Почему сталинизм — не нацизм?

>У двух этих казалось бы схожих тоталитарных режимов есть фундаментальные различия.

Историки любят собирать и систематизировать факты, поэтому история и называется наукой. А факты действительно, на первый взгляд, говорят в пользу кровного родства этих двух исторических явлений. Нацизм и сталинизм возникают в схожих исторических условиях, в странах, которые, как любая социальная система (по Парсонсу), стремились к обретению стабильности и равновесия. Веймарская Германия — это раскисший след антантовского сапога. Победители, вопреки исторической логике, уверовали в то, что наконец-то вековые племенные противоречия решены — соперник повержен и больше никогда не сможет претендовать на очередные европейские разделы, никогда не встанет на пути владычицы морей и легкомысленной родины модерна (Англии и Франции).

Для того чтобы эта мечта сбылась, нужно было не загонять Германию в разруху, в состояние человеческого унижения, а стереть с лица Земли весь народ, до последнего немца. Надо было понимать, что оставшееся прусское воинство, никогда не признававшее своего поражения в Первой мировой войне, не смирится с условиями позорного договора; страна, где к 1916 году сформировался, укрепился, обозначил свои интересы мощный капитал, никогда не согласится с положением банановой республики и будет правдами и неправдами биться за рынки сбыта и сферы влияния. Адольф Гитлер появился в нужное время и в нужный час. Бломберг, Гиденбург, Шахт, Крупп и даже трусливо-соглашательский Паттен заигрывали с истеричным ефрейтором не потому, что верили в его бредни, а потому, что рассматривали его в качестве реального и единственно возможного механизма реализации групповых, классовых интересов.

Теперь обратим взоры на СССР. Тут тоже все понятно: Сталин и большевики, вздернувшие на дыбы империю, являлись, объективно, спасителями государства. Никогда при иных обстоятельствах они не смогли бы прийти к власти. Правда, есть одно важное отличие. Гитлер шел к власти долго и легитимным путем, используя все возможности Конституции и демократии. О том, как получила власть большевистская банда, говорить излишне.

И те, и другие начали свою деятельность с разгрома своих политических соперников. Затем эти творцы тоталитарных режимов добрались и до своих бывших союзников по захвату власти. Гитлер уничтожил Рема, скомпрометировал и отстранил от власти тех генералов, которые его привели в рейхсканцелярию. Сталин физически уничтожил своих недавних не менее кровожадных сторонников по партии — Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, а потом и Троцкого.

Оба режима принялись усиленно милитаризировать свои экономики. Давно известно, лучший выход из экономической разрухи — вкладывать деньги в пушки и танки. Все экономические законы были опровергнуты. В Германии ликвидировали профсоюзы, чтобы те не совали свои носы в регулирование тарифов, зарплат, социальные гарантии рабочих. В СССР обокрали деревню — единственный источник ресурсов для модернизации промышленности. Экономики обоих государств были поставлены под жесточайший контроль государства, равно как и распределение прибавочной стоимости.

Достижение социальной однородности общества и его лояльности по отношению к правящей клике также достигалось одинаковыми средствами. Концентрационные лагеря (Сталин был первым со своими Соловками), которые затем выросли в целые системы, поставляли бесплатную рабочую силу, «перевоспитывали» несогласных и являлись средством «утилизации» неподдающихся и потенциально опасных режиму «вражеских» элементов.

И Германия, и СССР не слишком церемонились со своими соседями. Аншлюс Австрии, захват Рейнской области, аннексия Чехословакии, Польши. Финская кампания Сталина, захват Прибалтики — чем не гитлеровские аншлюсы?

Нет нужды сравнивать политические системы. Они идентичны — гегемония одной партии, монополия идеологии, отсутствие свобод и права как таковых. А был ведь еще и геноцид. Про гитлеровский и говорить нечего, а про сталинский стараются не вспоминать. Хотя куда девать историю с Катынью, переселением ингушей, чеченцев, калмыков! Антисемитизм Сталина и Гитлера хоть и проявлялся в разных формах, но по сути мало чем отличался.

Ставим точку и делаем вывод: действительно, сталинизм и нацизм — явления одного порядка, так что перефразируем строчки пламенного поэта революции: я говорю Сталин, подразумеваю Гитлер.

Но не будем торопиться, обмакнем перо в чернильницу еще раз, чтобы сделать пару важных штрихов к портрету. Чешем голову, вспоминаем о том историческом фоне и предпосылках, породивших эти уродливые режимы, и задаемся вопросом: а мы, случайно, не упустили еще и других условий задачки? А где же в это время были предки тех господ, которые сейчас так неистово в стенах ОБСЕ борются за историческую правду до крика, до пота на своих котелках? Эй, вы там, на галерке! Не повредили ли мягкие ткани, сидя на стерильных европейских парламентских скамейках?

Вот в этом-то и весь вопрос. Гитлер робко, трусливо прокрался в Рейнскую область. Всю ночь не спал сердешный, боялся, что Даладье двинет своих кирасиров и набьет ему морду! Не двинул. Когда канцлера Австрии Шушнига Гитлер уморил в концлагере, после аншлюса суверенного государства, никто в «демократической» свободной Европе и не пикнул! Стоит ли вспоминать Мюнхен 39-го? Ох уж эта европейская демократия, ай да общечеловеческие ценности! Чемберлен: «Хотите, герр Гитлер, Чехословакию? Да забирайте ее! Подумаешь, добра-то!» Справедливости ради, Чемберлен еще сомневался, когда германская делегация прибыла в Лондон. Зато Черчилль Уинстон, этот страстный борец за демократию, всей своей физической и политической массой так надавил на парламент, что договор был тут же ратифицирован.

А Польша, эта миленькая и доверчивая Польша, которая нынче до боли в желудке вопит о сталинизме и российском реваншизме! Панове, а кто под шумок отхватил от расчлененной Чехословакии Тешинскую область? Урвали, как стервятники. С живого пока еще тела, что называется, кусочек отщипнули. Потом и сами пали под гитлеровским сапогом. Вопрос для уравнения: что оставалось в этой ситуации делать Сталину? Это не риторический вопрос и никоим образом не попытка встать на защиту тирана. Он имеет прямое отношение к нашему разбору исторических полетов, поскольку здесь кроется одно из фундаментальных различий между нацизмом и сталинизмом.

Нам следует теперь выяснить целеполагание и мотивы этих двух тоталитарных систем. Гитлер не скрывал, что его главная цель — завоевание жизненного пространства для комфортного проживания сверхлюдей (арийцев). Все остальные объявлялись недочеловеками и подлежали уничтожению! Объявлялись не просто врагами Рейха, а плотью, материалом, мешающим жизни германцев, и потому подлежавших уничтожению. Это как болото осушить, чтобы комары не жалили. И ведь успел-таки напакостить душегуб!

А теперь давайте пороемся в истории, чтобы найти хотя бы одно мало-мальское доказательство наличия подобных чудовищных мыслей у Сталина. Не найдете! Их не было. А как же бредни о мировой революции? Да, полноте, с мировой революцией это к товарищам Ленину и Троцкому пожалуйте! Да и то с большой осторожностью. Ленин, уже даже находясь в маразме, революцией не бредил. А Сталин тем более. Сталин был прагматиком и во всякие романтические идейки не верил.

Захватить мир ради уничтожения мирового капитала? А зачем ему это было нужно? Ему мировой капитал не только не мешал, но и помогал. Он бы без мирового империализма помер бы. Его политической и идеологической сверхзадачей было создать такую систему противовесов, при которой сбалансированные полюса сил гарантировали бы неприкосновенность его личной власти, той модели организации жизни, которую он построил в СССР и которая позволяла бы ему комфортно существовать. Это пусть Суворов пишет про захватнические устремления Сталина, пусть ему в этом британская разведка помогает.

Единственный вопрос, который продолжает оставаться дискуссионным, — а планировал ли Сталин напасть на гитлеровскую Германию? Если даже так, то это не является основанием для приговора. Когда милые и романтичные, до тошноты демократизированные европейские гранды — Франция и Англия — науськивали фюрера на Иосифа Виссарионовича, тому делать было нечего. Нужно было защищаться. Вот если бы Сталин с Гитлером сели в один танк да и добрались до Эйфелевой башни, а потом поутюжили гусеницами девственные полянки Букингемского дворца, тогда да, сталинизм и нацизм — суть одно и то же!

Заметим, однако, главное различие нацизма и сталинизма, при большом сходстве политических механизмов, было как раз в этом — в отсутствии у сталинизма античеловеческой доктрины превосходства одной расы над другой, ради чего можно было бы утилизировать все остальные этносы и государственные образования, отнимающие кислород у истинных арийцев. Даже послевоенное устройство подконтрольной Советам Восточной Европы было организовано силами местных коллаборационистов, по паспорту и по происхождению поляками, венграми, чехами... Кроме того, этносы строили свою государственность, на сам институт которой Сталин не покушался. Контролировал — да! Но в отличие от Гитлера не превращал в германские провинции. Напротив, гарантировал сохранение государственности, национальных традиций, культуры, языка. Пускай и в тоталитарных рамках.

А как же тогда быть с теми злодеяниями, которые творил жестокий горец? А вот тут еврокрикуны путают мороженое с горчицей. Сталина необходимо рассматривать как плоть от плоти, пусть и тоталитарной, но моногосударственной системы, в одном ряду с Петром Первым, Иваном Грозным. Эти деятели занимались обустройством и поиском идентичности своего национального государства. Как Бисмарк, например. Хорошо занимались, плохо ли — это другой вопрос. Европа этот путь прошла 200—300 лет назад, Россия просто припозднилась со своим сталинским средневековьем. Да и припозднилась ли? Мы же уже убедились, что в Европе в сороковых годах прошлого века средневековья тоже хватало (Мюнхенский договор). В этой связи куда уж больше сходства у нацизма и самой матушки Европы времен инквизиции, у нацизма и, прости Господи, папской католической церкви. А давайте-ка мы и папский престол в один ряд с Гитлером поставим! Пусть обугленные кости Джордано Бруно хотя бы в воображении обрастут мясом от торжества такой справедливости.

Европопулисты, мысля лукаво (не смеет Россия иметь свой голос!) запутались в главном! Есть исторические факты и есть отношение к историческим фактам, рефлексия над ними. Они решили не заморочиваться систематизацией исторических фактов. Это им не нужно, ввиду наличия определенной политической мотивации. А напрасно! Поскольку релевантное или хотя бы более-менее объективное отношение к историческим фактам им недоступно по ряду причин. Сказывается Болонский процесс — от такой системы образования европейцы с каждым годом тупеют, с другой стороны, есть политический заказ. Вот и голосуют они за всякую чушь.

Но даже не это главное. Можно в очередной раз повернуться к Европе, которая так нас не любит, своим российским задом. Язык показать можно, из рогатки по мягкому месту стрельнуть. Нам от этого ни лучше, ни хуже не сделается. Но точно не будет лучше, если мы, широко открыв глаза, не посмотрим критично на свою историю сами. Это же нам самим надо! Сталин, он кто — спаситель, тиран? Пока мечемся в этой дихотомии, будем дальше болеть, чихать, кашлять, обижаться на то, что нас не любят, не понимают... Будут в нашем внутреннем организме постоянно появляться язвы и метастазы. Ответить самим себе честно, прямо. Мужественно на этот вопрос... Это же нам самим нужно. Немцы нашли в себе силы признать, осудить и изжить из себя эту нечисть. Мы пока еще нет.