Сумрачный мир (главы 23 и 24)

                           Глава двадцать третья.

       - Дьявол! – вещал с трибуны пастор Геннадий, воинственно размахивая потрепанной библией – Вот враг душ человеческих! Дьявол, безбожие и язычество, толкают народы воевать с другими народами! Но, Господь велик! Амэн?

       - Амэн… - разноголосо подхватили сто пятьдесят шесть человек в зале, они уже были введены в почти трансовое состояние во время пения, или как говорили в таких церквях «прославления и поклонения».

       По большому счету, то, что говорил пастор не имело большого значения. Гораздо важнее были интонации, то, как он это говорил. Если перевести речи Гитлера, там тоже нет ничего сверхъестественно умного, обычный треп больного на голову политика. Но умение завести толпу, дано далеко не каждому. Геннадий толпу заводить умел, он нутром чуял, как нагнетать истеричную волну, как вводить людей в религиозный экстаз.

       - Дьявол обстреливает наших солдат на Донбассе! – закричал он так, что зафонил микрофон – Нечистому дают отпор наши солдаты! Халлэлуия!

       - Халлэлуия! Амэн! – подхватила толпа. Под жестким психическим давлением стирались личности, критическое мышление и разум. Оставалась вера: не оспаривающая, не сомневающаяся, любящая морального насильника с духовным саном.

       Гости церкви, редкие прихожане, солдаты с настоящими и бутафорскими повязками, в начале служения дичились. Им казался странным энтузиазм, бездумное восхваление и безумные пляски экстаза. Но служба была организованна профессионалами. Правильные слова, где тебя выделяют из остальных, где ты становишься сыном божьим, не то что остальные, ослабляли естественную психологическую защиту. Кому не хочется стать частью чего-то великого? Кто не захочет стать воином света, тем более что для этого надо всего лишь спеть?

       Простенькие песенки, с плохим вокалом и музыкальным сопровождением, отличались тщательно подобранными ритмами. И подбирали эти ритма отнюдь не музыканты. Тысячи лет различные шаманы вводили этими ритмами себя в транс. От чего же не послужить этим ритмам на славу самой демократичной демократии? В деле приобщения к правильной вере, все средства хороши.

       Прошло уже полтора часа с начала службы. Музыканты «группы прославления» начали наигрывать и напевать медленный речитатив. Паства билась в экстазе. Прикажи сейчас пастор им всем скопом бросится с обрыва, они поскачут, уверенные что выполняют божественную волю.

       - О, дьявол! – завыл Геннадий – Мы изгоняем тебя! Агрых ащих обобол!

       У пастора начался приступ гласологии, когда человек издает бессмысленные звуки. Это обычно бывает у грудных детей, а с возрастом проходит. В среде пятидесятников это называлось «говорением на иных языках, человеческих и ангельских» и считалось даром духа святого. Между верующими постоянно ходили слухи о якобы заговорившем на суахили французе или доярке из Белой Церкви заговорившей на древне-арамейском. Подтверждений, разумеется не требовалось, ведь народ собрался верующий, а не думающий.

       Миша слышал этот дикий шум двоящимся. Через блютуз гарнитуру на ухе. Через нее Алиса координировала их действия. И через стену. Судя по уровню звука, собрание все больше напоминало бунт в сумасшедшем доме. Теракт планировался небрежно. Группа шла всей кучей, через неприметные служебные помещения, вместо того, чтобы ударить сразу в нескольких местах, перекрыть все выходы и взять ситуацию под контроль. Можно считать, что повезло, подумал Миша и вздохнул. Он помнил, что в таком деле, везение обычно заканчивается плохо.

       Десяток обвешанных автоматами нацистов, уже прилепивших нашивки ДНР и ЛНР, ввалился в заставленный старой мебелью подвал. Миша укрылся на противоположной стороне, за, любезно сложенными арахнидами, старыми сейфами. Импровизированная амбразура давала хороший угол обстрела и укрывала от пуль. То есть бегать с поломанной рукой не придется, что уже радовало.

       Террористы двигались быстро и дергано. Миша выругался, они были под каким-то наркотиком, то есть боли не чувствуют и убивать придется всех. Завывания в зале достигли апогея. Миша прицелился в последнего вошедшего и выстрелил. Никаких переговоров, никаких идиотских высказываний, даже ругани. Спецназ работает молча, учили его, договариваться надо было раньше, теперь пришла смерть.

       Пуля прошибла глаз и нападавший умер мгновенно. Ему повезло, потому что следом на толпу накинулись пауки. Миша был рад таким союзникам, без них у него не было шансов вообще. Но нападение арахнидов еще долго будет преследовать его в кошмарах. Пауки рвали людей на лохмотья. Трое погибли через две секунды.

       Нападавшие, видимо были опытными бойцами и сориентировались быстро. Да, нападали гигантские пауки, да, потери. Значит отступить в коридор и перегруппироваться. Лишь потом, анализируя ситуацию, Миша понял, что бойцы просто приняли реальных арахнидов за глюк от боевых наркотиков.

       Фаланг перескочил на потолок и пробежал дальше по коридору, перекрывая террористам путь к отступлению. Арахна встала левее от входа, выхватывая бойцов одного за одним и вышвыривая под выстрелы Миши. Впрочем, после знакомства с когтями паучихи, выстрел лишь обрывал страдания, настолько изувеченными они падали в центр подвала.

       Ни воплей боли, ни грохота выстрелов в зале не слышали. Люди продолжали молиться, не зная, что проклятые сейчас спасают их, а не ангелы.

       Двоих арахниды взяли живыми. Лидер группы бился в конвульсиях, пуля попала в голову, но не убила его. У второго не было ног, но он все равно тянулся к оружию. Чем бы их не накачали, как блокиратор боли, эта штука действовала отменно. Миша прогнал соблазнительную мысль, обыскать тела и ширнуться самому. Рука болела невыносимо, но ясная голова куда важнее.

       Сначала Миша не понял, зачем пауки сохранили жизнь двоим, ведь допрашивать их смысла не было никакого, настолько они были обдолбанные. Потом он понял, что арахниды не любят вкушать мертвечинку. Вот это уже был перебор и Миша отвернулся, стараясь не обращать внимания на чавкающие звуки за спиной.

       - Что дальше? – спросила довольная Арахна, сыто отрыгивая.

       - Спорите все нашивки с формы. – устало ответил Миша, голова кружилась от боли, да и удар по голове не прибавил здоровья.

       Он вытащил у одного из мертвецов штык-нож и принялся за работу. Халтура конечно, но все лучше, чем ничего. Идею он подсмотрел в одном идиотском американском фильме. Скоро на лбах семи трупов красовалась свастика. У троих от головы осталось настолько мало, что художествами заниматься не получалось. Пусть нацисты не расслабляются и помнят славные традиции партизанщины.

       - И что с этим хламом делать? – спросил Фланг держа в передних лапах георгиевские ленты и знаки отличия ополченцев.

       - Надо уничтожить. Сжечь наверное. – ответил Миша – Спички есть?

       Ни при каких условиях нельзя было оставлять компромат в подвале. В подвале, ну среди живых, разумеется, курящих не наблюдалось. Значит надо рыскать по карманам новопреставленных.

       - Сейчас сделаю, только отвернись, я стесняюсь. – пропищала Арахна.

       - Стесняется. – пробурчал Миша отворачиваясь – Человека сожрать не стеснялась.

       Паучий яд, он же желудочный сок крайне едкий. При увеличении размера, едкость растет по экспоненте, так что от бутафорских нашивок не осталось ничего, только лужа на оплавленном кислотой бетоне.

       - Миша! Миша! – ожил наушник – Идет вторая группа!

       - Твою мать! – выругался Миша, как он и предполагал, везение штука обманчивая.

       - По Пушкинской едет милицейский спецназ. – обрадованно доложила Алиса, как и все мирные и законопослушные люди, она верила в то, что милиция всегда на страже простых граждан.

       - Все, уходи оттуда. – приказал Миша – Все собранные видеоматериалы загружай на указанный сервер и беги. Это не милиция, это третья группа, они будут зачищать всех выживших.

       - Удачи, Миша. – всхлипнула Алиса и отключила связь.

       - Переходим к плану «Б». – проворчал Миша.

       План «Б» был прост как мычание. Надо было устроить панику в зале и сорвать теракт. Ну не будут же они посреди улиц отстреливать убегающих. Тем более среди дня в воскресение. Миша достал раритетный пергамент и кровью нарисовал на нем треугольник.

       - Хрук поолысы Гаврилыч! – выкрикнул он заклинание, потом посмотрел на арахнидов, подхватил АКСУ одного из бойцов и повесил на плечо, чтобы было удобно стрелять одной рукой, точности никакой, зато грохоту будет море – Ну, что, товарищи, готовы устроить переполох в курятнике?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                           Глава двадцать четвертая.

       Пастор Геннадий любил такие моменты. Полторы сотни людей под полным его контролем. Ох, как же его заводила такая власть. Он не отходил от трибуны, но не потому что устал от проповеди и хотел опереться. Просто кто-то мог заметить, насколько ему нравятся такие моменты. Просто по штанам.

       Власть куда приятнее секса, это слуга божий выучил давно. А власть над умами вообще не имеет себе равных. Вот почему он так трясся за свое место. Не деньги, нет. Он уже давно договорился с казначеем и лихо кроил деньги паствы. На собственный остров не хватит, но на безбедную жизнь, за восемнадцать лет он вполне заработал.

       Вот только в тихом домике где-нибудь в Бельгии не будет такой власти.

Не будет фанатично горящих глаз, смотрящих на тебя с упоением и надеждой на приказ. Надо бы еще подкинуть дров в эту топку, подумал праведник.

       - Я изгоняю тебя дьявол! Именем божьим, приказываю тебе вернуться в ад! – завывал он – Я имею власть от бога приказывать и ты будешь повиноваться!

       Каждая ситуация имеет свою обратную сторону. И чем более ситуация приятная, тем более неприятная обратная сторона. Легко и приятно бороться с дьяволом в своем воображении. Можно небрежно смахивать «тьмы тем» слуг сатаны на словах. Пастве это тоже нравилось. Не надо работать над собой, не надо мучительно осознавать свои ошибки и откровенную подлость. Достаточно покаяться и все. Можно начинать с нового листа. А если кто-то напоминает тебе о прошлом, то это дьявол через него действует. Бог же простил. Удобная религия моральных лентяев.

       Главное, что дьявол, в умах таких верующих, сущность абстрактная, которую можно победить словами. Набором правильных слов, а не действий. Придя один-два раза в неделю в церковь, ты побеждаешь сатану. Песнями и молитвами, пожертвованной пятеркой и воплем «халлэлуйя». Но сегодня все изменилось.

       Громкий, оглушающий звук, похожий на звон лопнувшей гигантской пружины, резанул по ушам прихожан. Моментально выдирая всех из транса, жестко, как мордой об стол, сталкивая с реальностью. На сцене стоял огромный красный дьявол.

       - Звали меня, люди? – громогласно спросил он, ощеривши в улыбке острые зубы.

       Вопль едва не вынес окна в зале. Пастор пятился от Гаврилыча и рухнул со сцены. Ни у кого не возникло и мысли, что это какой-то спецэффект. Свет софитов отражался от кроваво-красной кожи настоящего демона. Люди замерли, не зная, что предпринять. На сцену выскочило два паука, размером с машину, так по крайней мере, показалось опрошенным свидетелям.

       Как сель или лавина не может начаться без крохотной песчинки или снежинки, так и паническое бегство не может начаться без маленького штриха, того эпизода, что убедит окружающих что это не сон и пора бежать.

       Маленькая Маша, в джинсовом комбинезоне и заляпанной кровью розовой футболке, стала той песчинкой. Девочка вышла на сцену, неловко, одной рукой, другая висела на перевязи, сняла автомат с предохранителя.

       - Чего расселись, сволочи? – заорала она и пустила очередь поверх голов – Бегите!

       Раненные бойцы нацбатов, сидящие в первых рядах, не показали примера храбрости, но показали хорошую физическую подготовку. Побросав костыли, они ломанули к выходу. Вот теперь паника выплеснулась из берегов. Каким-то чудом никого не затоптали насмерть. Зал стремительно опустел.

       Слева раздался грохот, вторая группа вынесла боковые двери и готовилась атаковать. Миша махнул рукой и они побежали направо, в ту самую комнатку где проходила воскресная школа для детей. По прикидкам Миши там было удобно держать оборону. Если у нападающих нет гранат, то там можно продержаться довольно долго. Форы у них не было. Топот армейских ботинок раздавался прямо за спиной. Они влетели в помещение и сразу рассыпались по сторонам, чтобы не зацепили выстрелы. Помещение не было пустым. С десяток прихожан стояли в центре взявшись за руки и тихо молились.

       - Какого хрена вы тут делаете! – спросил Миша, его проигнорировали – Бегите, идиоты!

       - Они настоящие верующие, - Арахна коснулась когтем плеча Миши – это бесполезно. Они не предадут веру и не отступят.

       - Мать! Мать! – в планы Миши входила собственная смерть, но вот эскорта он не хотел.

       С противным звуком пули влипли в штукатурку над головой. Миша плюя на боль в руке, отшвыривал гражданских из зоны обстрела. Арахниды поняли его и, насколько могли, аккуратно разбросали людей по углам. Он сам едва успел нырнуть за перевернутый металлический стеллаж.

       - Живьем брать. – успел он крикнуть паукам, когда четверо бойцов ворвались в комнату.

       Нападавшие не ожидали сколько-нибудь серьезного сопротивления, поэтому удалось их обезвредить. Живьем не значит целыми, так что арахниды выполнили приказ Миши. Четыре бессознательных тела лежали на полу. У этих на лицах были балаклавы. Миша торопливо сдирал маски, лелея надежду, что одним из них окажется Дохно. Если за кого и удастся выторговать безопасный выход для заложников, так за лидера нацистов и то не факт.

       Дохно, как и положено «херою» в пекло не полез, предпочитая рисковать молодыми дураками, а не своим драгоценным здоровьем. Но одной из нападавших оказалась Юля.

       - Какого хрена ты здесь делаешь? – грубо спросил Миша хлестанув ее по щекам.

       - Это что за хрень! – взвизгнула женщина увидев арахнидов.

       - Не отвлекайся, сволочь! – Миша надавил ей на перебитую Арахной лодыжку, женщина завыла – Что ты здесь делаешь?

       - Из-за тебя, тварь ублюдочная! – заорала она – Они сказали, что не верят, что меня ребенок отделал и решили проверить лояльность. Сука!

       - Гранаты! – тонко крикнул Фаланг.

       Миша понял, вот он конец. В маленьком помещении, три наступательные гранаты превратят всех кто внутри в фарш. Насколько пришибленные нападающие, если кидают гранаты в помещение где находятся их же люди, его уже не волновало. Все, он сделал все что мог.

       Он увидел испуганное лицо Эли. Что же, прости пышка, но всех спасти я не могу. До встречи на той стороне, пронеслось у него в голове.

       Единственное, чего Миша не мог ожидать, так это скорости реакции пауков. Арахна понимала, что не успеет выбросить все три гранаты. Она прыгнула на Мишу и Юлю, прикрывая своим жирным паучьим брюхом. Гаврилыч находился в другом конце комнаты и попытался сделать тоже, для остальных, вот только тульпа не материальный объект и осколки не замедляет.

       Даже под прикрытием паучихи, взрыв едва не прикончил Мишу. Из глаз и из ушей потекла кровь. Перекрытия рухнули, одна из бетонных балок придавила Арахну. Она запищала от боли:

       - Помни, ты обещал!

       - Помню, уже скоро. – Миша смотрел на паучиху, бессмертие превратилось в пытку, ведь даже с такими повреждениями она не могла умереть.

       Он обернулся к Юле. Женщина не только выжила, но умудрилась подхватить, выроненный во время взрыва, пистолет Миши. Она навела запыленный ствол на него.

       - Сука. – закашлялась она, но не сводя с него ствол – Ты все испортил. Кто бы ты ни был. Надо было аборт по-тихому сделать. 

       Юля не успела среагировать, Миша без замаха воткнул подхваченный на полу кусок арматуры ей в грудь. Ни сожаления, ни раскаяния он не чувствовал. Только усталость и желание закончить дела.

       Как только Юля перестала дергаться в агонии, он вытащил из нее корявую ребристую железяку и пропорол ей себе горло. Обычно смерть приходит в обнимку со страхом, но не в этом случае. Миша скорее был похож на сдающего вахту офицера. Проверил все ли в порядке, все ли дела сделаны и пора на заслуженный отдых. Последняя Гостья уже показалась вдалеке. Миша выдрал две человеческие души из паучьих тел и поджидал ее.

 

 

Ххх

 

 

       Алиса растерла все ладони, но молчала. Топор не желал слушаться девушку, но она упорно продолжала рубить дрова. Откуда она понимала сколько нужно дерева для погребального костра, ведьма и сама объяснить не могла. Как не могла объяснить фатального везения, позволившего украсть тело Маши из морга. Погребение должно быть правильным, вот что Мать Штриха знала точно. Так что надо рубить.

       Она совсем выбилась из сил и лёгонькое тело девочки едва затащила на кучу хвороста и сучьев. Белая ткань, пропиталась кровью из многочисленных ран. Ведьма плакала, сама того не замечая.

       Алиса отступила на десять шагов. Из чащи леса вышел черный громадный и ободранный кот. Слова не требовались, это погребение должно пройти молча, понимали оба и лишь легкий шум ветра в кронах деревьев, нарушал тишину.

       Никаких спичек, никакого бензина. Алиса подняла руку в знаке огня и погребальный костер вспыхнул. Жар от него обжигал и холодил одновременно. В пламени на мгновение показалась смеющаяся девочка, лет девяти, ведь ничего нельзя уничтожить окончательно, тем более детскую душу.

       Пламя забрало все. Не осталось ни обгорелых костей, ни углей, лишь тонкий слой пепла, подхватываемый ветром. Алиса вздохнула. С этим погребальным костром закончилась ее старая жизнь и надо учиться жить по-новому.

       - Зачем пришел? – спросила она кота.

       Рий молчал. Да и что он мог сказать?

       - Бортанули тебя наниматели? – насмешливо, но в тоже время сочувственно сказала ведьма.

       - Не приложил всех мыслимых усилий для выполнения задания. – с отвращением процитировал Рий. Куда ему еще податься в мире, где ему невесть сколько еще болтаться?

       - Мне фамильяр нужен, согласен? – спросила Мать Штриха.

       - Кормить будешь? – рефаима всегда отличала практичность.

       - Не загнешься, не боись.

       Они постояли еще пару минут молча. Алиса задала вопрос, не коту, скорее мирозданию:

       - Как он там?

       - Уверен, мы еще о нем услышим не раз. – уверенно ответил рефаим – С его-то характером.

 

 

                    Конец второй части.