Лукавая идеология и экономическая терминология

ЛУКАВАЯ ИДЕОЛОГИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ Обличая капитал, как символ угнетения трудящихся (естественно, речь шла о зарубежных трудящихся), руководители СССР не собирались отбрасывать его как одну из основ экономического развития у себя в стране. На самом деле, они высоко ценили капитал – и в форме орудий и средств производства, и как природные богатства, и как валюту: иностранную и отечественную. Иногда уважение к капиталу пробивалось в их высказываниях, особенно когда слово «капитал» надо было понимать в более широком смысле, чем оно употреблялось у Маркса. Известно, например, отеческое внушение И.В. Сталина лётчику Чкалову, что жизнь того представляет более ценный («самый ценный») капитал, чем новый самолёт, который он испытывает. Однако из повседневной жизни СССР слово «капитал» постарались убрать, и здесь были достигнуты немалые результаты. Термины «основной и оборотный капитал» предприятий были заменены на основные и оборотные средства. Cобственные и заёмные капиталы предприятий превратились в собственные и заёмные средства. Исчезли такие важные экономические и финансовые термины, как оплата капитала, капитализация (ежегодного) дохода, приращение капитала и его обложение, текущие капитальные затраты (которые в некоторых системах счетоводства противостоят так наз. операционным затратам). Такие «выпадения» не просто обеднили язык деловых людей, но и затруднили и затрудняют анализ хозяйственной деятельности предприятий и целых отраслей народного хозяйства. Вместо слова «капитал» могли стоять мало что говорящие «фонды». Так, уставный капитал предприятия превратился в уставный фонд. В 1965 г., когда по инициативе акад. Хачатурова от государственных предприятий потребовали платы (обычно на уровне 6% годовых) за пользование производственным капиталом, который им предоставило государств, её официальное название было «плата за фонды».(Реформаторы 1990х годов по какой-то причине уничтожили этот полезный и необходимый инструмент.) Среди специалистов сохранился термин «капиталовложения» и «капиталоёмкость» (производства) - но без какого-либо намёка на взаимоотношения труда и капитала. Руководству СССР не нравилась также слово «прибыль» - и в одиночном звучании, и в некоторых словосочетаниях. Вместо прибыли на рубль затрат появилась «рентабельность», а вместо прибыли на капитал - «рентабельность к фондам». Руководство СССР пыталось вообще отменить термин «прибыль» и заменить его на «социалистические накопления», и какое-то время оба термина конкурировали между собой. (Ближе к нашему времени в ходу осталась одна прибыль). Однако замена прибыли на «соц. накопления» - не просто игра слов. Прибыль – это экономическая категория вторичного порядка, она является результатом хозяйственной деятельности, то есть производной величиной. Что касается «соц. накоплений», то эта цифра должна была выражать волю (планы) руководителей страны относительно суммы средств, которую они считали нужным мобилизовать для выполнения своих хозяйственных и иных проектов. В таком понимании «соц. накопления» - первичный показатель, и не столько экономический, сколько финансовый. По своей величине соц. накопления не обязательно должны совпадать с «экономической» прибылью. Это означает, что от гос. предприятий можно потребовать отчислять в бюджет такие суммы, которые нужны для финансирования нового строительства (или иных проектов), но которые не обязательно отвечают экономическим реалиям. Но тем самым Правительство толкало государственные предприятия завышать цены на свою продукцию, а также всячески экономить свои затраты, в том числе с помощью неправедных мер (например, снижать расценки за труд рабочих, отказываться от очистки вредных выбросов, сокращать затраты на охрану труда и технику безопасности). Ибо только таким образом предприятие могло обеспечить, чтобы полученная им прибыль отвечала запросам Правительства. Таким образом, попытка заменить прибыль на политически более приемлемое выражение «соц. накопления» - не безобидная подмена терминов. Правда, свои инвестиционные планы Правительство СССР финансировало не столько за счёт прибылей государственной промышленности (и не за счёт обложения денежных доходов трудящихся, а также колхозов и кооперации), сколько путём выпуска в обращение не обеспеченных денег. Это видно из таблиц, относящихся к денежному обращению в СССР. См. (1) Кронрод Я.А Деньги в социалистическом обществе. Очерки теории.- М. 1960. (2) Вайнштейн А. Л. Цены и ценообразование в СССР в восстановительный период 1921-1929 гг. - М., 1972. Выпуск в обращение экономически не подкреплённых «свежих» денег приводил к росту потребительских цен – инфляции. Другой крупный массив гос. доходов коренился в занижении цен на продукцию сельского хозяйства, подлежащую сдаче в порядке гос. поставок. Этот источник появился уже в 1928 г. в ходе так наз. Урало-Сибирского метода хлебозаготовок, Тогда хлебосдатчикам (индивидуальным хозяйствам) выплачивалась цена, действовавшая в прошлые годы, то есть до того, как она была опорочена из-за инфляции. Заниженные цены систематически применялись к колхозам после Коллективизации. Обязательные поставки, а в некоторые годы – «закупки» колхозной и всякой другой с-х. продукции государству (по заниженным ценам) были отменены только в 1993 году. Заниженные закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию действовали также в отношении товарной продукции совхозов (в некоторые годы эти цены именовались «сдаточными»). По понятным политическим соображениям, эти цены не превышали тех, которые государство выплачивало колхозам. А чтобы совхозы могли нормально работать, им выдавали бюджетные дотации. Факт предоставления совхозам государственных дотаций не афишировался; ведь колхозы тоже могли потребовать от государства предоставления им дотаций. Тем не менее, начиная с 1950-х годов, немало провальных колхозов (без особой огласки) было преобразовано в совхозы; в официальных бумагах такие колхозы назывались «маломощными». В начале 1960-х годов в экономических кругах обсуждалось предложение Харьковского проф. Либермана сделать прибыль основным плановым и отчётным показателем работы государственных предприятий. Инициатива Либермана заглохла – очевидно, из-за её политической неприемлемости. В области капитальных вложений проектные организации вынуждены были искать замену ряду понятий, содержащих слово капитал. Это касалось (и касается) термина «прибыль на капитал». (Прибыль на капитал, как положительное выражение предпринимательской деятельности, должна быть выше, чем оплата капитала). Например, в некоторых работах известного экономиста В.В. Новожилова эффект предпринимательской деятельности, он же прибыль на капитал, был заменен на такие выражения, как «Эффективность кап. вложений», «Экономия на себестоимости», «Коэффициент эффективности», «Норматив эффективности кап. вложений». Эти термины находили применение в проектных разработках, когда производился анализ выгодности предлагаемых проектов хозяйственного строительства. Однако замена терминов вызывала и вызывает путаницу понятий, которая способна помешать правильным экономическим решениям. Понятие прибыль на капитал ловкачи в области экономической терминологии заменили широко известным термином «срок окупаемости». Последний означает то количество лет, по прошествии которых суммарная прибыль (по условиям проекта) должна достигнуть размера первоначальных вложений. Срок окупаемости выглядит как обратный по отношению к годовой прибыли на капитал. Так, если вложенный капитал приносит в виде прибыли 20 % годовых, то срок окупаемости равен 5 годам. «Срок окупаемости» вытеснил понятие «прибыль на капитал». Однако произошедшая замена грозит ошибками при оценке инвестиционных проектов. Вот пример. Пусть хозяйство приобретает трактор (и весь необходимый к нему инвентарь), эксплуатация которого приносит хозяйству дополнительную годовую прибыль в размере 10% на вложенный капитал. Выгодно ли такое вложение средств? Вопрос возникает в связи с тем, что нормативный срок работы трактора – 8 лет. За срок его эксплуатации можно возместить (через получаемую прибыль) только 80 % от его цены. Выходит, покупка трактора не окупает себя ? Если считать, что трактор «окупит себя» когда сумма полученной от его эксплуатации прибыли сравняется с его покупной ценой, то его покупку надо считать ошибкой. Но на самом деле возврат стоимости трактора происходит не за счёт прибыли, а за счёт амортизационных отчислений, которые включаются в издержки его эксплуатации. За год от стоимости трактора полагается начислять 12,5 % на его полное восстановление. Тогда после 8 лет его эксплуатации будет накоплена сумма, необходимая для его замены. Полученная же от работы трактора прибыль в «возврате» его стоимости не участвует. Поэтому говорить о «сроке окупаемости» проекта, исходя из суммы прибыли, накопленной за время действия проекта, принципиально неверно. Налоги в СССР по идее должны были принципиально отличаться от налогов в странах капитала. Взиматься они должны были не с трудящихся, а с производственных предприятий, как бы не затрагивая народ. Подоходный налог на заработную плату был невелик. (Н.С. Хрущёв в своё время «грозился» и его отменить.) Не должно было существовать и косвенных налогов – налогов на товары, которые в финансовой теории носят название акцизов. Однако фактически, покупатель платил косвенные налоги, хотя для них была придумана словесная маскировка. Исторически программы ряда социалистических партий, включая РСДРП, отвергали косвенные налоги. Предполагалось, что эти налоги не отвечают задаче прогрессивного обложения доходов богатых людей. В годы НЭПа от этой программной идеи отошли и ввели акцизы, но к концу 1920-х, после упразднения НЭПа, акцизы «исчезли». Практически же они существовали, и не только на водку. Акцизы действовали в отношении многих промтоваров, а в некоторые периоды – и продовольственных товаров. Но слово «акциз» из финансовой практики было изъято. Оно было изгнано также из учебников и специальной литературы, не говоря о СМИ. Вместо него существовал мало что говорящий «налог с оборота». С помощью этого налога в союзный бюджет изымались не только акцизные наложения, но и некоторые другие замаскированные гос. доходы. В некоторые годы, когда существовала карточная система, в официальных документах она также маскировалось. Прежде всего, это относилось к 1929-1935 годам, когда Кремлёвские руководители рассчитывали на революции в западных странах, поскольку там в связи с экономическим кризисом возникли миллионные армии безработных.. Но наличие в СССР карточной системы должно было остужать пыл недовольных масс, поэтому о карточках следовало умалчивать. Сокрытию факта карточной системы в СССР помогало особое государственное словотворчество. Карточная система называлась Планируемым снабжением (которое противостояло Не планируемому снабжению), Частной торговле противопоставлялась Обобществлённая торговля (то есть распределение по карточкам), Обобществлённая торговля называлась также Централизованной торговлей. Официальные документы различали Централизованное и децентрализованное (в дополнение к Централизованному) снабжение. Поскольку рабочие и служащие были объединены в потребительские кооперативы (каждый из которых производил отоваривание карточек прикреплённого к нему контингента потребителей), обобществлённую, или «организованную», торговлю иногда именовали кооперативной; кооперативные цены противопоставляли ценам частного рынка, при этом более высокие цены частного рынка назывались «переплатой». Выделенные для карточного распределения (продажи) объёмы продуктов и промтоваров именовались «Контингентом фондов организованного снабжения», а покупатели этих «фондов» – «Контингентом снабжаемого населения». Параллельно со скудными нормами товаров по карточной системе, часть товаров по линии государственной торговли продавалась по более высоким коммерческим ценам. О существовании карточек и более низких карточных цен можно было лишь догадываться по таким терминам, как «Коммерческая торговля, «Коммерческое общественное питание», «Коммерческие столовые», «Коммерческие цены», «Товары коммерческого фонда». О карточном снабжении и его дифференциации можно было судить также по разделению всех городов по трём Спискам ; несколько городов выделялось в Особый Список. Гос. займы, носившие принудительный характер, проходили по разряду «Организованное накопление». Повышение пайковых цен, если и когда оно происходило, называлось «Мобилизацией средств населения». Когда оно производилось путём повышение акцизов (официально - «ставок налога с оборота») на ряд потребительских товаров, то носило мало что говорящее название «бюджетной наценки». Нельзя не признать, что в недрах гос. аппарата были специалисты -виртуозы по придумыванию терминологии, которая с одной стороны позволяла руководителям государства более или менее реально судить о том, что делается в стране, а с другой – маскировать от не посвящённых эту действительную картину. Опыт реформирования экономики России, начиная с 1990 –х годов, показал, что восстановление известных и мало известных финансовых и экономических инструментов сопровождается спотыканиями и плутнями. Этому способствует неразбериха в терминологии. Например, немало монополистов при тарификации своих услуг опирается на придуманную ими расходную. статью под названием «Инвестиционная составляющая». Эту составляющую они включают в свои тарифы, заставляя потребителей оплачивать (вместо себя) затраты на расширение производства. Современные монополисты, особенно в области массового обслуживания, демонстрируют «ловкость рук», не слишком отличающуюся от той, которая была присуща их коммунистическим предшественникам. Только последние делали это под флагом Социалистических Отношений, а нынешние монополисты делают это под фальшивым флагом Рынка. ЛУКАВАЯ ИДЕОЛОГИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ Обличая капитал, как символ угнетения трудящихся (естественно, речь шла о зарубежных трудящихся), руководители СССР не собирались отбрасывать его как одну из основ экономического развития у себя в стране.

На самом деле, они высоко ценили капитал – и в форме орудий и средств производства, и как природные богатства, и как валюту: иностранную и отечественную. Иногда уважение к капиталу пробивалось в их высказываниях, особенно когда слово «капитал» надо было понимать в более широком смысле, чем оно употреблялось у Маркса. Известно, например, отеческое внушение И.В. Сталина лётчику Чкалову, что жизнь того представляет более ценный («самый ценный») капитал, чем новый самолёт, который он испытывает. Однако из повседневной жизни СССР слово «капитал» постарались убрать, и здесь были достигнуты немалые результаты. Термины «основной и оборотный капитал» предприятий были заменены на основные и оборотные средства. Cобственные и заёмные капиталы предприятий превратились в собственные и заёмные средства. Исчезли такие важные экономические и финансовые термины, как оплата капитала, капитализация (ежегодного) дохода, приращение капитала и его обложение, текущие капитальные затраты (которые в некоторых системах счетоводства противостоят так наз. операционным затратам). Такие «выпадения» не просто обеднили язык деловых людей, но и затруднили и затрудняют анализ хозяйственной деятельности предприятий и целых отраслей народного хозяйства. Вместо слова «капитал» могли стоять мало что говорящие «фонды». Так, уставный капитал предприятия превратился в уставный фонд. В 1965 г., когда по инициативе акад. Хачатурова от государственных предприятий потребовали платы (обычно на уровне 6% годовых) за пользование производственным капиталом, который им предоставило государств, её официальное название было «плата за фонды».(Реформаторы 1990х годов по какой-то причине уничтожили этот полезный и необходимый инструмент.) Среди специалистов сохранился термин «капиталовложения» и «капиталоёмкость» (производства) - но без какого-либо намёка на взаимоотношения труда и капитала. Руководству СССР не нравилась также слово «прибыль» - и в одиночном звучании, и в некоторых словосочетаниях. Вместо прибыли на рубль затрат появилась «рентабельность», а вместо прибыли на капитал - «рентабельность к фондам». Руководство СССР пыталось вообще отменить термин «прибыль» и заменить его на «социалистические накопления», и какое-то время оба термина конкурировали между собой. (Ближе к нашему времени в ходу осталась одна прибыль). Однако замена прибыли на «соц. накопления» - не просто игра слов. Прибыль – это экономическая категория вторичного порядка, она является результатом хозяйственной деятельности, то есть производной величиной. Что касается «соц. накоплений», то эта цифра должна была выражать волю (планы) руководителей страны относительно суммы средств, которую они считали нужным мобилизовать для выполнения своих хозяйственных и иных проектов. В таком понимании «соц. накопления» - первичный показатель, и не столько экономический, сколько финансовый. По своей величине соц. накопления не обязательно должны совпадать с «экономической» прибылью. Это означает, что от гос. предприятий можно потребовать отчислять в бюджет такие суммы, которые нужны для финансирования нового строительства (или иных проектов), но которые не обязательно отвечают экономическим реалиям. Но тем самым Правительство толкало государственные предприятия завышать цены на свою продукцию, а также всячески экономить свои затраты, в том числе с помощью неправедных мер (например, снижать расценки за труд рабочих, отказываться от очистки вредных выбросов, сокращать затраты на охрану труда и технику безопасности). Ибо только таким образом предприятие могло обеспечить, чтобы полученная им прибыль отвечала запросам Правительства. Таким образом, попытка заменить прибыль на политически более приемлемое выражение «соц. накопления» - не безобидная подмена терминов. Правда, свои инвестиционные планы Правительство СССР финансировало не столько за счёт прибылей государственной промышленности (и не за счёт обложения денежных доходов трудящихся, а также колхозов и кооперации), сколько путём выпуска в обращение не обеспеченных денег. Это видно из таблиц, относящихся к денежному обращению в СССР. См. (1) Кронрод Я.А Деньги в социалистическом обществе. Очерки теории.- М. 1960. (2) Вайнштейн А. Л. Цены и ценообразование в СССР в восстановительный период 1921-1929 гг. - М., 1972. Выпуск в обращение экономически не подкреплённых «свежих» денег приводил к росту потребительских цен – инфляции. Другой крупный массив гос. доходов коренился в занижении цен на продукцию сельского хозяйства, подлежащую сдаче в порядке гос. поставок. Этот источник появился уже в 1928 г. в ходе так наз. Урало-Сибирского метода хлебозаготовок, Тогда хлебосдатчикам (индивидуальным хозяйствам) выплачивалась цена, действовавшая в прошлые годы, то есть до того, как она была опорочена из-за инфляции. Заниженные цены систематически применялись к колхозам после Коллективизации. Обязательные поставки, а в некоторые годы – «закупки» колхозной и всякой другой с-х. продукции государству (по заниженным ценам) были отменены только в 1993 году. Заниженные закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию действовали также в отношении товарной продукции совхозов (в некоторые годы эти цены именовались «сдаточными»). По понятным политическим соображениям, эти цены не превышали тех, которые государство выплачивало колхозам. А чтобы совхозы могли нормально работать, им выдавали бюджетные дотации. Факт предоставления совхозам государственных дотаций не афишировался; ведь колхозы тоже могли потребовать от государства предоставления им дотаций. Тем не менее, начиная с 1950-х годов, немало провальных колхозов (без особой огласки) было преобразовано в совхозы; в официальных бумагах такие колхозы назывались «маломощными». В начале 1960-х годов в экономических кругах обсуждалось предложение Харьковского проф. Либермана сделать прибыль основным плановым и отчётным показателем работы государственных предприятий. Инициатива Либермана заглохла – очевидно, из-за её политической неприемлемости. В области капитальных вложений проектные организации вынуждены были искать замену ряду понятий, содержащих слово капитал. Это касалось (и касается) термина «прибыль на капитал». (Прибыль на капитал, как положительное выражение предпринимательской деятельности, должна быть выше, чем оплата капитала). Например, в некоторых работах известного экономиста В.В. Новожилова эффект предпринимательской деятельности, он же прибыль на капитал, был заменен на такие выражения, как «Эффективность кап. вложений», «Экономия на себестоимости», «Коэффициент эффективности», «Норматив эффективности кап. вложений». Эти термины находили применение в проектных разработках, когда производился анализ выгодности предлагаемых проектов хозяйственного строительства. Однако замена терминов вызывала и вызывает путаницу понятий, которая способна помешать правильным экономическим решениям. Понятие прибыль на капитал ловкачи в области экономической терминологии заменили широко известным термином «срок окупаемости». Последний означает то количество лет, по прошествии которых суммарная прибыль (по условиям проекта) должна достигнуть размера первоначальных вложений. Срок окупаемости выглядит как обратный по отношению к годовой прибыли на капитал. Так, если вложенный капитал приносит в виде прибыли 20 % годовых, то срок окупаемости равен 5 годам. «Срок окупаемости» вытеснил понятие «прибыль на капитал». Однако произошедшая замена грозит ошибками при оценке инвестиционных проектов. Вот пример. Пусть хозяйство приобретает трактор (и весь необходимый к нему инвентарь), эксплуатация которого приносит хозяйству дополнительную годовую прибыль в размере 10% на вложенный капитал. Выгодно ли такое вложение средств? Вопрос возникает в связи с тем, что нормативный срок работы трактора – 8 лет. За срок его эксплуатации можно возместить (через получаемую прибыль) только 80 % от его цены. Выходит, покупка трактора не окупает себя ? Если считать, что трактор «окупит себя» когда сумма полученной от его эксплуатации прибыли сравняется с его покупной ценой, то его покупку надо считать ошибкой. Но на самом деле возврат стоимости трактора происходит не за счёт прибыли, а за счёт амортизационных отчислений, которые включаются в издержки его эксплуатации. За год от стоимости трактора полагается начислять 12,5 % на его полное восстановление. Тогда после 8 лет его эксплуатации будет накоплена сумма, необходимая для его замены. Полученная же от работы трактора прибыль в «возврате» его стоимости не участвует. Поэтому говорить о «сроке окупаемости» проекта, исходя из суммы прибыли, накопленной за время действия проекта, принципиально неверно. Налоги в СССР по идее должны были принципиально отличаться от налогов в странах капитала. Взиматься они должны были не с трудящихся, а с производственных предприятий, как бы не затрагивая народ. Подоходный налог на заработную плату был невелик. (Н.С. Хрущёв в своё время «грозился» и его отменить.) Не должно было существовать и косвенных налогов – налогов на товары, которые в финансовой теории носят название акцизов. Однако фактически, покупатель платил косвенные налоги, хотя для них была придумана словесная маскировка. Исторически программы ряда социалистических партий, включая РСДРП, отвергали косвенные налоги. Предполагалось, что эти налоги не отвечают задаче прогрессивного обложения доходов богатых людей. В годы НЭПа от этой программной идеи отошли и ввели акцизы, но к концу 1920-х, после упразднения НЭПа, акцизы «исчезли». Практически же они существовали, и не только на водку. Акцизы действовали в отношении многих промтоваров, а в некоторые периоды – и продовольственных товаров. Но слово «акциз» из финансовой практики было изъято. Оно было изгнано также из учебников и специальной литературы, не говоря о СМИ. Вместо него существовал мало что говорящий «налог с оборота». С помощью этого налога в союзный бюджет изымались не только акцизные наложения, но и некоторые другие замаскированные гос. доходы. В некоторые годы, когда существовала карточная система, в официальных документах она также маскировалось. Прежде всего, это относилось к 1929-1935 годам, когда Кремлёвские руководители рассчитывали на революции в западных странах, поскольку там в связи с экономическим кризисом возникли миллионные армии безработных.. Но наличие в СССР карточной системы должно было остужать пыл недовольных масс, поэтому о карточках следовало умалчивать. Сокрытию факта карточной системы в СССР помогало особое государственное словотворчество. Карточная система называлась Планируемым снабжением (которое противостояло Не планируемому снабжению), Частной торговле противопоставлялась Обобществлённая торговля (то есть распределение по карточкам), Обобществлённая торговля называлась также Централизованной торговлей. Официальные документы различали Централизованное и децентрализованное (в дополнение к Централизованному) снабжение. Поскольку рабочие и служащие были объединены в потребительские кооперативы (каждый из которых производил отоваривание карточек прикреплённого к нему контингента потребителей), обобществлённую, или «организованную», торговлю иногда именовали кооперативной; кооперативные цены противопоставляли ценам частного рынка, при этом более высокие цены частного рынка назывались «переплатой». Выделенные для карточного распределения (продажи) объёмы продуктов и промтоваров именовались «Контингентом фондов организованного снабжения», а покупатели этих «фондов» – «Контингентом снабжаемого населения». Параллельно со скудными нормами товаров по карточной системе, часть товаров по линии государственной торговли продавалась по более высоким коммерческим ценам. О существовании карточек и более низких карточных цен можно было лишь догадываться по таким терминам, как «Коммерческая торговля, «Коммерческое общественное питание», «Коммерческие столовые», «Коммерческие цены», «Товары коммерческого фонда». О карточном снабжении и его дифференциации можно было судить также по разделению всех городов по трём Спискам ; несколько городов выделялось в Особый Список. Гос. займы, носившие принудительный характер, проходили по разряду «Организованное накопление». Повышение пайковых цен, если и когда оно происходило, называлось «Мобилизацией средств населения». Когда оно производилось путём повышение акцизов (официально - «ставок налога с оборота») на ряд потребительских товаров, то носило мало что говорящее название «бюджетной наценки». Нельзя не признать, что в недрах гос. аппарата были специалисты -виртуозы по придумыванию терминологии, которая с одной стороны позволяла руководителям государства более или менее реально судить о том, что делается в стране, а с другой – маскировать от не посвящённых эту действительную картину. Опыт реформирования экономики России, начиная с 1990 –х годов, показал, что восстановление известных и мало известных финансовых и экономических инструментов сопровождается спотыканиями и плутнями. Этому способствует неразбериха в терминологии. Например, немало монополистов при тарификации своих услуг опирается на придуманную ими расходную. статью под названием «Инвестиционная составляющая». Эту составляющую они включают в свои тарифы, заставляя потребителей оплачивать (вместо себя) затраты на расширение производства. Современные монополисты, особенно в области массового обслуживания, демонстрируют «ловкость рук», не слишком отличающуюся от той, которая была присуща их коммунистическим предшественникам. Только последние делали это под флагом Социалистических Отношений, а нынешние монополисты делают это под фальшивым флагом Рынка.