ПЕНСИЯ– МИРАЖ ФИЛАНТРОПИИ ИЛИ ОБЯЗАННОСТЬ ПАТЕРНАЛИЗМА

                                                                                                                       в темпе анданте 

        ПЕНСИЯ – МИРАЖ ФИЛАНТРОПИИ ИЛИ ОБЯЗАННОСТЬ ПАТЕРНАЛИЗМА?

Пенсия  – (лат. pensio – платёж, уплата)  обобщённое название одного из основных средств к существованию нетрудоспособного населения, обеспечиваемого регулярными (ежемесячными) выплатами, гарантируемыми, как правило, средствами Пенсионного фонда.

Под фарисейство ссылок на демографические проблемы (старение общества) многие государства в настоящее время пересматривают свою пенсионную политику, цинично извращая долговую природу пенсионных платежей в некие «гуманитарные акции» лицам, лишившимся источника дохода (заработка). Таким образом, сугубо пенсионные обязательства обращены в пенсионную политику, т.е. в адресные выплаты из гуманистических соображений, которыми при определенных обстоятельствах возможно опять-таки в якобы общественно значимых интересах пожертвовать.

В силу этой метаморфозы повсеместно-начётническая законодательная суггестия внушает населению категории пенсионного права, заведомо извращённые под якобы чисто «компенсационную» специфику некой социальной защиты. Это притом, что обязательственный этимон «платёж» никак не сопрягается с понятием «пособие», то есть генезис слова «пенсия» абсолютно ничем не обязан культу филантропии. В результате легитимирована комбинация мистически-вымогательских фактоидов, когда под предлогом якобы “решения” тех или иных экономических апорий социально уязвимым слоям населения, по сути, законодательно отказывают в услугах социального обеспечении, притом не брезгуя их регулярными отчислениями под эту самую услугу.

Хотя общественные законы, казалось бы, канонизируют интересы светского государства, тем не менее, едва ли не законодательным кредо стала реминисценция библейского канона «отдай, чего чаешь на том свете иметь сторицей» с мизерной редакцией «отдать» на «забрать». Правда это якобы сугубо “добровольное” «забрать» искусно микшируется эвфемизмами маятника вечных надежд на социальные блага, то частных, то общественных, так как и тем и другим постыдно отказать.

Резиньяция сервилизма населения, с пиететом глядящая в рот кукушатам, беспощадно выдавливающим из пенат их чад, вот управленческая альфа и омега деградирующей морали власть предержащих. Пока оная негласно заточена на благополучие только их потомков, лукаво манипулирующих статьями государственного дохода, то ждать социального милосердия не приходится, поскольку оно системно включено исключительно в ресурсы идеологических эвфемизмов.

В частности «Трудовая пенсия» — якобы ежемесячная денежная выплата в целях компенсации гражданам заработной платы или иного дохода, который получали застрахованные лица перед установлением им трудовой пенсии либо утратили нетрудоспособные члены семьи застрахованных лиц в связи со смертью этих лиц.

 «Социальная пенсия» назначается нетрудоспособным лицам при отсутствии у них права на трудовую пенсию.

«Государственная пенсия» — якобы ежемесячная государственная денежная выплата в целях компенсации гражданам им заработка (дохода), утраченного в связи с прекращением госслужбы при достижении установленной законом выслуги при выходе на трудовую пенсию по старости (инвалидности); либо в целях компенсации вреда, нанесённого здоровью граждан при прохождении военной службы.

Несостоятельность ссылок на так называемые демографические проблемы при несколько внимательном анализе оказываются аномией негативных последствий политики занятости (социально востребованного труда). Кстати,  безработица катализатор существенного снижения пенсионных выплат, т.е. экономии Пенсионного фонда. Самым непредвиденным образом для трудящегося, но, разумеется, политически инспирировано, безработица разрушает его иллюзии на базовые показатели трудового стажа.

К тому же существенная часть трудоспособного ресурса при нынешней экономической политике вынужденно обслуживает потребности зарубежных работодателей, т.е. всем им отечество со временем на законном основании откажет в социальном обеспечении старости. Это притом, что они худо-бедно, но обеспечивают некий профицит национальному бюджету своей пересылкой родственникам серых зарплат их выживания в метафизике якобы особого пути в чьё-то светлое будущее. 

В свою очередь сама политика занятости тяготеет к максимальной экономии фондов заработной платы, т.е. минимизации вознаграждений за труд по найму вплоть до феодального возмещения физиологических затрат трудящегося. В те времена рыцарства все блага и привилегии приносила лошадь за всего лишь прожиточные ясли в стойле. Всадник, напротив, модернизируя накопления на достойную старость, изощрялся дрессировать крепостного исполнителя своих прихотей повсеместной экономией расходов на его социальное обеспечение. Когда же идея мезальянса дошла до своего разрешения, кляча крепостничества издохла.

Так что, если пару столетий тому были тривиальными экономические требования сопряжения норм заработных выплат с жизнеобеспечением не иначе как десятка иждивенцев семьи трудящегося, то по нынешним временам проблема обеспечения личного выживания  (включая детей) стала устойчивым сомнением перспектив общественного бытия. В связи с этим убыль трудоспособного населения в сфере материального производства интенсифицирует рост управленческой сферы. Причём, пенсионные выплаты сопряжены именно с тенденциозным ростом окладов управленцев за счёт минимизации вознаграждений труда исполнителей. В силу столь искусных манипуляций имеет место ювенальный ренессанс Др. Римской пролетаризации (отказа от права на потомство) в негласной национализации «социального сиротства» под властно-зависимый трудовой ресурс рождённых пауперами.

Во всяком случае, фрустрация повседневного стресса зависимости от «хлеба насущного», т.е. животный ужас призрачных паблисити стандартов триплета «физиологических & эготических» потребностей девальвирует не только ментальность, но и фертильность цивилизации. На этом фоне самой лукавой отговоркой звучит подмена реального «коллапса производственных страт» в силу падения его воспроизводства тезисом «старение общества». Под него изобрели понятие «срок дожития» в продолжительности жизни, имплицитно взывающее к фашистской фильтрации общества то ли через эвтаназию, то ли через феномен Чингисхана - принудительную нуллификацию социальных достояний. Ан здесь простор макиавеллизму их сброса регионально-локальными (полицейскими) войнами, неважно с агрессором или криминалом, с деклассированными люмпенами или диверсантами, по нынешним временам почему-то «террористами».

Собственно уже имеет место побуждение к выдворению стариков, да и детей тоже в социальные богадельни. И «старение общества» здесь не причём. Оно отнюдь не против повсеместных соблазнов сексуальной зависимости даже в сингулярном режиме бытия, оно категорически против размножения в зыбучих условностях агностификации как лично своей, так и перспектив своего потомства. Человечество в «круге Соломона» безуспешно рвётся к свободе от библейского выбора, причём человеческое кредо жертвует своим частным интересом ради общественного грядущего, а животное начало, напротив, жирует до поры, до времени в иллюзорности частных интересов.

Похоже, общество уверенно деградирует в чисто животный режим вымирания, поскольку начиная с дикого сообщества людей, умудрённая старость изначально являлась просветительскими термами его будущности. Фигурально выражаясь, физическая деятельность в трёхмерном пространстве закономерно перетекала в возрастную активацию четвёртого измерения социума. Экстраполируя практику института «старейших» индейцев Северной Америки, максимально приближённых к природе, на наши цензовые реалии бытия продолжительность жизни должна быть порядка 90 лет. Так что, особо кичиться неким ростом продолжительности жизни не приходится, поскольку её социальное качество не соответствует матрице создавшей «Человека разумного».

В пику естеству этой природы по нынешним временам легитимирован понятийный фантом «безработица», в частности семантическая тавтология «сенильная безработица» с безапелляционным обременением трудящихся страховать якобы их социальную ущербность, хотя эти феномены всего лишь обращения «физической трудоспособности» в «духовный трудоголизм». Причём если институты управления всячески спекулируют на носителях первого, то носители последнего повсеместно удушаются, поскольку их инновационная деятельность совершенно не поддается стандартизации и соответственно административной оценке.

Впрочем, подмена преемственности просветительства на потребу произволу тестового культуртрегерства более приемлема именно солипсизму системы управления. При всём притом совершенно никаких фрустраций по утрате потенций социальной эволюции. Дескать, на реальные угрозы повсеместного одичания апробирована пенитенциарная узда и прочие силовые стимулы, благо средств массового уничтожения на душу населения более чем достаточно. В общем, подобный зоопарк якобы обеспечения нашего  просперити позиционирует степень деквалификации государственности.

Поскольку соотношение населения к контингенту обеспечения его правосубъектности представляет качество самоуправления общества, то социология стратифицирует коэффициенты свыше 1,6 анархией управления, в то время как ниже 0,6 – формами криминалитета. Применительно к формации «феодализм» это выше помянутая притча синергии рыцарства. Любители арифметики могут прикинуть степень самодостаточности всадника и истощения его клячи. Именно эта пропорция имплицитно сгубила индивидуализм монстров юрского периода, по цепочке оседлавших флору планеты.

Проще говоря, при социальной амнезии нечего и помышлять о цивилизации при всём её технологическом габитусе, поскольку даже хрестоматийные экивоки на склепы пирамид восхищают не более чем увековеченные артефакты социального невежества, но никак не достояния человечества, ибо они продукт подмены должных общественных отношений тоталитаризмом брутального принуждения. А ведь многовековой произвол рабовладельческой эргономики «живых орудий труда» установил устойчивый спад рентабельности сервилизма рабов после 25 лет их частнособственнической эксплуатации в материальном производстве и это при ежесуточной оптимизации производительности их труда в пределах всего восьми часов. Причём никакие политико-социальные вызовы и медико-биологические ухищрения неспособны не то чтобы  интенсифицировать, но даже сохранить этот психофизиологический ресурс «Человека разумного» в условиях ресурсного коллапса планеты.

В своё время под континуитет социального освобождения трудовых ресурсов человечества от сугубо рабской зависимости рынка их социально-физиологической обречённости приснопамятные Буржуазные революции разрушили крепостнические стандарты защиты общинного выживания, де-факто обособив индивидов на “свободу” рыночного сервилизма вымирания в изначально мошенническом обеспечении их «физиологических & эготических» потребностей.

Тем не менее, инерция тогдашней романтики правосубъектного отрицания сервилизма отношений, атавизм которых собственно и составляет теневую бессмертность мафиозных кланов, масонских олигополий и прочих клик криминального толка былого триумфа рабовладельческой формации обустройства общества, попыталась снять основной общественный конфликт накопления. Концепт их «социальной справедливости» обосновано настаивал на доплате трудящимся к материальной оценке их вложенного труда в форме заработной платы, доли дохода от общественной оценки произведённого ими общественно востребованного продукта.

Однако работодатели лоббировали своекорыстные резоны неосновательного обогащения в отчуждении прибавочного продукта, как якобы заработанной ими доли общественного труда. О мощности тогдашнего социального потрясения конфликтом Трудовых отношений свидетельствует факт, что с тех пор любая структура управления, даже бесстыдно выдающая себя за демократию не является легитимной вне таких социальных институтов как профсоюзы (тред-юнионы) и пенсия. Правда, из-за социального невежества властно-зависимых масс произошла их метаморфоза либо в номинально декларативную утопию, либо в законодательно извращенный вид прозябания.

Засим, как говорится, не заржавеет. Рефрен соблазнов «красивой жизни», несоразмерно раздув потребительский пузырь якобы статусного антуража, вскоре скатывает прессинг интересов труженика в лабиринт кредитной недоступности предметов крайней необходимости и всё… необратимость резиньяции массовой гипенгиофобии перед ушлыми спекуляциями мнимого патернализма власти на зависимости от зряшной гарантии грядущей старости.

Сейчас уже и не припомнят как профсоюзы, изначально претендовавшие на накопление в своих фондах и распределение уплаты (лат. pensio – уплата) долгов по ценовому выражению прибавочного продукта, уступили государству управление так называемыми пенсионными фондами. И уж вовсе не помнят,

— как сами пенсии негласно выродились из дохода рыночной реализации общественно-полезного продукта в всего-навсего некие базовые спекуляции на коэффициентах замещения, т.е. соотнесение средней пенсии с 40%, 25%, 15% размера средней зарплаты;

— как пенсионные выплаты стали приурочивать к потере трудящимся общей трудоспособности, а его срок странным образом стал сопрягаться с библейскими грёзами божественной благости;

 — как адресный учёт участников производства общественно-полезного продукта деградировал из дохода его рыночной реализации в перевёртыш обязательных взысканий с заработной платы каждого трудящегося якобы страховочных отчислений пенсионного обеспечения.

Да, были люди, державники! Не то, что ветреная акатаматезия публичности паяцев. Были реально озабоченные социализмом распределения прибавочного продукта в явной перспективе экологической незащищённости человечества от минерального истощения планеты. Вот только в их время не было компьютеров под осознание изначальной порочности любой неосновательности накопления (обогащения), заведомо чреватой реставрацией ничем не ограниченной дикости собственнического максимализма всего лишь в беличьем колесе истории. Ныне же, фактически уже над бездной в шоколаде им доступнее в биржевом угаре идентифицироваться в слуг виртуального народа, разумеется, под колпаком электронной власти. Новики окончательной ресурсной девальвации планеты, естественно, не блеф игры общинного стукача под трели телефонного бюрократа.

В общем, невообразимо возросшие вычислительные возможности в руках крайне заинтересованных в сохранении мошеннической природы «пансионов в шоколаде» на сто лет вперёд не только своих, но и всей своей родни никак не позиционируют, что только итог на банковском депозите в худшем случае с 3-4% от гражданского оборота возрастающих отчислений в пенсионные накопления к моменту утраты тружеником общей трудоспособности заведомо несоизмерим с пенсионной нищетой, брезгливо оброненной “вспомоществованием” патернализма.

Право, свои сверхдоходы они мигом индексируют, дабы прозябающих пенсионеров повсеместно урезонивать, дескать, с чего вы раскатали губу на взысканные ещё за «царя гороха» в бессрочное пользование какие-то там процентные отчисления. Чего, собственно, за их вы бы обрели при стоимости жизни за того царя… так что возрадуйтесь подачке, а то в порядке стимулирования здорового образа жизни мигом приурочим «пенсионный возраст» возрасту долгожителей планеты. При этом цинично ссылаются, что взятые в накопление пенсионные отчисления, дескать, уже реализованы под фондовые игры и, стало быть, реально покрыть притязания в должном объёме представится возможным этак к сто десятому юбилею. Ежели, такой режим выплат достаточен лишь на оплату фановых услуг, то вольны искать себе на пропитание, естественно с потерей существенной части пенсионных выплат.

В итоге законодательно урезанное выравниванием среднемесячного заработка до уровня выживания социальное обеспечение реально отцеживается биржевыми играми на предел вымирания. И это без аппетитов прилипал услуг доставки. Мавр сделал своё дело, мавр должен умереть, не беспокоясь о конвенционном поручительстве по пенсионному накоплению, ему всегда найдут применение, да ещё и возмутятся что, дескать, мало. А посему навяжут обязательные отчисления из налогооблагаемой суммы начисленной заработной платы ещё и за услуги индивидуально-накопительного пенсионного обеспечения граждан, равно обязательной её страховке, некий процент с которой возможно перепадёт везунчику, пережившему банковские банкротства и ценз пенсионного права.

Налицо микширование патернализмом, возложившим на себя дискреционные гарантии накопителя чаяний о достойной старости, по сути, трюка добровольного отнятия про «чёрный день» регулярных пенсионных выплат, под непотизм креатуре банковской системы, “надёжность” коей оставляет желать лучших кризисных прогнозов. В общем, всю жизнь благостно принуждают к накоплениям под якобы грядущую физическую немочь общей трудоспособности, а в итоге «объявление неприятнейшей новости – вы банкроты», но не волнуйтесь, валоризация убытков Пенсионного фонда регенерирует испорченный климат.

Когда инфантилизм невнятность бытия окрутит, патернализм, не мудрствуя лукаво, супонит спилвиф своим максимализмом. Весьма удобный аутизм в синкретизме наивных алгоритмов с невинными рисками ловчить. И вот, из века в век труд креативный далеко не безвозмездно игрою подменяют повсеместно, да так, что его уже иначе и не представляют. Таков секрет полишинеля о ресурсном коллапсе планеты под неизменность травести экономики в штанишках.

Впору, право, и за дело браться, страна, поди, уже не отрок, хотя знамо дело даже играть в эгиду для народа, не легче, чем оставить за бугром тинэйджеров непопулярные проказы.

Ресурс производительности крепостничества посильно обеспечивал товаром лишь ярмарок хмельной кураж. И так ему пришлось по вкусу объегоривать весь этот балаган, что он, в конце концов, удумал посредством ценовой игры симулировать аугментацию наполнения товаром рынка. Дескать, кто уличит обман обездоленной страны, коль полки ломятся товаром. Правда похмелье сего столоверчения подрывает доверие масс к собственно самому денежному обращению, однако даже мысль о том вульгарно прячет «инфляции» трюизм. Ну, а под имитацию всамделишной борьбы за просперити её фантом растёт “богатством”, непостижимо заполоняя фондовый рынок ценными бумагами.

Вот только деньги, по определению эквивалент долговых обязательств в сфере производства общественно-необходимого продукта. Следовательно, накопление их в капитал есть отчуждение неважно под какую мотивацию достояния хозяйствующей деятельности общества. Вот так, реальная недоступность трудящихся к произведённому им продукту куёт незримое богатство, и в том, что сапожник ходит без сапог, виноват отнюдь не «комплекс бога». Ну, а под оды дифирамб акциям подобного фандрейзинга денежные средства якобы аккумулируясь под финансирование проектов, имплицитно подменяют деньги дериватом.

Тем не менее, всяк инфант так алчет обрести из ничего богатство, что до одури играет на «рынке фиктивных капиталов», за которым кроме упоений нарциссизмом, нет, в общем, ничего вещественного. Да только в жизни всякой силе, как заметил приснопамятный Исаак Ньютон, противостоит иная природа силы. Так что коллективный психоз лудоманов, впав в ступор кризиса доверия своим амбициям, заведомо упрётся в неплатежеспособность фригонов. Однако, они не для того играя надували пузыри своих “богатств”, чтоб календером пойти с кешкуль по миру. А посему бесспорно традиционным “червем” пустятся во все тяжкие легитимировать виртуальные доходы, вестимо урезая минимизацию вознаграждений за труд по найму, а заодно и уровень выживания социального обеспечения.

В общем, ни дать ни взять, самая удобная после властного произвола налогообложения политика «длинных денег» на так называемом пенсионном рынке: не дать нельзя, а вернуть тем паче, поскольку они уже где-то в чьих-то бизнесах. Вот только делиться с пенсионерами доходом от спекуляции чужими накоплениями также никто не желает даже под коммерческую тайну, как впрочем, не намерен признать, что явная профанация общества вообще не имеет ничего общего с реальной социализацией прибавочного продукта.

Во всяком случае, современная чехарда вокруг фантома социального обеспечения отнюдь не декларированная конституцией некая защита принципов социальной справедливости, а всего-то халява кризиса капитала – накось выкуси какой-то там правозащитный маразм… частнособственническое обеспечение личной старости на чаянии масс - вот “мудрость” власть предержащих и иже с ними. Вы собственно куда... в «калашный ряд» рыночного блефа? А ну брысь - знай свой шесток.

Под непрерывные ахи-охи по поводу всёвозрастающего ареала кризисов (переделов дутой собственности) впору вняв пока ещё теплящимся реминисценциям былых движений трудящихся пересмотреть и модернизировать в пику жуирам синекуры структуру социального распределения, но не миража пенсионных накоплений, а… вполне  реального прибавочного продукта общественно значимого труда, пока оные не поставили цивилизацию на колени перед фактом ресурсного коллапса планеты, когда символом прогресса вновь станет человек, теперь уже бегущий никуда.