Стечение обстоятельств.

Стечение обстоятельств.

Ах, есть красота на этом свете! Увидеть Неаполь и умереть... Это говорят те, кто вплывает в удивителной красоты Неаполитанский залив. Сам же город, не считая центра с музеями, театрами и дворцами – грязное скопище мало пригодных для жилья многоэтаженых домов. Но мы не будем в нем задерживаться, быстро проедем злачные места, расположенные в районе порта, минуем и центр и остановимся в северном пригороде, находящимся у подножья Везувия. Это вполне приличный район пансионатов, где живут многочисленные страждущие туристы, ибо Неаполь, кроме всего прочего еще и всеевропейская лечебница. Пансионаты в районе перемежаются ресторанами и лечебницами. Люди приезжают сюда со всего мира. Это самие обычние люди, среднего европейского достатка, лояльние и благонадежные. Тем большее удивление вызвал в полицейском участке звонок из пансионата Стелла ди Маре. Пансионат сдавал целые квартиры и в одной из них повесился постоялец, средней руки бизнесмен из Франции, Паскаль Верже. Прибывший на место происшествия наряд карабинеров натолкнулся на обстоятельства, побудившие полицейских привлечь к рутинному на первый взгляд делу городскую прокуратуру. В пригород был направлен молодой следователь Витторио Манжековалло. Опрос владельцев пансионата и осмотр квартиры показал, что Паскаль Верже последние перед смертью дни явно кого то очень боялся. За 10 дней до смерти он переехал из одной квартиры в другую, мотивируя это соображениями безопасности. Как понимают это теперь владелица пансионаста и консьерж, он уже и тогда производил впечатление человека напуганного. Через 4 дня он попросил поменять на дверях замки и поставить дополнителные запоры. Опросы в окружающих ресторанчиках и забегаловках показали, что француз, очень слабо владевший итальянским языком, тем не мение пытался выяснить возможность приобретения огнестрельного оружия. Оставленная им записка состояла из 32 раз написанного слова УЖАС.

Следователь Манжеквалло только недавно поселился в Неаполе, после окончания юридического факултета Болонского Университета и ему, конечно, хотелось себя показать. Поэтому он не стал относиться к новому делу спустя рукава, а решил узнать о французе что только можно. Позднее, когда описиваемое дело выросло в международную проблему, которой занимались десятки людеи, было отмечено, что если бы не внимание скромного неаполитанского следователя, то все так и осталось бы неизвестным. Итак, он запросил Нант (от куда был родом Паскаль Верже, а сам стал восстанавливать, как тот провел свои последние часы. Паскаль Верже, 48 лет, разведенный, жил жизнью бизнесмена средней руки. В Неаполь он приехал принимать сероводородные ванны. Финансовие и личные его дела были в полном порядке. У него был абонент в грязелечебницу братьев Витторини, что находилась в том же районе неподалеку. Из абонемента, однако, выходило, что последний раз он принимал ванну неделю назад и что он прервал курс, не исползовав абонемент до конца. Владелица пансионата действительно вспомнила, что француз, сначала отзывавшийся о лечении очень хорошо, в последнее время изменил свое мнение. Это навело следователя на мисль посетить лечебницу.

Книги у братьев Витторини были в порядке, они высказивали сожаление о происшедшем и о том, что клиент высказывал недовольство, но причину указать затруднялись. Чувствуя себя в тупике, следователь решил проверить, не прервал ли кто либо еще курс лечения до его окончания. И действительно, только за последний месяц трое человек прервали лечение без объяснения причин. Сроки уже поджимали, начальство требовало отчета по рутинному делу, но Витторио решил все таки узнать, чем эти трое были недоволны. Первый из них, швед с типичным именем Ларс Свенссон, как оказалось, не только не долечился, но и досрочно, без всякой видимой причины, покинул свой пансионат, Неаполь и Италию вообще, улетев к себе в Мальме. Что ж, для очистки совести был направлен запрос в Швецию.

Другой, весьма обеспеченный американский строителный подрядчик жил даже не в пансионате, он снимал отдельную виллу, которую одной прекрасной ночью покинул на автомобиле, проехал по направлению к Риму около 200 км и, наконец, погиб, выехав на встречную полосу и врезавшись в огромный трейлерный грузовик. Разговор с дорожной полицией не оставил у следователя сомнений, что американец сошел с ума. По свидетелству очевидцев, он проехал по встречной полосе около 50 км, судя по поведению, явно выбирая, в кого врезаться. Так, например, он уклонился от столкновения с рейсовым автобусом. Было очевидно, что, желая погибнуть сам, он не желал убить кого либо еще.

Личность третьего даже не нужно было выяснять. Это был скромний служасчий неаполитанской таможни, живший со своей старухой матерью и покончивший с собой в начале месяца, предварительно зарубив топором свою матушку. История эта еще недавно была на первых страницах неаполитанских газет и следователя даже удивило, что журналисты обошли грязелечебницу своим вниманием.

Витторио Манжековалло уже готовился к докладу начальству, как пришел ответ из Мальме. Ларс Свенссон, преуспевающий, разведенный, 46 лет, спортивного телосложения, покончил с собой, спрыгнув с обзорной площадки башни собора в Мальме.

С такими данными и речи не могло быть о закрытии дела. Витторио Манжековалло предположил, что некто нашел новый способ психического давления на людей. В этой связи были проверены все ясновидящие, гадалки и нетрадиционные проповедники Неаполя. Тщетно. Не исключалась связь (хотя и не ясно, какая) с Коморрой, неаполитанским аналогом мафии. Но информаторы только недоуменно пожимали плечами, а боссы, известные поименно, жившие совершенно легально и даже находившиеся с полицеиским начальством в знакомстве, резонно указывали, что заниматься шантажем иностранцев нерентабельно. Откуда брать материал для шантажа людей, чье пребывание в Неаполе ограничивалось парои недель или месяцем и кто едва говорил по итальянски?

Одновременно, за неимением лучшего, была к вящему неудоволствию владельцев опечатана и проверена сверху до низу грязелечебница братьев Витторини. Состав применяемых грязей был в порядке, санитария не хуже, чем у других, пробы микрофлоры не дали ни каких оснований для подозрений. Однако комплексная проверка документации выявила два любопытных факта.

Во первых более 50% пациентов были американцами и, что куда любопытнее, были в Америке пациентами процветающей сети андрологических (специализирующихся на мужских болезнях) клиник АНДРОФИТ, принадлежавших популярному в Америке врачу-предпринимателю Стиву Андронелли. В последствии был вскрыт картельный сговор между Андрофитом и еще несколькими подобными фирмами с корпорацией неаполитанских грязелечебниц, которые отчисляли американцам определенный процент за каждого посланного в Неаполь американца. Эта линия следствия была выделена в отдельное делопроизводство и еще долго занимала комитеты по антимонополной деятельности, по борьбе с организованной преступностью и прочие подобные организации, окончившись ничем, подобно многим другим находившимся на стыке легального и нелегального делам.

Второй факт придал расследованию совсем другой размах. Оказалось, что за истекшие полтора года кроме уже обнаруженных 4 еще 5 человек, проходивших курс лечения, не завершили его, покончив с собой самыми разными способами. Почувствовав след, прокуратура назначила проверку всех грязелечебниц без исключения и в конце концов список составил 24 случая. Отсортированные по времени, они производили очень внушительное впечатление. Какое бы преступление ни крылось за этим делом, преступник пользовался исключительно нетрадиционными методами. Нигде и ни разу он не оставил ни малейших следов своего присутствия. Жертвы кончали с собой сами, неожиданно для окружающих, в разних местах планеты. Общим было неудержимое стремление жертв к смерти. Особенно впечатлял 13 (по времени совершения) случай, когда жертва средней полноты мужчина под 50, находясь в замкнутой на засов комнете (дверь еще была подперта стулом, а окно заколочено гвоздями), в буквальном смисле этого слова задушил сам себя голыми руками, предварительно отчаявшись разбить себе голову о стену. Специалисты, как один, утверждали, что и представить себе не могли, что кто то на такое способен, пока не увидели своими глазами.

Анализ показал, что группа обладает ивестной шсхожестью. Все это были одинокие мужчины на пороге старости, материально обеспеченные и не имевшие ни каких видимих причин к самоубийству. Общим было несомненное состояние страха, в котором они находились непосредственно перед смертью. Выяснилось так же, что смерти происходили отнюдь не равномерно, на весну предыдущего года пришлось 14 случаев, 7 из которых – на конец марта, начало апреля. Самоубийство Паскаля Верже, случившееся снова в апреле, замыкало собой таким образом восходящую ветвь графика года нынешнего. Тем самым из 24 человек 18 (66%) покончили с собой весной.

Все это уже превосходило возможности даже прокуратуры Неаполя. В министерстве внутренних дел была создана специальная следственная группа. К делу подключили Интерпол. Витторио Манжековалло, учитывая его несомненные заслуги, бил откомандирован в Рим, в распоряжение упомянутой следственной группы.

О каждой из жертв была выяснена вся поднаготная. К этому времени дело занимало уже 150 томов и для хранения был выделен специальный архив. Анализ показал еще одну общую черту жертв. Все они в разное время обращались к аллергологам по поводу поллиноза (аллергии на цветочную пыльцу). Тем самым была установлена зависимость между количеством смертей именно весной и свойствами группы. Именно весной, а в районе Неаполя в марте – апреле происходило массовое цветение полевых цветов и деревьев. Но что эта связь могла означать?

Откровенно говоря, римские следователи, так же, как ранее Витторио Манжековалло, понимали, что следствие, несмотря на весь объем собранного материала, топчется где то на перефирии преступления. Единственным двигателем дела была информация из неаполитанских грязелечебниц. При этом у следователей не било сомнений, что сами грязелечебницы к преступлению отношения не имеют. Последнее, в чем они били заинтересованы, так это в смерти своих клиентов. В очередной раз следствие оказалось в тупике. И снова идея, давшая толчок к дальнейшему развитию, пришла в молодую голову выпусника Болонского Университета Витторио Манжековалло. Вообще говоря это был жест отчаяния, иначе дело пришлось бы ложить на полку нераскрытых дел. Учась в Болонском Университете, Витторио не мог не знать о ведущихся там работах. В частности, Университет по заказу Министерства внутренних дел разрабативал программно-аппаратную систему по анализу и раскрытию преступлений. Проект, носивший характерное название „Шерлок“ как раз проходил стадию испытаний. Вот Манжековалло и предложил скормить компьютеру материалы дела в надежде, что машина увидет то, чего не видят следователи.

Дело было тем более подходящим для компьютерной обработки, что речь шла не об одиночном преступлении, а о целой серии событий. Многофункциональный анализ, на основе которого создавалась система „Шерлок“, означает, что проводится анализ множества данных с целью обнаружения общих осонбенностей, связей между различными параметрами и противоречий. Например, при расследовании массовых убийств можно было узнать, имеет ли значение цвет волос или возраст жертв, а если имеет, то какое. Из этого можно было вывести так называемый профиль поведения убийцы, что позволяло резко сузит спектр поиска возможного преступника.

Руководитель проекта, профессор Эннио Саллари, ознакомившись с описанием дела, поддержал идею. В течении 2 месяцев 50 студентов переводили в цифровую систему сведения, содержащиеся в томах дела, которых стало уже около 500. (Дла каждой из жертв была собрана полная история жизни плюс буквально поминутно, насколько это было возможно, пребывание в Неаполе и события, предшествующие самоубийству). Резултат работы компьютера показал, в основном то, что следователи и без того знали. Типичная жертва преступления выглядела следующим образом: Мужчина, финансово обеспеченный, в возрасте 43-53 лет, имеющий аллергию на пыльцу. Одновременно программа выдала и то, чего следователи не увидели ранее. Все жертвы в той или иной мере были подвержены облысению. Все они посещали бары, рекомендуемые иностранцам как места, где можно познакомиться с приличными женщинами и приятно провести вечер. Последнее обстоятельство ужасно разозлило прокурора республики. Собрав специальную следственную группу он долго и в весма язвительных выражениях высказывался на тот счет, что только полные идиоты могли просмотреть то обстоятельство, что в деле, где жертвами являются мужчини, всегда имеет смысл поискать женщину. Что ж, во всяком случае это было поле для привычнои полицейской работы. Получившие накачку от начальства, следователи буквально прочесали Неаполь. Единственным результатом стало то, что единственный случай, выпадавший из общей картины, а именно случай неаполитанского таможенника, зарубившего топором свою матушку (он выпадал, поскольку тот не был ни иностранцем ни особенно обеспеченным человеком), стал выпадат еще больше, поскольку только этот таможенник оказался единственным, кого опознали проститутки. Что же касается женщин приличного поведения, то опрос в соответствующих барах показал, что да, были ужины, били танцы, но не нашлось ни одной женщины, которая была бы знакома более, чем с одним мужчиной из группы жертв. Поскольку за этими женщинами ни в коем случае не могли стоять сутенеры, исключалась какая бы то ни было концентрация информации об этих мужчинах в чьих бы то ни било руках. Иными словами, отсутствовала личность или группа, находившаяся в контакте с каждой из жертв. Получив этот впечатляющий отрицательный (какой уже по счету в этом деле!) результат, следователи, хотя и восстановили свою репутацию, но завели дело в очередной тупик. Казалось, было расследовано все, что только поддавалось расследованию, когда пришло известие от профессора Эннио Саллари.

Он писал, что дело настолько заинтересовало его, что он посчитал возможным посвятить в детали своего друга, профессора Оксфордского Университета Джона Лонгбриджа. Профессор Саллари сообщал, что профессор Лонгбридж, лауреат Премии имени Вейерштрасса и Паскалевской Премии (высшие премии за достижения в области математики соответственно Немецкои Академии наук и Французскои Академии (как известно, по условиям завесчания, Нобелевская Премия за математические работи не присуждается)), автор множества трудов, Кавалер Ордена подвязки и т.д. и т.п., вылетел в Рим для установления личного контакта со следственной группой.

Приезд светила не внушил полицейским энтуриазма. Они терялись в догадках, что, собственно, хочет от них англичанин. Общаться с математическими гениями они не привыкли (не то что с наркодилерами), да а выглядеть дураками им тоже не хотелось. Короче, следственная группа выделила для связи с Лонгбриджем все того же Витторио Манжековалло, благо тот еще не забыл английского, который изучал в Университете. Профессор Лонгбридж оказался до того типичным англичанином, что, казалось, сошел прямиком с газетных карикатур. Твидовый костюм, трубка, абсолютно нейтральное выражение породистого лица только подчеркивали общее впечатление. В окружении эмоциональных, подвижных итальянцев он смотрелся как банковский служащий посреди латиноамериканского карнавала. Первым его принял Главний прокурор, как глава специальной следственной группы. Прокурор не стал тянуть резину и прямо спросил, чем собственно, могут быть полезны полицейские математику. Профессор Лонгбридж с полнейшим спокойствием ответил, что удовлетворит любопытство на общей встрече следственной группы и отбыл в отель.

На следующий день обстановка в лекционном зале Прокуратуры Итальянской Республики была нервозная. Полицейские чувствовали себя студентами, которым предстоит сдать экзамен, к которому они не только не готовы, но о котором они даже не знают, по какому предмету он будет проводится.

Господа! – начал Профессор – я хочу высказать вам совершенно новый взгляд на расследуемое вами дело. Коротко он заключается в том, что ваш случай, строго говоря, не является преступлением, вы не можете найти преступника потому, что его не существует и, соответственно, весь случай не является подведомственным полицейским властям. Его, скорее, нужно передать в Университет, как вы уже и питались сделать, только не на факультет юриспруденции, а на факультет теоретической математики.

Я понимаю – легко перекривая возражающие голоса итальянцев, продолжил Профессор, - ваше недоумение и я нахожусь здес с целью убедить вас. Для этого вам, однако, следует прослушать определенную лекцию, которую я и имею честь предложить вашему вниманию.

Ваш случай, господа, обладает всеми признаками закона природы. При соблюдении определенных условий закон природы действует со стопроцентной вероятностью. Посмотрите сами, какими качествами должен обладать ваш предполагаемый преступник. Он должен с математической точностью выдерживать график зависимости количества убийств от интенсивности цветения растений. Он должен определять наличие аллергии, хотя все аллергики, включая вашего покорного слугу, господа, употребляют лекарства, помогающие переносить время цветения. Его методы абсолютно эффективны, независимо от личности жертвы. Ведь вы не нашли ни одного так называемого пресеченного случая, не так ли? Пресеченным я называю случай, когда воздействие, каково бы оно ни было, начавшись, не было доведено до конца, позволив тем самым жертве избежать смерти. В то время, как наверняка показывает вам и ваш богатый опит, человеческие действия сильно подвержены влиянию обстоятельств. Никто, господа, не способен действоват с абсолютной повторяемостью природного механизма. Единственной альтернативой, как я считаю, была бы случайная серия событий.

Случайность, господа, играет колоссалную роль в нашем мире. В сущности, любое собитие, чья вероятность не равна 0, возможно. А нам, господа, известно совсем немного законов, запресчающих те или иние процессы. Вывод о том, что самопроизволный переход тепла от более холодного тела к более горячему невозможен, является одним из величайших достижений человеческой мысли. В остальном же... Представте себе садовый круглый стол, по периметру столешницы которого забити гвозди. Теперь подумайте, удастся ли вам, находясь на воздушном шаре на высоте 300 метров над этим столом выпустить из пипетки каплю воды так, что бы она попала в один из гвоздей? И тем не менее во время дождя каждый из гвоздей окажется мокрым, т.е получит свою каплю с высоти, где находится туча, т.е около 300 метров. Это ли не чудо, господа? Какова вероятность, что пуля по пути к цели убьет еще 3 мухи? Но если мух будет много, а стрелять станут часто, такое чудо рано или поздно произойдет, поскольку вероятность его, как бы мала она ни была, все же не равна 0. При этом вы не обнаружите ни в пуле, ни в ружье, ни в стрелке ничего особенного, как би ни старались, если, конечно, будете беспристрастны. Все это типичные собития, не имеющие причины. Вам, привикшим всюду искать связи, причины и следствия, эта мысль может показаться ужасной, но наш мир далеко не так предсказуем, как нам бы хотелось. В нем то и дело происходит нечто без всякой к тому причины. Взятое как явление, ваше дело, господа, может быть уникалной случаиной последователностью событий, у которой нет причины. Я не считаю этого, но я считаю необходимым осветить и этот взгляд на вещи. В мире живут и деиствуют 4 миллиарда человек. Среди этой массы, господа, воистину возможно всякое. Говоря строго, судьба каждого из нас есть уникальная, неповторимая череда событий. Взятая как явление, она совершенно уникальна и в силу этого, относится к событиям, не имеющим причини. Если из миллиона капель дождя несколько могут угодить в шляпки гвоздей, то почему из миллиарда людей несколько не могут покончить с собой при схожих и странных обстоятельствах?

Ученого, занимающегося статистикой, не удивят, например, вещие сны. Каждый из 4 миллиардов людей видит за ночь в среднем по 3 сна в час, один в 20 минут, что за 7 часов дает 21 сон. Для простоты возмем 20, в совокупности это даст 80 миллиардов снов на планете каждые сутки. Следует ли удивляться, что некоторые из них совпадут с реалностью? Уверяю вас, гораздо удивителнее было бы, если бы этого не случалось, ибо отсутствие совпадений имеет невообразимо низкую вероятность.

 Господа, люди часто совершали ту же ошибку, что и вы, пытаяс найти причину там, где ее нет. Совпадение, господа еще не означает причины. Характерный пример тому – астрология. Отбросив шарлатанов и авторов универсальних газетных гороскопов, мы обнаружим, что люди установили (или посчитали, что установили) связь между конфигурацией планет и событиями жизни. Но даже если признать существование этой связи, наличие которой, кстати еще ни кем статистически доказано не было, она еще не означает, что положение планет является ПРИЧИНОЙ событий. В вашем случае, господа, грязевые ванны, цветение растений, выпадение волос может быть, а может и не быть причиной того, что именно с данными людьми произошли данные события.

Вообще говоря вполне возможно или, говоря математическим языком, существует ненулевая вероятность того, что вся цепь собитий, которую вы расследуете, не имеет никакой причны, является редчайшеи флуктуацией и как таковая войдет в число других подобных непостижимых случаев. Одно обстоятельство, однако, говорит против этого. За время вашего следствия, господа, как вы знаете, произошло еще 3 самоубийства. Это говорит о том, что человек или организация или обстоятельства, резултатом влияния которых являются самоубийства, продолжает действовать. Каждый следующий случай уменшает вероятность всей серии на много порядков. Вероятность того, что монета упадет на орел 1 раз равна 0,5. Вероятност того, что она упадет на орел 30 раз подряд настолько мала, что несмотря на возможность такого события, имеет смысл проверить монету, нет ли в ней какого подвоха. Так и у нас. Если бы мы не могли объяснить самоубийства, ну скажем, итальянского таможенника, это было бы более или менее в порядке вещей.

Но 31 самоубийство это уж черезчур. Здесь следует говорить скорее о закономерности, чем о случайности. То, с чем мы имеем дело, работает, как химическая реакция. При наличии соответствующих исходных веществ и при наличии соответствующих условий она происходит всегда, неизбежно, независимо ни от каких прочих обстоятельств (например независимо от источника происхождения реагентов). С другой стороны, стоит отсутствовать любому из условий, любому из реагентов, подходящей температуре или концентрации, как не произойдет ровным счетом ничего, т.е. мы не найдем никаких промежуточных состояний. Реакция или происходит или не происходит, но никогда не происходит наполовину или с какой то вероятностью. Молодой человек, опустите руку, я знаю что Вы хотите сказать. Вы хотите сказать, что квантовая теория, описывающая законы микромира, принципиально построена на случайности происходящих там процессов. Но мы сейчас говорим о другом, не о физической, а о математической вероятности, которая описивает свойства больших количеств явлений. Случайност поведения электронов и протонов имеет ничтожное значение в реальной жизни. Я считаю, что мы можем спокойно оставить эту тему. Тем неменее, молодой человек, вы заслуживаете нескольких слов похвалы. То что Вы сделали в случае Паскаля Верже, делает вам честь. В 1926 году нобелевский лауреат Макс Борн уволил лаборанта за то, что сосуд с жидким гелием, на производство которого ушло множество сил и времени, оказался наполовину пуст на следующий день после заполнения. Он посчитал это результатом халатности и не стал углубляться далее. А через год русский ученый Сергей Капица, обнаружив тоже самое, задумался и в конечном итоге совершил открытие сверхтекучести гелия, за что и получил свою Нобелевскую премию. Он доказал, что гелий не мог не вытечь из сосуда и объяснил, почему. Если бы наш уважаемый сеньор Манжековалло не задумался бы о самоубийстве несчастного француза, я не имел бы чести сейчас выступать перед вами, господа.

Итак, господа, я перехожу к заключителной части моей лекции, а именно к предложениям. Что же, в сущности я хочу вам предложить и зачем я, собственно, прилетел из Лондона? Как учений, я предлагаю вам, господа, поставить эксперимент. На полицейском языке, насколько мне известно, это называется симулирующая операция. Я предлагаю выбрать человека и послать его в Неаполь принимать грязевые ванны. Это должен быть, как вы понимаете, страдающий поллинозом иностранец под 50 лет, с выраженнои лысиной. Учитывая риск, которому подвергнется этот человек, ни я, ни кто из вас, господа, увы, не представляется мне подходящей кандидатурой. Я не был бы сегодня здесь, если бы не имел конкретного предложения. Один мой знакомый, профессор Йелльского университета Деррилл Коллинс представляется мне подходящим. 20 лет назад он прошел полный курс тренировок по программе Аполлон, но был отсеян по причине поллиноза. Космонавтов, господа, учат действовать и думать в совершенно немыслимых условиях, когда их выворачивает наизнанку сутками напролет, в условиях кислородного голодания, длительного одиночного заключения в ограниченном пространстве и т.п. Они научены отмечать все, что происходит с ними и вокруг них. Я уже заручился предварительным согласием профессора Коллинса, а теперь я обращаюсь к вам и к Генеральному Прокурору Итальянскои Республики дать разрешение на проведение такого эксперимента. Если с нашим испитателем ничего не случится, вам, вероятно, придется закривать дело и просто изменить какие нибудь условия, например, закрыть все грязелечебници в Неаполе, что бы предотвратить далнейшую гибель людей. Если же нам повезет, насколько тут можно говорить о везении, мы получим, наконец, шанс выявить действующий механизм. Ибо если не случится ничего, то мы или имеем дело со случаиностью или пребываем в абсолютном заблуждении по поводу наблюдаемих собитий. Если же мы имеем дело с закономерностью, то она проявится, если мы выдержим все условия, необходимые для этого. Спасибо за внимание, господа.

С последними словами профессора Лонгбриджа открилась входная дверь конференц зала и в помещение просколзнул человек, известный итальянскин следователям, как министерский курьер. Передав записку руководителю следственной группы, он так же выскользнул обратно. Прокурор, развернув бумажку, вскочил и сказал: Господин Профессор, весьма вероятно, что Ваше предложение будет принято. Однако я получил сейчас приказ Премьерминистра, отложив все дела, вылететь в Париж. Послезавтра я буду снова в Риме, а Вы пока, пожалуйста, будьте нашим гостем. Господин Манжековалло, вы будете меня сопровождать, нас уже ожидает в аэропорту специальный самолет.

Подготовленний самолет оказался ни много ни мало переоборудованним для перевозки 2 пассажиров военным истребителем. Дело явно было серьезним. Перелет оставил у пассажиров смутное ощущение, что их то ли зарядили в пушку, толи засунули в стиральную машину. Через 40 минут (вместо обичних 160) они приземлились в Орли, были встречены парои французов, которые, не проронив ни слова, засунули итальянцев в автомобиль и помчали их через какие то пригороды, так что Парижа они и не увидели. Здание, к которому их подвезли, казалось, было создано привлекать к себе внимание шпионов своими размерами и полным отсутствием вывесок. Французы, проведя безлюдными корридорами, завели гостей в неболшой просмотровый зал и оставили одних, не забыв выходя запереть за собой дверь. Тут же, без всяких объяснений, погас свет и на экране появились первые кадры.

Солидного вида человек на экране представился: Здравствуйте, господа. Меня зовут профессор Клод Маршан, я химик и работаю в центре специальных исследований министерства обороны Французской Республики. Через известные каналы моему начальству стало известно о запросе, который вы сделали в Интерполе. Оно сочло необходимым позволить мне сообщить вам следующую информацию. В качестве химика я работаю над созданием психотропных депрессантов. Мне удалось синтезировать вещество, которое мы именуем в отчетах СКТ-4. Вещество вызивает у человека приступы неодолимого ужаса и депрессию, ведущую к самоубийству. Теперь вам, господа, понятен наш интерес к вашему случаю. Скажу больше, я имел привычку (за что и понес уже соответствующее наказание) носить с собой карандаш, которым я пользовался для записи резултатов в камере полной изоляции. Как вы знаете, камера эта абсолютно изолирована от окружающего мира. Мы, химики, находимся в помещении в скафандрах, которые по выходе подвергаются самой полной очистке, которая только в наших силах. Карандаш я рассмартивал, как свой талисман и у меня в течении долгого времени не было причин жалеть о своей причуде. Но вот позапрошлым летом я был в отпуске в Неаполе. Отлично помню, что мой багаж досматривал небольшого роста таможенник. Среди прочего, в багаже был и злосчастный карандаш. На следующий день после моего приезда с несчастным случилась известная вам трагедия. Господа, я не снимаю с себя ответственности, но уверяю вас, что количество вещества на карандаше вряд ли бы обнаружил самый тщательный анализ. В моих экспериментах, для получения желаемого эффекта, мыши нужно было не менее 1 нанограмма на грамм веса, что в сотни тысяч раз больше того, что мог получить бедняга таможенник через мой карандаш. Я не знаю господа, как объяснить смерть осталних людей, таможенник был единственным, с кем я вступал в контакт. Однако, думается мне, что я не единственный на свете, занимающийся подобными исследованиями. И еще, то что случилось, сильно напоминает мне каталитический эффект. Некий агент в миллионы раз усилил действие СКТ-4, так что даже ничтожных следов хватило, что бы убить человека.

Свет зажегся, дверь открилась. Двое французов, все так же не говоря ни слова, вывели итальянских следователей, провели их теми же безлюдными корридорами, посадили в тот же автомобиль, промчали их по тем же, а может и другим, безликим пригородам, посадили в тот же самолет, который тут же взял дорогу на старт. Сходит в туалет, так же как и перекусить прокурорам удалось только в Риме. Французское гостеприимство явно оставляло желать лучшего. Обсуждать ничего не хотелось и отложив все на завтра, два усталых и подавленных человека разъехалис по домам, спать.

На следующее утро совместное заседание следственной группы с участием профессора Лонгбриджа продолжилось. Отчет о виденном в Париже оказал на всех такое же подавляющее впечатление, как и на двоих участников поездки. Мысль о том, что человеческие усилия тратятся на создание средств изощренного убийства сама по себе была неприятна, но полицейских убивало то, что вот есть убийца (профессор Маршан), виновный в смерти несчастного таможенника и его матери, есть даже признание и ничего нельзя сделать, ибо это не профессор Маршан убил, ето Французская республика убила.

Первым начал старший прокурор, руководитель группы. Господа, совершенно очевидно, что нам сообщили важнейшую информацию. Скажу честно, я не спал всю ночь, размишляя о том, не имеет ли Итальянская Республика где нибудь своего профессора Маршана и не случилось ли где утечки чего нибудь подобного СКТ-4. Я пришел к выводу, что не зависимо от того, ведутся подобные разработки в Италии или нет (я лично, к моему глубокому сожалению, думаю, что ведутся), они к нашему делу отношения не имеют. В противном случае полиция и прокуратура держались бы от дела на максимально возможном расстоянии. Спрашивается, однако, зачем французы посвятили нас в свои секреты. Я нашел на это два ответа. Во первых хороший секрет плох тем, что о нем никто не знает. Он подобен камню за пазухой. Французское правительство, совершенно очевидно, дает всему миру знать: ребята, посмотрите, что у нас есть. Это подобно показательным испитаниям ракет и прочим акциям того же рода. Нам не сообщили никаких настоящих секретов, одновременно дав понять, каким потенциалом располагают. И это при том, что Франция и Италия союзники, господа. Второе, что побудило французов к утечке информации, это пресловутий катализатор. Они дали нам подозреваемого с целью, что бы мы выяснили, как он действует. Нам предстоит, господа, понять, с каким веществом мы имеем дело, как оно попадает в организм, почему это касается только людей с определенными характеристиками. У меня, увы, нет сомнений, что резултаты нашего расследования станут известны Француской Сюрте, Английской МИ-5, ЦРУ, а может быть и Моссад. Господа, я не прошу Вас забыть об этом, я лишь прошу Вас помнить, что наша с вами (в отличии от профессора Маршана и ему подобных) задача - предотвратить далнейшую гибель невинных людей. Не будем складывать руки, но сделаем наш мир хоть немного безопаснее в надежде, что инстинкт самосохранения не даст людям восползоваться плодами трудов профессоров Маршанов.

Профессор Лонгбридж, я считаю необходимым посвятить профессора Коллинса в текущие обстоятельства, что бы он знал, с чем ему предстоит столкнуться и мог бы принять решение. Я иду докладивать Премьерминистру.

К обеду произошли два события, из Америки пришло согласие Дерилла Коллинса принять участие в симулирующей операции, а генеральний прокурор санкционировал проведение оной. Предложение о закритии Неаполя, как курорта было отвергнуто, поскольку подрывало основы экономики всего региона, сильно зависящей от туризма всякого рода. Если бы стало известно, что пребывание в Неаполе опасно, юг Италии, и без того находящийся в бедственном экономическом положении, понес бы непоправимый ущерб.

Через двое суток после телеграммы, в Рим прибыл бывсчий неудавшийся астронавт, а ныне лисеющий мужчина 48 лет, профессор Дерилл Коллинс.

Далнейшее повествование представляет собой выдежки из отчета, представленного следственной группе Дериллом Коллинсом.

Оказавшись, наконец, в своей комнате в пансионате, я задумался. Передо мной лежала типичная задача пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Что ж, нужно было собирать образцы всего, что я только видел. Поскольку было все равно с чего начинать, я просто вышел на улицу и попробывал ощутить себя беззаботным курортником. Почуствовав привичное щекотание в носу, я полез за таблетками. К моему удивлению, в кармане ничего не оказалось, хотя в это время года я всегда ношу таблетки с собой. Ну конечно, они лежат в других брюках в чемодане. Вот к чему приводит беззаботность. Я уже хотел вернутся, когда сказал себе: Стоп, а кто проверял, какими таблетками ползовались жертвы. Мы ведь искали некое вещество и им могло быть что угодно. Я пошел в аптеку. Забавно, но в продаже были именно те таблетки, которые я привез из Америки. Аптекарь знал по английски не больше, чем я по итальянски, но мы договорились. Приученный доводить дело до конца, я пошел на почту и дал телеграмму с запросом о том, какие средства от поллиноза принимали жертвы. Когда я вышел из почты, было уже время идти принимать сероводородную ванну. Я задумался о том, как вулкан одновременно и угрожает и стимулирует жизнь людей рядом с ним. Как то в унисон моим мыслям в глаза бросилось слово Везувий. Это оказалась кондитерская. В витрине высилась весьма убедительная уменшенная копия вулкана, из которого даже вытекала лава. Мне показалось забавным рекламировать кондитерскую таким образом. Время поджимало и я прошел мимо.

После сеанса, в нетерпении получить ответ на свою телеграмму, я поспешил домой. Кроме того, на случай начала воздействия я хотел находится в месте, где помощь была наиболее вероятна. Чувствовал я себя хорошо. Лето в Неаполе жаркое, но весна просто великолепна. Таблетки действовали прекрасно, я вдыхал носом запах цветов и пиццерий. Ответ уже ждал мененя. Оказалось, что окло 2 лет назад крупнеиший немецкий фармоконцерн Байер выпустил очень успешное средство от поллиноза под названием Поллюкс. Средство это продавалось по всеи планете от Южной Африки до Исландии и практически вытеснило с рынка другие средства. Не приходилось удивляться, что все 31 жертва, как и миллионы прочих аллергиков, ползовались одним и тем же средством – Поллюксом. У них просто не было выбора. Меня повеселила призрачность свободы, которой пользуются люди в современном мире и я отправился на вечерную прогулку.

По выходе из пансионата мне опять бросился в глаза вулкан, из которого вытекала лава. Ну, конечно, это опять кондитерская Везувий. Очевидно, в городе существует целая сеть. Я подошел поближе. На стекле красовалась вывеска „Муи Говорлим По Англицки“. Все ясно, приманка для туристов. Английский был более чем сомнителен, но для человека, которого никто не понимает, это было, как оазис среди пустыни. Конус вулкана оказался сделан из засахаренного миндаля, а лава из окрашенного в красний цвет лимонада. Купив орешков, я отправился к заливу. Вернувшись уже в сумерках, я, усталый, завалился спать. Проснулся я от ощущения опасности. В комнате было темно, как в погребе. Хорошо знакомое чувство пристального взгляда было удивительно отчетливим. Казалось, некто, скрываясь в темноте, пристально меня рассматривает. Притаившись, я различил слабое дихание. Убеждение чужого присутствия в комнате усилилось. Тем временем глаза привикли к темноте. Ну точно! На стуле, метрах в 2 от кровати, явно сидел человек небольшого роста. Было видно, что он сидит плотно сжав ноги, несколько пригнувшись, как бы готовый к броску. Совершив прижок, который сделал бы честь Рудольфу Нуриеву, я налетел на незнакомца. Сопровождаемый грохотом упавшей мебели, я врезался в стену, сжимая в руках собственные брюки. Зажгя свет, я с недоумением наблюдал учиненный мною опогром. Кроме стула, на который я вечером своими руками уложил брюки и рубашку, перевернутым оказался и стол. Отчетливо ныло ушибленное плечо. Чувствовал я себя по дурацки. Испугаться в темноте собственной одежды! Как будто мне 5 лет! Чтение материалов дела явно не прошло бесследно для моей психики. Пристыженный собственной глупостью, я выключил свет и лег спать.

Проснулся я от того, что кто то навалился на меня. Попытка высвободится успеха не принесла и я решил по крайней мере рассмотреть нападавшего. К моему удивлению я узнал его. Ето был молодой итальянец из прокуратуры с длинной фамилиеи. Увидев, что я проснулся и прекратил сопротивление, он отпустил меня. В окно светило солнце. Мебель и одежда все еще валялись там, где я их оставил ночью. „В чем дело?“ неожиданно для себя хрипло просил я. „Вы кричали. Звали на помощь. В номере жучки. Для вашей безопасности. Приказ. Понимаете?“ Что ж, английский его, покраиней мере, был получше, чем у кондитеров. Надо было тут же брать пробу крови, но я отказался начинать жизнь раньше, чем приму душ.

В лаборатории после взятия у меня проб, мне вручили иглу, что бы я мог отбирать у себя пробы крови сам. Анализ должен был быть готов только к вечеру, так что я был отпущен и снова предоставлен сам себе. Нельзя было не признать, что наша операция протекала удивительно успешно. Уже в первые сутки у меня наблюдался типичный для всех жертв приступ безпричинного страха. Однако я не испытивал ни малейшего желания покончить с собой. Кумулятивный эффект? Любопытно, почему эти люди не бежали сразу же, как наступали приступы страха. Гордость, понял я, дурацкая мужская гордость. Ведь не рассказал же я, как испугался собственной одежды. Что то было в этом настолько постыдное, что даже сознание важности этой информации не могло меня заставить раскрыть рот. А веьд я знаю, что меня ждет. А как стали бы объяснять свое бегство те? И все таки многие бежали, но уже поздно.

Нужно было идти опять принимать ванну. Я начал чувствовать себя сапером смертником. Жалость к себе возрастала с каждойи минутой. Ну какого черта именно я должен рисковать своей шкурой. А эти идиоты итальянцы еще всучили мне иглу, позаботившись, что бы у меня под рукаками было подходящее орудие самоубийства. Захотелось плакать. Я уже лет 40 не плакал. Нет, я так не играю. Я позвонил в прокуратуру и доложил, что беру тайм аут. Позвонил в лечебницу и сообщил, что вынужден перенести сеанс. Анализ был уже готов и я отправился в прокуратуру. Старший следователь вполне одобрил мое решение, тем более, что уже первый же анализ дал интересные результаты.

Следственная Лаборатория Прокуратуры Итальянской Республики совершила чудо. За короткий срок она сделала детальный микроанализ, составила соответствующий раствор и испытала его на мышах. Чуствовалось, что итальянцы буквально горят желанием понять загадку смерти 30 человек. Итальянцы рассказали следующее. В крови они обнаружили в сложное вещество, известное в химии под названием диметил-4-квинтоциклан, составляющее активную основу таблеток Поллюкс и известное своим воздействием на иммунную систему человека. Кроме того в крови была достаточно высокая концентрация свободных радикалов серы, последствие принятия сероводородных ванн. Что озадачило итальянцев, так это заметное присутствие радикалов циана (CN). На вопрос, не пытался ли я покончить с собой с помощью цианистого калия или синильной кислоты, я с полной серьезностью ответил, что не испытал ни малейших побуждений к самоубийству. Итальянци понимающе переглянулись и спросили, откуда же тогда циан. На что я им ответил: из засахаренного миндаля, из кондитерской. Из кондитерской? Ну да, кондитерские Везувий, они тут у вас на каждом углу. Услышав это, итальянцы расхохотались. Врзувий, это не кондитерские, это халтура, позор Италии. Итальянцы туда не ходят, они рассчитаны на иностранцев. Там экономят буквально на всем, говорят они там даже рук не моют и колпаков не носят. Мы с удовольствием покажем Профессору Коллинсу настоящую итальянскую кондитерскую. После этого итальянци сказали, что высоко концентрированный раствор, содержащий диметил-4-тетроциклан, радикалы серы и циана вызвал у мыши отчетливую реакцию страха, а спустя какое то время – депрессии. Но концетрация била очень высокой, в десятки раз выше, чем в крови у меня. Это означало, что отсутствовал все тот же загадочный катализатор. Кроме того не была ясна природа тяги к самоубийству. Все это означало, что я должен был снова принимать ванны, глотать таблетки и жевать орехи.

По выходе из лаборатории мне опять бросилась в глаза вывеска „Везувий“. Она вызвала у меня неприязнь, я теперь был приговорен потреблять их сомнительную продукцию. Не моют рук, вспомнилось мне. Что то в этом показалось мне важным. Что? Руки... Брать в руки... и не мыть их после... Точно! Несчастный таможенник брал в руки карандаш профессора Маршана! Тоже не мыл рук? Конечно, он ведь досматривал по сотне чемоданов в день. Мыть руки после каждого, этого и более чистиоплотные люди, чем итальянцы делат не станут. Но горе кондитеры и близко не подходили к Маршану... Что трогает каждый человек? Ручки... Я обнаружил, что по общей мужской привычке, чешу себе затылок. Волосы... Хмм, мне, пожалуй, пора в парикмахерскую... Все страдали облысением... И встречались с женщинами. Что, я тоже теперь должен? Пожалуй... Проводили в Неаполе около 3 недель перед самоубийством... Ни разу не заходили к парикмахеру? В деле этого нет... Но, идя на свидание... Хмм... Мужчины на пороге старости, одинокие, страдающие облисением... Страдающие? Страдающий человек принимает лекарства, вроде того же Поллюкса. Ну еще бы, все журналы полны рекламой средств от облысения. Кто, спрашивается, их потребляет? Одинокие мужчины на пороге старости, с лысиной, но и с желанием женского общества. Большая часть из них поддерживала себя в форме, старались выглядеть моложе, чем есть... Я обнаружил, что пропустив поворот улицы, по которой шел, очутился в проеме дверей и ко мне уже спешил подвижный человечек. Ошибиться было невозможно, я, как по заказу, угодил в парикмахерскую. Человечек уже разворачивал неизбежную простыню. Еще ни один смертный не ушел из рук парикмахера невредимым. Я покорился неизбежной судьбе.

Парикмачер устроил вокруг меня целое представление. Ножницы, расчески, флаконы, бритвы и горячие салфетки так и порхали вокруг меня. Он непреривно что то говорил, но я не мог понять ни слова, лишь иногда улавливая в сплошном потоке звуков какие то французские акценты. Я, что бы не показаться невежливым, вставлял время от времени ДА или НЕТ, сначала пытаясь делать это без особой системы, а под конец просто чередуя ДА и НЕТ между собой. В конечном итоге человечек нырнул куда то и вернулся с флаконом какогото подозрительного зеленого вещества, закрытый золотой пробкой. Нес он его так, как носят ордена покойного на государственных похоронах. Он сунул мне его под нос и прервал издаваемый им сплошной поток звуков, высоко подняв брови. Я понял, что меня о чем то спросили. Не успев сообразить, я ответил ДА, потому что пришел его очеред. Парикмахер расплылся в улыбке и разразился какой то тирадой, имея вид чрезвичайно довольный. Он втер мне эту зеленую гадость в волосы и сдернул с меня простыню жестом, каким художник являет свету величайшее свое творение. Я посмотрел в зеркало, сказал БЕНЕ (хорошо), встал и вопросительно посмотрел на него. Он, замолкнув, вопросително посмотрел на меня. Я сунул руку в карман, вытасчил 50$ и сунул ему. Я понятия не имел о ценах и ориентировался на американские. Он удивленно посмотрел на деньги, опять нырнул в подсобку, откуда послышались звуки отчаянных поисков. В конечном итоге он возник передо мной и стал выкладивать из кошелька и из кассы какие то мятые бумажки. Я сказал НО (НЕТ), позабавившись, что все еще укладиваюсь в ритм. Он застыл, потом небрежно смел бумажки обратно в кассу и торжественно вручил мне злополучную склянку с зеленым зельем. Проводил он меня, как родственника, навсегда покидающего родину, кажется, у него даже блеснула слеза. Была пора идти выполнят программу. По дороге в грязелечебницу я пытался понять, что за средство попало в мои руки. Текст был только на итальянском, там было что то о ферментах и биостимуляторах.

Слежку я почувствовал сразу по выходе из грязелечебницы. Сначала я подумал, что это излишние старания моих друзей из прокуратуры, но следили скрыто, стараясь не попасть в поле моего зрения. Один раз, резко обернувшись, я успел краем глаза увидеть преследователя. Одет он был во вкусе безвкусних дешевих триллеров: во все черное, я даже уловил блеск черных очков.Второй раз, отражение в витрине показало мне, что он имеет вид типичного итальянского бандита и что он вооружен. В руке у него сверкнуло лезвие ножа. Разгуливать по улице с обнаженым ножем, это что еще за фокусы?

Мне ни как не удавалось рассмотреть человека, который меня преследовал, но чувстволось, что он приближался. Неожиданно ситуация показалась мне забавной. Вот меня сейчас зарежут, а потом на похоронах станут выспренне говорить, что вот де отдал свою жизнь в борбе за справедливость и безопасное общество. Я представил себе торжественную процессию, идущую между густыми толпами людей, гроб на артиллерийском лафете. А похоронят меня за особые заслуге в Римском Пантеоне. И каждую Троицу на меня из Ока Пантеона (отверстие в куполе диаметром 9 м) будут сыпаться миллионы розових лепестков... Я очнулся. Какои Пантеон, какие лафети? Это же симптомы! Нужно спешить домой. Пока я шел, чувство слежки изчезло, зато стало подниматся чувство какого то совершенно неописуемого, черного ужаса. Вечер был, как всегда, жаркий, но меня начал прошибать холлодный пот. По пути попалась телефонная будка. Я начал было набирать номер, когда заметил, что длины шнура трубки как раз хватит, что бы обернуть вокруг шеи. И затянуть. С этого момента сознание мое как бы разделилось на двое. Главная часть сошла с ума. Как ошпаренный, выскочил я из будки и, гонимий бесформенным, неописуемым ужасом, помчался домой, как зверь к своему убежищу. Если бы то, чего я боялся, приняло бы какой либо образ, хоть убийцы, хоть монстра, мне, может, было бы и легче. А так сознание безпомощно пыталось осознать природу кошмара, но не могло. Вторая часть моего сознания спокойно и методично, как этому меня учили в тренировочном центре в Хьюстоне, регистрировало все, что я делаю, все что происходит у меня в голове. Добравшись, наконец, до дому, я забаррикадировал дверь и, неожиданно, почувствовал себя получше. Очевидно, действие вещества обладало свойством цикличности. У меня появилось время и я решил исползовать его с толком. Я быстро позвонил в прокуратуру и сказал лишь одно слово: НАЧАЛОСЬ. Затем я перенес в дальний угол комнаты все белье, телефон, подушку постарался закрепить так, что бы она покрывала всю спинку кровати, затем лег на кровать и приковал себя к ней выданними мне в прокуратуре наручниками. Вовремя! Второй приступ начался сразу. Ужас навалился на меня с такой силой, что я заорал. Как раздавленный червяк, извивался я на постели, жалея, что сковал себе руки. Я попытался разбить себе голову о спинку кровати. Было больно, но подушка смягчала удары. Тогда я попытался извернуться и отбросить подушку зубами. Но я все сделал так, что бы это было невозможно. Я завыл от бессилия. Вокруг было столько восхитительных орудий самоубийства, а я не мог до них добраться. Наконец мне удалось как то вывернуться и частично соскользнуть с кровати. Упираясь в пол пятками, я стал переворачвать постель. Боль от вивихнутого плеча несколько привела меня в себя. Кровать лежала на боку, я, прикованный к ней руками, лежал на спине с задранными ногами. Если так пойдет дальше, я таки найду способ попасть на тот свет. Нужно было что то срочно придумать. Что?

Мне казалось, что я мучаюсь уже много часов, а помошь все не идет. Из глубин сознания опять поднималась черная пелена слепого ужаса. Чувствовалось приближение нового припадка. Он обещал быть еще хуже предидущего. Мысль металась в поисках выхода, как мышь в лабиринте. Состояние было, как у человека, которого трое суток подвергали пыткам и собирались пытать снова. И невозможно было это предотвратить, разве что умерев. Только не чувствовать того, что на меня надвигалось. Все что угодно, только не это. Не чувствовать... Мысль зацепилась за это слово. Безчувствие... Точно! Пока я думаю и чувствую, мне грозит смерть. Времени оставалось мало. Подтянувшись к спинке кровати, я что было сыли ударил затылком об угол и с облегчением потерял сознание.

Очнулся я в больнице, окруженный капельницами и какими то приборами. Знакомый молодой итальянец дремал рядом на стуле. Я пошевелился и он тут же проснулся. Не говоря ни слова, он первым делом нажал кнопку вызова. Врачи вбежали, как будто ждали до этого за дверью. Они улыбались и смотрели на меня так, как будто я вернулся из полета на Луну или с того света. Как мне сказали, последнее было не далеко от истины. Без сознания я провел без малого 4 суток. Оказывается, все мои мучения достопамятной ночи продолжались 20 минут, пока ребята мчались чере город от прокуратуры к пансионату. Увидев, во что я превратил комнату, они сообразили, что стоящая в отделности и на виду бутылочка с золотой пробкой должна иметь какое то значение. Анализ показал, что средство для ращения волос, а это было ни что иное, представляет из себя сложную смесь весчеств растительного происхождения. В нашем случае решающим был экстракт кактуса Буджум, который встречается только на неболшой полосе на юге калифорнийского полуострова, в пустыне Сонора. Мне в захлеб рассказали (и показали фотофрафии), что это самое необычное растение на свете. В обычном состоянии оно напонимает огромную, высотои до 8 метров, зеленую колючую морковку, воткнутую в землю острием вверх. Иногда некоторие экземпляры изгибаются и даже завязываются узлом или утыкаются вешиной в землю, пускают корни и продолжают жить в виде этакой арки. Временами некоторые рестения дают ветки, не более 4 штук. Ветки растут и изгибаются самым причудливым образом, так что пейзаж пустыни Сонора воистину имеет неземной вид. Экстракт, получаемий из тканей этого растения по очень строгой квоте мексиканского правительства, исползуется весьма широко, как мощний нейростимулятор. В нашем случае именно он сиграл роль пресловутого катализатора. В сочетании ли с Поллюксом ли (плюс ионы серы и циана), с веществом профессора Маршана ли, он производил разрушающее воздействие на центральную нервную систему. Мне начали делать переливание крови почти сразу, как проникли в комнату. Вероятно это меня и спасло. Томографический анализ не показал ни каких органических нарушений, в то время как у мишей было зарегестрировано резрушение нервных путей, ведущих к некоторым центрам, так что в результате центр страха становился исключительно активным.

Дело закрывали. Компании Байер сообщили резултаты и она, не моргнув глазом, изъяла из торговли весь запас Поллюкса, незамедлив тут же выпустит новое средство от поллиноза, в котором вещество диметил-4-кватроциклан било заменено на схожее по действию триметил-4-пентациклан. Проверка на мышах показала полную толерантность к вытяжке Буджума в сочетании с самыми разными радикалами. Тем не менее с помощью Интерпола был найден производитель злосчастного эликсира и выпуск оного был прекращен. Все были счастливы.

Но что ждет нас в будущем? Всем известен резултат совместного применения пластикового мешка и резинового клея. Что ЗДЕСЬ запрещать? Сколько еще открытий и ловушек таит наш мир? Умножая знания, мы, несомненно, умножаем и количество опасностей. Кому пришло в голову проверять биологическую активность сока Буджума? Флеминг нашел пенициллин в простой канаве под Лондоном. На что еще мы можем натолкнуться и стоит ли нам искать, рискуя расшибить себе лоб? У меня нет ответа.

 P.S. Сим извещаю я, что данный рассказ является плагиатом. Источник - повесть "Насморк" Станислава Лема. Я просто сделал несколько бОльший акцент на теорию вероятностей.