Сойоты - свободный и сильный народ

Была я однажды в чудесном месте, одном из тех, где я хотела бы быть умереть. Находится это место глубоко в горах,  на территории Бурятии, ближе к границе Тувы. Есть три способа попасть туда. Можно прилететь на вертолете, можно приехать на нанятых у бурятов лошадях - это несколько дней безумных лошадиных скачек по тайге и степям, привычных для бурята, но убийственных для изнеженных белых зомби. И можно еще стать командой отвязных и здоровых лосей, которая с огромными мокрыми рюкзаками, круглосуточно промокшая и на рационе из собранных по дороге грибов и ягод и простых и легких круп ломится по бездорожью сквозь тайгу, пугает медведей, переходит бурлящие реки в жесткой спайке тел и рюкзаков, и смущает своим хохотом непривычную к человеческому обществу лесную дичь. Такой командой надо идти туда месяц, и надеяться, что подвернется по дороге оказия в виде деревенского дьявольского камаза, для водителей которого в рюкзаках плещется дополнительный спиртовой груз, и удастся дать немного отдохнуть истерзанным ногам и спинам.

Все три способа не привлекательны для туристов. Поэтому в этих местах появляется очень мало посторонних людей. И всего километрах в сорока отсюда есть горные пики, на которых бывали только самые сильные и свободные люди первой половины последнего русского века.

Там на поверхность выходит одновременно множество минеральных источников. Там я попробовала НАСТОЯЩУЮ минеральную воду. Там она самых разных температур и свойств; говорят, есть даже радоновые. Просто взрыв информации, энергии и планетарной мудрости в одном месте. Такие места человек обычно цинично взрывает и терзает экскаваторами в поисках каких-нибудь минералов.

Там я подружилась с бурятом. Свое настоящее имя он мне, наверное, называл, но его я к сожалению не помню. Для простоты и облегчения нашего общения эти несколько дней я называла его Саша.

Было ему лет сорок. Его дядя был первым бурятским признанным ламой. С помощью дяди Саша уехал в Питер, и стал жить там.

Я никогда в жизни не видела человека сильней, мудрей, здоровей психически и социально, и НЕРАЗРУШЕННЕЙ, чем он. Он был настоящим, не сломанным, не "воспитанным", не зазомбированным системой, абсолютно здоровым, высокоранговым человеком. Я надеюсь, что он и есть такой.

Я сейчас не знаю, где он и как его найти.

Он рассказывал мне о себе. Рассказывал, что не женат, хотя была в его деревне девушка, на которой он хотел бы жениться, но не сложилось. Почему? Потому что он в большом городе живет. Там невозможно жить с семьей и детьми.  Поэтому он совершенно естесственно стал Дядькой в своем роду. И его питерская квартира всегда заселена молодыми близкими и дальними родственниками мужского пола, которые только пожелали "рвануть на заработки в Питер". Все, кто принадлежит к этому роду, хоть левой пяткой - в Питере не пропадет. Дядька обязан кормить, содержать, воспитывать и помогать всякому, обеспечивать ему всецелую поддержку и защиту. Все. Нет других вариантов.

Он не называл себя бурятом. Бурятами, рассказывал он мне, стали называть несколько неподалеку друг от друга живущих племен, некоторые из них отказались от своих корней и приняли название "буряты", а его племя - нет. Оно сохранило свою самобытность, цельность, культуру и родовую мудрость. И этим силен этот народ.

Разговаривали мы и о других народах региона. Он рассказывал мне об их особенностях, менталитете людей. Некоторые народы гниют, сказал мне он. Гниют потому, что люди забыли, кто они есть, и стали обманывать, воровать, предавать, сначала других народов, а потом и самих себя. Некоторые народы сошли с ума, сказал он. Их свела с ума внезапно пришедшая и сбившая их с толку советская власть и принесенная ею водка как образ жизни. Они вымирают, деградируют и исчезают.

Я не дам в обиду свой народ, сказал он. Знаешь, чем отличаются буряты, даже простые, не говоря уж о нас, от тувинцев? Если бьют одного бурята - неважно кто, но бьют - за него заступится любой бурят, даже незнакомый, даже знакомый проклятый враг. Любой бурят заступится за любого бурята. И неважно, прав или не прав тот, за кого заступаются. Если он не прав, то он получит, но уже от своих. Но не от чужих. Точка. А если бьют одного тувинца, то остальные будут стоять в стороне и смотреть, и подначивать. Не люблю тувинцев. Гнилая нация. Хотя в чем-то они полезны, если сильно не наглеют и не рыпаются.

-А русские? - спросила я.

Он помолчал, потом смущенно покосился на меня и сказал, что не хотел бы меня обидеть. Я вздохнула, и мы пошли за грибами.