Что стоит за плутониевым ультиматумом Путина США?

Что стоит за плутониевым ультиматумом Путина США?

Угроза применения силы – единственный язык, который понимает Вашингтон. Обзор блогосферы

Юрий Баранчик, 5 Октября 2016, 02:17 — REGNUM  

3 октября 2016 года войдет в историю внешней политики России как рубежная дата: в этот день впервые с момента распада СССР Россия заговорила с Америкой с позиции силы. Соответственно, с учетом того, что высшее политическое руководство России на порядки лучше осведомлено о финансово-экономическом и промышленном состоянии страны, о её готовности к серьезным испытаниям, в том числе, военного характера и так далее и тому подобное, чем любые публичные эксперты, из происходящего можно сделать только один вывод — что сегодня Россия настолько окрепла в своих силах, что может бросить открытый вызов Империи Зла и первой сознательно повысить ставки в идущем противостоянии.

Не удивительно, что хотя уже прошло больше суток после опубликования подписанного президентом России Владимиром Путиным и направленного в Госдуму законопроекта, приостанавливающего соглашение с США о переработке оружейного плутония, американские СМИ и политики об этом молчат, как воды в рот набрали. Но дело-то в том, что возразить им нечего как по факту, так и по духу данного законопроекта. Любой комментарий на эту тему будет восприниматься как признание в собственной несостоятельности и неполноценности — как так, давили-давили, а тут Россия делает то, что США и через пять лет не смогут сделать, если, конечно, к этому времени еще будут существовать.

Детальное рассмотрение подписанного Владимиром Путиным законопроекта о приостановке сотрудничества с США в области оружейного плутония показывает, что он имеет несколько аспектов: научно-технологический, финансовый, экономико-промышленный и политический. Рассмотрим их более подробно.

Научно-технологический. Несмотря на распад СССР и сильнейшее давление на российскую науку со стороны наших «партнеров», выразившееся, в том числе, в виде оттока десятков тысяч квалифицированных ученых и инженеров за рубеж, по целому ряду фундаментальных направлений науки, в том числе, оборонного характера, России удалось сохранить кадры и превзойти советские разработки. Так, из всех стран мира, которые занимались теоретическим решением проблемы утилизации плутония-239 (Россия, США, Франция, Япония), только России и Франции (реактор «Феникс») удалось построить экспериментальную модель реактора на быстрых нейтронах. Но сделать промышленную установку реактора смогла только Россия — реактор БН-600 на Белоярской АЭС.

Однако создать реактор на быстрых нейтронах — было недостаточно для решения проблемы переработки оружейного плутония. Необходима еще была технология сжигания оружейного плутония в таком реакторе. «Для утилизации (сжигания) оружейного плутония в подобном реакторе требуется его переработка в специальное, т.н. МОКС-топливо (MOX — Mixed-Oxidefuel). Как следует из аббревиатуры (Mixed — смешанный), это смесь оксидов плутония и урана. А вот реальное производство такого топлива из имеющегося плутония-239 было ещё одной технологической проблемой, которая на момент подписания международного договора о его утилизации не была решена. Договором и дополнениями к нему (от 2010) года предполагалось, что заводы по производству МОКС из плутония-239 будут запущены в России и в США в 2018 году и уничтожат (сожгут) по 34 тонны оружейного плутония с каждой стороны. Каким образом это удастся сделать — тогда ещё никто не знал, но декларировались намерения двигаться в данном направлении».

Однако американцы до настоящего времени так и не смогли решить данную научно-технологическую проблему, несмотря на то, что потратили на это более 7,7 млрд. долларов. Начавшееся строительство завода по утилизации плутония в Южной Каролине с привлечением французской компании Areva, имеющей собственные наработки в данной области, было остановлено. На продолжение разработок американцам потребуется еще 17,3 млрд. долларов и минимум пять лет научных работ, то есть до 2021 года в лучшем случае. Поэтому на сегодня только Россия имеет отработанную промышленную технологию переработки плутония-239 в МОКС-топливо: завод по производству МОКС из плутония-239 открылся 28 сентября 2015 года.

Финансовый. Как было отмечено выше, США уже потратили на разработку МОКС-технологии сжигания оружейного плутония 7,7 млрд. долларов и еще потратят 17,3 млрд, то есть не менее 25 (!) млрд. долларов. При этом не факт, что еще смогут данную технологию разработать. Россия же потратила всего 240 млн. долларов или более чем в 100 раз меньше и уже обладает данной технологией в промышленном масштабе.

Экономический. Что это все означает с экономико-промышленной точки зрения. Предоставим слово специалистам: «Год назад Россия совершила технологический прорыв в прикладной области ядерной физики, глядя на который силиконовая долина нервно курит в сторонке. По степени значимости это событие можно сравнить с полётом Гагарина в космос в 1961 году. На сегодняшний день Россия является единственным в мире обладателем реактора на быстрых нейтронах, который полностью работает на МОКС-топливе из оружейного плутония. И весь технологический цикл от производства топлива из отходов АЭС до его сжигания также замкнут внутри страны. Помимо собственно средства утилизации опасного радиоактивного плутония-239 данная технология является ещё и колоссальным по эффективности способом производства энергии.

Экономические перспективы ее, с учетом активно возрастающего мирового объема ядерной энергетики, сложно переоценить. Практические разработки США в данной области все еще очень далеки от реализации, на их завершение требуются баснословные средства и минимум четыре года времени. Если Америка получит подобную технологию, то разрушит существующую на данный момент хрупкую монополию России на этом абсолютно новом, только зарождающемся рынке, имеющем колоссальные экономические перспективы».

Политический. Во-первых, Путин весьма корректно показал всему миру, что американцы не исполняют подписанные договора. И не просто потому, что не хотят, а потому что технологически не могут обеспечить их выполнение. То есть вопрос о том, кто здесь на самом деле «бензоколонка», очерчен весьма предметно. И это не смартфоны, которые научились клепать все, кому не лень, а высокотехнологичное производство в очень чувствительной сфере.

Во-вторых, как мы отметили в самом начале, впервые с момента распада СССР Россия не просто указала на очередные свои недоумения по поводу действий «партнера» или на опасность его поведения, как это было в той же Мюнхенской или Крымской речи, а сама, первой подняла ставки и показала свою готовность к дальнейшей эскалации.

Напомню Мюнхенскую речь в 2007 году: «Для современного мира однополярная модель не только неприемлема, но и вообще невозможна. Вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединённых Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере навязывается другим государствам. Что будет с Косово, с Сербией? Это могут знать только косовары и сербы. И давайте не будем за них решать, как они устроят свою жизнь. Не нужно корчить из себя Господа Бога и решать за все народы все их проблемы». Сказано твердо, но мягко, в виде приглашения к диалогу.

Напомню Крымскую речь в 2014 году: «Наши западные партнеры во главе с Соединёнными Штатами Америки предпочитают в своей практической политике руководствоваться не международным правом, а правом сильного. Они уверовали в свою избранность и исключительность, в то, что им позволено решать судьбы мира, что правы могут быть всегда только они. Они действуют так, как им заблагорассудится: то тут, то там применяют силу против суверенных государств, выстраивают коалиции по принципу «кто не с нами, тот против нас». Сегодня необходимо прекратить истерику, отказаться от риторики «холодной войны» и признать очевидную вещь: Россия — самостоятельный, активный участник международной жизни, у нее, как и у других стран, есть национальные интересы, которые нужно учитывать и уважать». Уже более жестко, но все еще не исключая возможности диалога.

Прошло всего два года, и сегодня мы видим следующий текст: «Действие Соглашения и протоколов к Соглашению может быть возобновлено после устранения Соединенными Штатами Америки причин, приведших к коренному изменению обстоятельств, существовавших на день вступления в силу Соглашения и протоколов к Соглашению, при условии: 1) сокращения военной инфраструктуры и численности контингента войск Соединенных Штатов Америки, размещенных на территориях стран — членов Организации Североатлантического договора (НАТО), вступивших в НАТО после 1 сентября 2000 года, до уровня, на котором они находились на день вступления в силу Соглашения и протоколов к Соглашению;

2) отказа Соединенных Штатов Америки от недружественной политики в отношении Российской Федерации, который должен выражаться: а) в отмене закона Соединенных Штатов Америки 2012 года (закон Сергея Магнитского) и направленных против России положений закона Соединенных Штатов Америки 2014 года о поддержке свободы Украины; б) в отмене всех санкций, введенных Соединенными Штатами Америки в отношении отдельных субъектов Российской Федерации, российских юридических и физических лиц; в) в компенсации ущерба, понесенного Российской Федерацией в результате введения санкций, указанных в подпункте «б» настоящего пункта, включая потери от введения вынужденных контрсанкций в отношении Соединенных Штатов Америки;

3) представления Соединенными Штатами Америки четкого плана необратимой утилизации плутония, подпадающего под действие Соглашения».

То есть уже никто никого ни о чем не просит и не предупреждает, а разговор идет «чисто конкретно» на том языке, на котором только и понимают англосаксы.

Какие выводы следуют из вышеизложенного.

Во-первых, как мы видим, требование по утилизации плутония идет в самом конце требований. То есть оно явно является только предлогом для двух предыдущих пунктов. Соответственно, вместо плутония мог фигурировать любой другой повод, например, вылов рыбы американскими сейнерами в российской морской экономической зоне или поставка слишком жирных куриных окорочков в Россию.

Во-вторых, самый важный для России пункт ‑ и с точки зрения вопросов национальной безопасности это более чем понятно — сокращение военной инфраструктуры и численности контингента войск Соединенных Штатов Америки, размещенных на территориях стран — членов Организации Североатлантического договора (НАТО). То есть Россия воспринимает действия США по приближению военной инфраструктуры как явные военные приготовления. Могут ли пойти сегодня США на выполнение данного требования России без потери своего влияния в мире? — Вопрос риторический. А что, Кремль этого не понимает? — Понимает. Следовательно, дальнейшие шаги России будут исходить из невозможности договориться с американцами по этому поводу и пусть тогда в Европе никто не обижается на дальнейшее.

Об этом говорится и в пояснительной записке к законопроекту: «В период после вступления в силу Соглашения и протоколов к нему США предприняли ряд шагов, ведущих к коренному изменению ситуации в области стратегической стабильности. Под предлогом кризиса на Украине происходит наращивание военного присутствия США в Восточной Европе, в том числе в государствах, принятых в НАТО после 2000 года — года заключения Соглашения. Предпринятые США действия привели к коренному изменению обстоятельств, существовавших при заключении Соглашения и протоколов к нему, приостановление действия Соглашения является ответной мерой Российской Федерации и не противоречит Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года».

В-третьих, пункт 2 не просто также сводит на нет все последние антироссийские усилия США на российском направлении — закон Магнитского, который пришел на смену закону Джексона-Вэника, гражданскую войну на Украине, экономические санкции, а выставляет Вашингтону требования конкретной компенсации за нанесенный России, российским юридическим и физическим лицам ущерб. И опять вопрос — могут ли американцы пойти на выполнение требований по п.2? — Очевидно, что нет. Тогда зачем Кремлю выставлять Белому дому заведомо невыполнимые требования? Ответ прост — делается такое только тогда, когда преимущество для одной из сторон над другой становится настолько очевидным, что она не собирается его более скрывать.

Таким образом, Путин сделал политтехнологически грамотный ход на уровне знаков. Формально — текст про плутоний, явно техническую проблему. Реально же — под текстом о плутонии он выкатил американцам такой список требований, что это выглядит троллингом самого высшего уровня, притом, что американцами ответить нечего. Требования России для американцев оскорбительны, так как перечеркивают весь постсоветский период мировой истории, который делался исключительно за счет России, за счет ее национально-государственных интересов и интересов русского народа.

Может ли Вашингтон выполнить требования России? — Нет, это означает конец американской мировой гегемонии. Может ли он не реагировать? — Нет, ибо это признание слабости — мы все прекрасно видим, как эксперты, политики, американские и мировые СМИ соловьями заливаются по любому поводу и без в отношении России (сбитые Боинги, Олимпиады, теракты, гумконвои с оружием и так далее), а тут — полная тишина. Что же может сделать Вашингтон? А выбора у него особо и нет — либо заткнуться, что он сегодня с успехом и делает, якобы не замечая, как его прилюдно и в утонченной форме «опускают» (это вам, … дяди, не подлодка «Курск»), либо сорваться и ударить.

Судя по всему, Россия не просто готова как к первому, так и ко второму сценарию развития события, но буквально настаивает на втором, тем самым, впервые с момента даже не распада СССР, а Карибского кризиса, показывая свою готовность к самым жестким вариантам развития событий. При этом Москва имеет железобетонное идеологическое прикрытие своим действиям: Москва так поступает потому, что в последние годы США предприняли ряд шагов, ведущих к коренному изменению ситуации в области стратегической стабильности. То есть больше рассуждать в общем и уговаривать Россия не будет, а будет действовать. Но вина за происходящее — будет лежать на американцах.

Понятно, что поводом для данного заявления Москвы послужила вопиющая недоговороспособность американцев в Сирии. Но также понятно и то, что такого рода документы и формулировки в два дня и даже неделю не рождаются. Этот документ — итог длительной работы, и появиться на свет он мог не просто только тогда, когда возникла внутренняя убежденность, что все, стоп, дальше так продолжаться не будет, а когда у внутри России созрели все необходимые условия для Сопротивления и проведения в жизнь своей позиции.

Аналогичным образом интерпретируют путинское послание Вашингтону и некоторые другие эксперты. Например: «В истории с плутонием интересен не технологический аспект — хотя, говорят, США просто разучились перерабатывать эту дрянь, потому и бодяжат ее не пойми чем, складируя до лучших времен. И даже не политическая составляющая (как якобы ответ на американские угрозы терактов и сбитых самолетов). Интересен именно ультимативный тон путинского указа. Таким тоном в дипломатии обычно выражаются требования, которые никогда не будут выполнены, и обе стороны это понимают.

Поскольку Путин никогда в истерике замечен не был, следовательно, тон указа выбран нарочно, а не спонтанно. Зачем? Главное требование в указе — отмена санкций, да ещё и компенсация за них. Это значит только одно — Кремль не хочет, чтобы эти санкции вдруг прекратились. А это, в свою очередь, означает простую вещь — да плевать мы хотели на ваши санкции». Как показывает развитие событий — России антироссийские санкции приносят только пользу, вот и ВВП даже начал расти, несмотря ни на что.

Или: «Россия как бы обращается ко всему миру, который уже очень устал от американской гегемонии, с предложением своих услуг, но это предложение нужно обязательно подкреплять демонстрациями силы и правильными пиар-акциями. Наша военная операция в Сирии — это демонстрация нашей силы и наших технологических возможностей в плане экспорта стабильности в условиях максимально активного противодействия со стороны США. Мы показываем миру, что если нужно, русские придут, бармалеев разбомбят, установят защиту от американцев на всех уровнях — от ПВО и до Совбеза ООН, а в качестве бонуса устроят концерт классической музыки с участием Валерия Гергиева. Американцам на это смотреть обидно, потому они сейчас и обвиняют Россию, что она якобы присвоила себе «заслуги» США в Сирии.

А вот сейчас мы наблюдаем продолжение той же самой стратегии по продвижению России в качестве экспортера стабильности. Подчеркнуто оскорбительный и абсолютно невыполнимый список требований, которые Кремль предъявил США в рамках плутониевого скандала, это прекрасный способ показать всему миру, что король — голый. В переводе с дипломатического на русский получается, что мы можем с американцами разговаривать на том языке невыполнимых ультиматумов, который сами американцы используют для общения с другими странами. А самое приятное заключается в том, что нам за это ничего не будет. Ну вот совсем-совсем ничего».

Можно не сомневаться, что американцы «послание» услышали. Также можно не сомневаться в том, что они ответят. И даже понятно где — Сирия и Украина. Вот только почему-то есть уверенность в том, что эти удары будут спонтанными, чисто по тому принципу, что надо ударить (держите меня семеро), но без всякого стратегического замысла, что еще больше ухудшит геополитическое положение США. А нашим партнерам в США, Германии, Франции, да и других странах мира, такое поведение взбесившегося мирового жандарма — только на руку.

P.S. И немножко конспирологии. Может быть, совсем не случайно, что в день опубликования законопроекта по оружейному плутонию Владимир Путин по пути в Казахстан (почему-то не в Беларусь) заехал в Оренбургскую область и выпустил из загона на дикую природу шесть лошадей Пржевальского. Лошади, понятное дело, тут не при чем. Но вот Пржевальский, который, по некоторым слухам, приходится отцом, сами знаете кому, тут может быть весьма кстати.