Право капиталиста на угнетение – и право на борьбу с ним. Чья возьмет?

В глазах угнетающего класса нет большего преступления, чем попытка угнетенных избавиться от их гнета. Для рабовладельца величайший преступник – раб, который хочет освободиться от рабства. Для феодала – крепостной, восставший против уз феодализма. Капиталист называет врагом цивилизации, извергом и чудовищем пролетария, который хочет покончить с эксплуатацией.

Угнетатели не знают пощады к тем, кто восстает против их власти.

Но этого мало. Расправившись с восставшими физически, угнетатели стремится расправиться с ними и идейно. Еще не обсох топор палача и не отгремели расстрелы – а победители уже спешат осквернить идеалы свободолюбия. Как это было в 1993 году, когда при расстреле парламента наша «совесть нации», скупленная оптом, выступила против защитников народовластия со знаменитым кличем: «Раздавите проклятую гадину!»

Восстания угнетенных угнетатели представляют как разбой и посягательство на вечные устои общества. А расправу над ними – как спасение этих устоев. Вождей восставших выставляют преступниками, злодеями, исчадиями ада. А тех мясников, которые за три копейки продадут хоть мать родную, кто наиболее свирепо подавлял восставших – провозглашают спасителями отечества, порядка и традиций.

Убийство генерала Рохлина, задумавшего поднять восстание против Ельцина с его кровопийцами-олигархами, списали на жену героя – вопреки всей груде фактов, указывавших на совсем иное. Эти факты затем все же заставили оправдать невинную женщину. Но настоящих убийц, работавших на кровожадную «семибанкирщину», не только не отдали под суд – их наградили за спасение тогдашнего утопающего Ельцина, отдавшего во власть тем банкирам всю страну.

Угнетатели стремятся внушить всем: у них есть право угнетать – а у угнетенных нет права сопротивляться тому гнету! Сегодня этот гнет больше всего экономический: плоская шкала налогообложения; несопоставимая с доходами большинства оплата за услуги ЖКХ. Угнетатели легко сбегают от тех «плоских» налогов на Кипр и в другие оффшоры; им заплатить хоть миллион, хоть два за содержание их дачек на Рублевке – тьфу, так как они сосут свое благосостояние со всей страны.

А вся страна должна платить им по нарастающей – как побежденный платит победителю. И горе тем, кто покусится на такой порядок! Будут морально уничтожены, записаны в экстремисты, а то и схватят реальный срок за сопротивление кровососам, срубающим их достатки на валютных спекуляциях и распилах по дорожному и прочему обману.

Поэтому нынешняя власть так злобно ненавидит Октябрьскую социалистическую революцию. Ибо рабочий класс, совершивший ее, не только посмел восстать против угнетателей – но и победить! Он создал свое государство – небывалое, потрясшее до глубины души таких честных буржуа как Герберт Уэллс, Лион Фейхтвангер, Бернард Шоу, Теодор Драйзер, Уильям Фолкнер, Ромен Роллан, Луи Арагон, Жоржи Амаду… Лейтмотив отзывов об СССР этих всемирно признанных писателей был в том, что рабочие не просто могут управлять своей страной – они способны управлять ей гораздо лучше, чем капиталисты!

Сегодняшняя российская буржуазия и купленные ей творцы, весь гуманизм которых воплотился в том истошном крике 1993 года «Раздавите проклятую гадину!», проклинают Октябрь. Они убеждают нас, что царь, помещики и капиталисты имели право жить на горбу рабочих и крестьян – а рабочие и крестьяне не имели права восстать и сбросить со своей шеи паразитов. Что угнетателям можно проливать реки народной крови, устраивать «ленские расстрелы» и «кровавые воскресенья», вводить «столыпинские галстуки» – а угнетенные не смеют покушаться на «невинного царя».

Угнетатели сегодня за «стабильность», тишину – и против всякого «насилия» над ними, даже словесного. Но кто первый всегда применял насилие? Класс угнетателей – чтобы отнять чужую свободу.

Поэтому и у рабов, и у крепостных крестьян, и у пролетариев всегда было только два выхода: или гнусная участь покорного скота – или борьба.

Паразиты и эксплуататоры кричат, что восставший народ в ярости не разбирает правых и виноватых, творит беззаконие – и страдают невинные.

Да, гнев народа порой страшен. Но если приходится выбирать между гневом и скотской покорностью – лучше гнев. И пускай об этом гневе всегда помнят угнетатели. Пускай у них перед глазами стоят огни крестьянских восстаний, а в ушах всегда звучит залп «Авроры». Тогда они будут знать, чем кончается их пир за чужой счет.

По поводу же невинных – у народных восстаний и революций, начиная с Великой французской революции 1792 года, не было невинных жертв. Каждый представитель угнетающего класса нес ответственность за преступления своих «одноклассников». Каждый из них участвовал в ограблении и унижении народа, в палачестве над угнетенными. Они пировали, пока народ бедствовал; веселились, пока народ проклинал свою судьбу.

Во Франции, где памятники Робеспьеру, Марату, Дантону и другим вождям французской революции стоят как вкопанные, кажется, поняли вклад этих личностей в сегодняшнее благосостояние всех французов. У нас же сейчас наступила самая крупная за последние лет сто реставрация – когда стали закидывать дерьмом наших Робеспьеров и Маратов. И возвеличивать подобных Людовику XVI, свернутому французской революцией. 

Во Франции никто не сострадает этому тирану, ибо страдания угнетателей во время народного восстания не идут ни в какое сравнение с многовековыми страданиями угнетенных. Весь мир исторически уже осудил то положение, когда ради роскоши и комфорта кучки паразитов миллионы трудящихся были сведены на уровень скотов, втоптаны в грязь, душевно испохаблены. И лишь у нас сегодня провозглашается обратное: царь Николай II со всем его паразитарием, продувшим их державу – молодцы, а трудовой народ, восстановивший всю страну – дерьмо.

Наше современное капиталистическое общество – это общество гнета и эксплуатации. И нынешние победители-эксплуататоры  торжествуют: им вновь удалось вновь поработить утративший должную бдительность народ и реставрировать капитализм. Они говорят, что революция была напрасна, раз все вернулось на свои места. Но они лгут. Восстание угнетенных никогда не бывает напрасным, даже когда терпит поражение.

Восстание Спартака не было напрасным – как и крестьянская война в Германии под предводительством Томаса Мюнцера. Разин и Пугачев не зря сложили свои головы на лобном месте. И парижские коммунары не даром полегли на кладбище Пер-Лашез. Они проложили дорогу шедшим следом. И те из нас, в ком еще сердца для чести живы, воспринимают этих героев прошлого своими близкими товарищами, одной с ними армией – армией угнетенного и борющегося человечества.

В 1848 году во Франции произошло первое в истории пролетарское восстание. Тогда рабочие пять дней удерживали несколько парижских кварталов.

Через двадцать с хвостиком лет, во время Парижской коммуны, в 1871 году – рабочие удерживали весь Париж уже семьдесят дней. Они создали первые органы рабочей власти – дав вчерне образец рабочего правления.

Через сорок семь лет, в 1917 году, рабочие России взяли власть в своей стране и удерживали ее уже семьдесят лет! Они сумели построить величайшее государство, которое вызывало страх и преклонение во всем мире, вселяло надежду в сердца всех угнетенных и борющихся за свободу.

С каждой новой революцией рабочий класс становился все сильнее, все решительней брал власть и все дольше держал ее в своих руках.

Не может быть, чтобы этот вектор поломался окончательно. Да – спад сегодня, да – предательство вождей. Но рано или поздно справедливость должна восторжествовать. Иначе жить на этом свете незачем.