся  в 1990-е годы. Следовательно, чтобы приступить к созданию новых институтов или реформировать ныне действующие, необходимо сначала сменить  политическую систему. Если сразу и вдруг – это снова революция. А Песков неоднократно говорил, что Путин сторонник эволюции.

Поэтому Путин выбрал второй вариант борьбы с коррупцией.

Наблюдаемые за последнее время перестановки и посадки, приводят к мысли, что внутривидовую борьбу кланов, - ФСБ против ФСО и наоборот, те и другие против СКР и так далее президент использует как управленческий инструмент для зачистки силовых и властных структур от таких коррумпированных кадров, которые, что называется, потеряли чувство меры. Достигается это взаимным ослаблением сторон, используя противоречия между ними и поочередно помогая одним и подавляя других.

На эту тему у Дмитрия Травина есть статья «Война спецслужб в путинской системе?» (см. ссылку http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/09/19/1551365.html )

«Владимир Путин за время своего правления сформировал в России весьма оригинальную систему сдержек и противовесов. Основана она не на противостоянии политических институтов, а на конкуренции спецслужб. Пожалуй, подобный подход к управлению огромной страной можно считать важнейшим отечественным ноу-хау. Если бы давали нобелевские и «шнобелевские» премии по политологии, то творцов российской политической системы явно можно было бы выдвинуть на одну из них. Вопрос лишь — на какую именно».

Но  такой оценке можно противопоставить оценку Дэн Сяопина: «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей». А замены, которые проводит Путин, надо полагать, идут не только на менее подверженных коррупционной страсти, но и, будем надеяться, не подверженных ей совсем. Ведь должны же быть такие, как герой фильма «Белое солнце пустыни» таможенник Верещагин, который мзду не берет - ему за державу обидно. Следовательно, стимулирование Верещагиных и дестимулирование мздоимцев это процесс воспитания новой элиты.

А в статье « Антироссийский блок»  

(см. ссылку http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/11/09/1565810.htmlт  )  Дмитрий Травин по этому поводу категорически пессиместичен:

«Трудно устоять против соблазнов в обстановке, когда вокруг все берут, а ситуация в стране выглядит столь безнадежной, что верещагинский принцип «за державу обидно» абсолютно не работает. Поэтому новый Верещагин рано или поздно либо вылетает из системы, либо в полной мере становится ее частью со всеми последствиями».

Конечно, не все, начинающими Верещагиными, остаются и потом ВЕРЕЩАГИНЫМИ. Но кто-то же остается. В этом и смысл диалектического единства и борьбы противоположностей как источник развития. Поэтому нельзя в таких прогнозах исходить из одностороннего восприятия мира. Такого рода аналитики исходят из своего субъективного мышления, которое считают рациональным:  не может так быть, потому что не может быть никогда.

Второй признак, указывающий на близость перемен. 25 мая Президент собрал заседание Экономического совета, на котором обсуждались разные варианты моделей экономики,- кейнсианства, представленного его сторонниками (Глазьев и Титов), и противоположного ему монетаризма (от правительства Улюкаевым) и Кудриным. На этом совещании Путин «цикнул»: «Никакой монополии на истину в экономической дискуссии быть не должно», – сказал президент.

Если монополии не должно быть, то необходим компромисс в реализации разных моделей. Примеры есть. Это НЭП и ГОСПЛАН. А применительно к нашему времени, это монетаризм и кейнсианство. Не или - или, а как «гибрид» Кудрина с Глазьевым. Им следует договориться о допустимом компромиссе, поскольку абсолютное согласие невозможно. А потом власть может применять поочередно одну или другую теорию, оставаясь в рамках их диалектического единства. Подобно тому, как меняются в демократических странах партии у власти на выборах не с периодичность смены ряда поколений (70 лет совка). И даже не одного поколения, как это назрело сегодня, а чаще. Чтоб каждая экономическая модель давала развитие, но не успевала наломать дров.

Выявленные два признака позволяет выразить осторожную надежду. Неужели «лед тронулся, господа присяжные заседатели»? Если так, то возникает вопрос – почему только сейчас, а не раньше? Ведь отмеченные пороки существовали давно. Ответ может быть только таким. Президенту, чтобы решить эти задачи, необходимо иметь прочную опору снизу. А опора должна сохраняться и в условиях ухудшения обстановки. Причем как внутри страны, так и вне ее. Короче говоря, президенту нужен запас прочности для реформирования. А либералы, оппонирующие президенту, патриотическую реакцию на «взятие» Крыма или успехи наших ВКС в Сирии рассматривают исключительно с целью удержания власти. Для этого же иногда Путин делает жесты в противоположную сторону – одернул Дмитрия Киселева за радиоактивный пепел. Чтоб народ думал – не запредельщик ведь как Кадыров или Бастрыкин. Путина такой вариант, как отмечает Дмитрий Травин, наверняка устраивает. В этом случае он может еще много лет управлять Россией.

На мой взгляд, это слишком мелкая оценка цели, которую ставит президент. Но при этом она не содержит противоречия – для реформирования президенту власть нужна, а в случае ошибки его может ждать дворцовый переворот или майдан. В последем случае опасность станет реальной, если резко и вдруг просядет уровень благосостояния. А наш народ терпеливый.

Вторая опасность - дворцовый переворот. Такой переворот, который требовал предварительного заговора, как с убийством Павла Первого или снятия Хрущева, маловероятен. Потому что Путин жестко контролирует ситуацию и cможет ее скорректировать.

Травин видит иную опасность для Путина. Он исходит из того, что Путин и после 24-го года захочет остаться у власти вплоть до порога, когда начинается естественная смена поколений. Как у Брежнева. «Но когда станет происходить смена поколений правителей России, аппарат сделает ставку на сравнительно умеренных преемников. На тех, которые, - как считает Травин, -  не зарываются в своих геополитических амбициях. На тех, которые готовы играть по цивилизованным правилам и уходить в отставку при поражении на выборах. На тех, которые сами живут и жить дают другим, а не выжигают после себя землю»

Такую перспективу вполне можно рассматривать как вариант. Но не исключен второй вариант, если исходить из того, что перспективу просчитывает не только профессор Травин, а вполне возможно и президент Путин. Для этого он профилактически в кадровой политике и делает ставку на поиск и воспитание Верещагиных, признаком чего являются идущие чередой посадки и перестановки.

Сегодня к указанным выше признакам добавился признак, который связан с победой Трампа. Она означает в перспективе смену экономической модели в Америке, где сильно влияние транснациональной финансовой корпорации. А восстала против этого самая что ни на есть трудовая Америка, включая ее средний класс. Казалось, что нам с этого. Но простая аналогия подсказывает. У Ельцина был друг Билл и министром иностранных дел был Козырев. Сегодня Сергей Лавров. Почувствуйте разницу. А Трампу, заинтересованному в том, чтобы в российском кабинете министров экономический блок представляли не министры – монетаристры, ориентированные на его противников в США, а министры – патриоты России. И чтоб у Дональда Трампа появится не столько друг Володя, сколько партнер. Тогда, если у Путина с Трампом получится как минимум нормализация отношений, то рукой подать до смены экономического блока у нас в правительстве. Улюкаев – это первая ласточка и пламенный привет Дональду от Володи.