Познаём историю России через историю семьи

    Российскую историю в Макспарке знают все. По крайней мере, комментируют статьи и заметки на исторические темы и физики, и лирики. Предпочтения у всех свои, особенно если речь идёт о событиях прошлого века. Задания президента о разработке школьного учебника по истории, приемлемого и для белых, и для красных родителей наших школяров, вряд ли будет исполнено в обозримом будущем. Дело дошло уже до того, что новая министр(а) образования предложила не париться, а учить деток на уроках истории по сказочным мифам, мастером коих считается министр культуры Мединский. В общем, кто верит в Магомета, кто в аллаха, кто в Ленина, кто в Троцкого… Об Сталине, Жукове и Власове, 28 панфиловцах, Матросове и Гастелло я уже и не говорю. Сколько людей – столько и мнений, взглядов и убеждений.

   Видимо нечто похожее свойственно и для других стран, в том числе и для Америки. Именно у них впервые начала применяться альтернатива при оценке знаний по истории Америки у студентов университетов и колледжей: или сдай экзамен по дисциплине в объёме действующей программы обучения, или защити реферат по истории своей семьи. В последние годы эта методика начала практиковаться и в наших вузах и даже школах – это я знаю по опыту моих внуков и внучатых племянников. Положительное в такой методике в том, что исторические события и личности по разному воспринимаются потомками в общегосударственном и семейном масштабе. К примеру, мой отец в 1919-1920 гг воевал в партизанском отряде против войск Колчака в степном Алтае, а потом до конца гражданской войны служил в Первой конной армии. А его будущий свояк первую половину той войны служил по мобилизации в конной разведке Колчака, а вторую – в том же самом партизанском отряде. И кого из них мне надо любить, а кого ненавидеть? Старший брат того свояка вернулся в своё село с ПМВ прапорщиком царской армии, а односельчане избрали его депутатом в волостной совет. Колчаковские каратели его за это расстреляли.

   Мой дядя Николай Корнеевич, 1914 г. рождения и папа, 1901 г.р. Дядя Коля после освобождения от капиталистов и помещиков Западной Белоруссии был направлен из Сибири в г. Белосток нач. НКВД. С войсками НКВД отступал до Москвы, участвовал в параде на Красной площади 7 ноября 1941 года. После парада - на подмосковные позиции, где и погиб 8 ноября 1941 г. от прямого попадания снаряда.

    Мой отец (справа) и его друг Анатолий Косинский накануне войны. Папа отправится на фронт, Косинский - в ГУЛАГ.

Чтобы собрать свои мысли и убеждения в одну кучу я почти 30 лет собирал историю своей семьи. Причём начал эту работу мой дядя, младший брат отца, его в силу возраста обошли смутные годы первой мировой и гражданской семьи. Срочную службу дядя Гриша проходил в 1924-1927 гг в забайкалье, война к тому времени закончилась, но вернулся он в село коммунистом. А старший брат был участником польского похода, штурма Перекопа и усмирения горячих кавказцев, но вернулся в 1924 году беспартийным. Дядю назначили председателем сельского совета, на коего возложили раскулачивание и коллективизацию. Он подошёл к этому поручению партии с большевицкой ответственностью и в марте 1930 года выслал в туруханские болота 43% своих односельчан. За что был премирован направлением на учёбу в Омском комвузе на агронома.

За полгода до выпуска один из его сокурсников написал на земляка донос: у отца дяди, моего деда, была не одна, а целых две лошади, поэтому дядя поступил на учёбу, обманув приёмную комиссию. Детей середняков и кулаков в комвуз не принимали. И несмотря на то, что моего деда забили до полусмерти каратели Колчака, отчего он и умер ещё в 1919 году, дядю Гришу отчислили из комвуза и исключили из партии. А поступок односельчанина с доносом он объяснил очень просто: в числе раскулаченных были трое дядьёв доносчика. В конце 30-х дядю Гришу восстановили в партии, на фронт он ушёл добровольцем, служил политруком в танковом батальоне, дошёл до Берлина. До самой смерти он считал раскулачивание святым делом, уж куда его отнесли за эту работу на том свете – известно только Богу, да потомкам тех самых кулаков.

                            Домашний мемориал дяди Гриши

    Племянника дяди Гриши, моего двоюродного брата, тоже Гришку, 1909 года рождения, арестовали в возрасте 15 лет в конце января 1924 года. На деревенских посиделках молодёжи он услышал, что умер Ленин. И прокомментировал это горе словами: «Ложки дешевле будут». О его судьбе не знал никто до возвращения в село в 1935-м. Сидел на Соловках, где соседом по нарам у него оказался шеф повар лучшего ресторана Москвы в гостинице Метрополь. Он не расставался с толстой записной книжкой с рецептами самих изысканных блюд, которыми он кормил московскую знать, членов царской семьи и иностранцев. За что его и наградили большевики путёвкой на Соловки. Но профессиональные качества использовали не для кормёжки баландой главных постояльцев – зеков, а лагерного начальства. А поварёнком у шеф повара был мой братец Гришка. Титулованный повар протянул не долго, а Гришка кормил лагерное начальство до конца срока. Вернулся домой с той самой записной книжкой, успел повоевать на фронте, потерял глаз. До самой пенсии работал шеф поваром ресторана «Сибирь» на Красном проспекте Новосибирска.

    Двоюродный брат Григорий, бывший сиделец Соловков

Я перечислил лишь некоторые противоречивые факты из жизни моей большой семьи. А хронологическое описание охватывает 11 колен нашего рода с 1716 года. Самые младшие поколения внуков и правнуков уже рассказали про историю семьи в школах в Омске, Тюмени, Сургуте, Новороссийске и даже в Израиле. Пошла в зачёт по современной истории семейная повесть в омском техуниверситете в питерской ВШЭ, где учатся мои внучки. Если кому интересно, то он найдёт текстовую часть в моём блоге в МП в открытом доступе под названием «Гусаровы дети» (14 частей). Буду рад, если кому-то из читателей мой опус окажется полезен, и он тоже возьмётся за написание своей семейной истории. Это у меня она начинается с 1716 года, а у вас пусть она начнётся с любой даты, которую помните вы или ваши родители, дедушки, бабушки. Лишь бы было кому продолжить…

  Домашний мемориал моего отца Феоктиста Петровича