Лев Шлосберг: "Никто не сказал спасительные слова"

«Я тебя понимаю. Я тебя люблю. Всё будет хорошо»

Этих слов не хватило погибшим в Стругах Красных подросткам

При любом абсолютно фатальном внешне развитии событий на каждом шагу почти всегда есть шанс остановить падение в пропасть.

Гибель псковских подростков в Стругах Красных – не просто убийство и самоубийство, как это выглядит в официальной версии. Здесь на каждом шагу проступает доведение до самоубийства, и это приближение к смерти происходило не один день.

Этих детей никто не любил, они давно были никому, кроме самих себя, не нужны. А этого недостаточно, чтобы ценить свою жизнь и бороться за нее.

Никто ни в один переломный час их жизни, особенно в последние месяцы, не сказал им: «Я тебя понимаю. Я тебя люблю. Всё будет хорошо». По закону никто и не должен говорить такие слова. А по жизни – много кто должен. Иначе человеческая жизнь не складывается.

В самый трагический момент по одну сторону острой грани оказались матерящиеся дети с оружием в руках, по другую – абсолютно не понимающие, как себя вести и что с этим делать полицейские. Им выпала задача, в решении которой до них ошиблись все. И у них тоже не получилось.

Несколько часов прямой трансляции объявленной смерти в интернете – и ни одного профессионального действия, ни одного грамотного ответа окружающего этих детей чужого взрослого мира.

Когда человек действительно хочет совершить самоубийство, он делает это молча и наверняка. Когда он говорит об этом вслух и громко – он хочет, чтобы его спасли.

Силовики знают (или считают, что знают), как вести себя с вооруженными взрослыми преступниками.

А как вести себя с опасными и обозленными детьми, у которых от нелюбви близких и утраты грани между интернетом и жизнью сломалось сознание, – не знают и не умеют. Их этому не учили. Но именно у них, не обученных и не умеющих, при этом вооруженных и защищенных законом, оказался в роковой для этих детей час ключ от ворот между жизнью и смертью.

Того, кто умел бы пользоваться этим ключом, не нашлось.

Никто не сказал спасительные слова. Никто не смог заговорить по-человечески.

Они никому не поверили.

Ни у кого не было задачи спасти этих детей. Их стремились обезвредить.

В день своей гибели они уже очень далеко ушли от реальности человеческой жизни. Некому оказалось их в эту спасительную реальность вернуть.

Никто не оказался готов спасать жизни в первую очередь этих детей. А это была самая главная задача. По сути, единственная. Она решала все остальные.

Государство, в каждом своем проявлении готовое подавить любого несогласного с ним человека, и к этим детям отнеслось в первую очередь как к врагам, которых необходимо или заставить сдаться, или ликвидировать.

Не могу ни с какой долей уверенности сказать, чьи выстрелы были последними.

Но эти пули не вчера вылетели из рокового ствола.

Нет никакой надежды на то, что гибель сорвавшихся в штопор подростков изменит мир, из которого они ушли.

Но, может быть, кто-то научится говорить детям самые главные в жизни слова: «Я тебя понимаю. Я тебя люблю. Всё будет хорошо».