30 лет назад джинна частной инициативы выпустили из бутылки. Она подогрела забастовки шахтеров

Торгуют все. Перестройка. На Арбате. 

19 ноября 1986 года был принят Закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности», легализовавший частную предпринимательскую инициативу советских граждан. С одной стороны, он имел целью более полное удовлетворение потребности в товарах и услугах, повышение общественно-полезной занятости населения, предоставление людям возможности получения дополнительных доходов в соответствии с затратами своего труда. С другой - поставить под контроль теневой частный бизнес.

Закон разрешал индивидуальную трудовую деятельность (ИТД) в сфере кустарно-ремесленных промыслов, бытового обслуживания населения и в других отраслях. Области науки, техники, медицины, литературы и искусства были табуирова­ны. Предпринимательствовать предлагалось в свободное от основной работы время, с категорическим запретом наемного труда. Регистрацию или патент на ИТД выдавали финотделы исполкомов местных советов. В их задачу входило содействие гражданам в приобретении сырья, материалов, инструментов и иного необходимого имущества. Доходы частных предпри­нимателей обложили налогом 65 процентов... Далеко не все поняли, что закон станет предтечей НЭП, которая покончит в итоге с социалистической экономикой.

«Краник» зажатой част­ной инициативы открутили, и процесс пошел. Закон об ИТД утратил действие 1 января 1991 года, передав эстафету закону РСФСР о предприятиях и предпринимательской деятельности. Вместе с ним потеряло смысл и понятие «индивидуальная тру­довая деятельность». Известные личности того времени, которые имели отноше­ние как к разработке, так и применению эпохального норма­тивного акта, вспоминают, как это было.

Часть 1.

Владимир Щербаков,

председатель совета директоров группы компаний «Автотор» (бывший зампредседателя Правительства СССР и председатель Госкомтруда СССР):

- В 1985 году наша группа под ру­ководством председателя Госком­труда СССР Юрия Баталина (я был начальником отдела в министер­стве) подготовила проект Поста­новления ЦК КПСС и Совета Ми­нистров СССР о развитии в стране «широкого предпринимательского и кооперативного движения». Речь шла о самом первом реальном до­кументе, который бы раскрепостил людей, желающих работать. По не­му предпринимателями и коопера­торами становились все, кто хотел индивидуально или в кооперативе производить товары и услуги, а также свободно их продавать на рынке.

Первый вариант, созданный на­ми с большим воодушевлением, Политбюро забодало. С заседания шеф, сильный, закаленный мужик, получивший там взбучку за по­творствование частнособственни­ческим интересам, вернулся ни жив ни мертв. Мы получили указание сузить круг адресатов постанов­ления до социально приемлемых слоев, безопасных с точки зрения «рвачества», - студентов, женщин- домохозяек, инвалидов, пенсионе­ров и безработных.

Придумали более строгое назва­ние - об «индивидуальной трудо­вой деятельности», распространив ее на сферу кустарно-ремесленных промыслов, бытовых услуг и ряда других видов деятельности. После этого Политбюро дало добро. После года упорных сражений постанов­ление было переработано в Закон об индивидуальной трудовой дея­тельности. С него и началось фор­мирование законодательной базы частного предпринимательства в нашей стране.

В развитие закона в начале 1987 года Совмин СССР принял поста­новление о создании кооперативов по производству товаров народного потребления, которое в следующем году было оформлено в закон о ко­операции. Все было впервые. Реше­ния вырабатывались в жесткой дис­куссии, каждое слово пробовалось «на зуб». Второй закон проложил широкую дорогу не только тем ко­оперативам для студентов, домохо­зяек и пенсионеров, которыми мы морочили голову ЦК КПСС, но и остальным социальным группам.

Предполагалось, что партийные органы будут регулировать процесс, чтобы кооперативное движение не выродилось во взращивание рвачей и нэпманов. Но в жизни все пошло не так, как мыслилось первоначально. Порожденные законом проти­воречивые последствия я реально увидел в середине 1989 года, когда в должности министра - председа­теля Госкомтруда СССР столкнул­ся с первыми в Советском Союзе шахтерскими забастовками. Они отразили сшибку интересов раз­ных социальных групп. После этих событий мое отношение к опасени­ям, выказываемым на Политбюро, сильно изменилось. В том, что мне раньше казалось только консерва­тизмом, я увидел тяжелые раздумья о поспешности, недальновидности, слабой проработанности и поверх­ностности многих принимаемых решений. Это было желание уберечь страну от острых общественных антагонизмов.

Причин для забастовок хватало, но внешним поводом для провоци­рования острых проявлений послу­жил именно закон о кооперации.

Дело в том, что кооператоры (или сами работники торговли и обще­пита) скупали все товары в систе­ме государственной торговли по госценам и продавали населению нередко в десятки раз дороже. Из магазинов в Донбассе исчезли мя­со, колбаса, сахар, масло, сыр, яйца, из аптек - лекарства. Все продук­ты «перетекли» в кооперативы. На смену шахтеры брали в «тормозке» только картошку или кашу. Больше всего горняков злило, что коопера­торы скупали все пиво в регионе по 32 копейки, а продавали по 3-4 руб­ля за бутылку.

В кооперацию пере­кочевала почти полностью продажа сигарет и мыла. Его резали нитками на маленькие кусочки и раздавали в душе. Кооператоры торговали им по 7-8-кратно повышенной цене. Люди курили листья деревьев и траву. Начались массовые забастов­ки... Я вспоминаю это к тому, что­бы показать, что на деле никто не знал, что такое перестройка и как ее делать. В руководстве страны шли бесконечные дискуссии. Понимание сложности практических проблем приходило постепенно, а пока мы каждый день получали последствия неадекватных мер или ситуаций бездействия...

Продолжение. Ч.2. Кто стал первым советским миллионером