Смерть журналиста

…Костя Паришкура – это мой товарищ, журналист, с которым в начале 90-х годов прошлого века я работал в киевских газетах – «Молодая гвардия», после в газете Верховной Рады «Голос Украины». Потом наши пути разошлись по независящим от нас обстоятельствам, я пошел своей дорогой, Костя – своей. Он, как я знал из случайных слухов, женился, разводился, заводил детей, искал свой путь в журналистике и литературе, пил, подчас не закусывая. Я даже помогал ему печататься в «Киевском телеграфе» (если кто хочет ознакомиться, вот его материалы 2003 годов и 2004 годов). Путь в журналистике ему по многим причинам, увы, не удался, и он попытался свернуть с него на другое поприще. И пропал. Из виду. Позже оказалось, что и из жизни тоже…

…И о его смерти я узнал из писем его тети Грек Неонилы Архиповны и, вы не поверите, его… матери Паришкуры Александры Архиповны. Да-да, той, о которой милиция написала, что она погибла, и это стало причиной смерти ее сына. Они каким-то образом вспомнили меня и наши с Костей нормальные отношения и попросили найти могилу их сына и племянника. И – по возможности – выяснить обстоятельства его гибели. В этой смерти намешано все – горе и страдания подлинных родных погибшего, ложь тогдашних киевских сожителей Кости, равнодушие милиции, наплевательское и, надо также признать, бесчеловечное отношение к делу Соломенской районной прокуратуры.

Женщины прислали мне копии трех писем из милиции. Одно – №30/Г-391 от 3 марта 2010 года – об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти Кости. Два других – без номеров и исходящих данных, что само по себе в таком деле нарушение всего – это само постановление о возбуждении уголовного дела и ответ некоему Паришкуре Сергею Александровичу, якобы брату, который и живописал милиции обстоятельства жизни и смерти. Но подписи и фамилии «диячив» в погонах подлинные – О.Е. Якимчук, нынешний начальник Соломенской милиции, его доблестные тогдашние замы – Т.В. Керц и М. М. Зеленчук. Это украинская транскрипция, может быть, по-русски какие-то имена звучат иначе. Но узнавать их у меня нет сил – брезгливость и злость не дают.

И сейчас тоже объясню почему. Во-первых, именно из этих писем я узнал, что причиной смерти Кости стала стресс после смерти матери. А мать его жива, проживает в Херсонской области и просит милицию об одном – сказать, где могила ее сына.

Во-вторых, у Кости действительно есть брат. Но не пресловутый рассказчик Сергей Александрович, якобы живущий в Киеве по улице Строителей, 7, кв. 24, а Юрий Александрович. Он – неподвижный инвалид первой группы, за которым в родной Каховке на Херсонщине ухаживает его и Кости родная мать. «Я потому и не могла приехать к Косте последние три года», – написала мне убитая горем женщина.

В-третьих, в письмах допущены не просто ошибки или механические опечатки. Письма милиции – это образец небрежности в оформлении документов о смерти ЧЕЛОВЕКА. Как мне кажется, даже бездомному бомжу без имени, роду и племени, замерзшему под забором, должно быть оказано посмертное уважение. А тут… В одном месте погибший назван Александровичем, в другом – Алексеевичем, адреса указаны разные, номер дома перепутан, а главное – никто так и не удосужился выяснить, кто же такой этот самый «брат» Сергей, который все объяснял и чьи показания легли в основу признания факта смерти человека. Никто даже не выяснил, имел ли психические расстройства погибший, лечился ли он в больнице Павлова, где его другие родные и близкие, и т. д. и т. п.

В-четвертых, смерть Кости вполне могла быть преднамеренным убийством с целью завладения его квартирой. Как рассказали мне мать и тетка погибшего, Костя в Киеве проживал с пасынком Стасом и падчерицей, детьми его последней жены Аллы. Алла умерла пару лет назад. Но до этого они, жена с приемными детьми, уговорили Костю обменять его двухкомнатную и их однокомнатную квартиру на одну трехкомнатную. Там Костя и остался жить после смерти Аллы. Обменять квартиры обратно или как-то изменить положение он не мог – покойная Алла и ее пасынок Стас набрали кредитов. Не смогли отдать, и на имущество – квартиру – был наложен арест. Типичная картина нашего времени. И кто может без разбирательства сказать или гарантировать, что смерть Кости – это случайное самоубийство, уход от проблем таким образом, а не схема «черных риэлторов» или попытки избавиться от лишнего рта (жильца) и расплатиться по кредитам? В наше время я бы не рискнул что-либо гарантировать…

И, наконец, в-пятых, я еще в начале сентября этого года, желая помочь женщинам и не желая наскакивать с какими-либо обвинениями на милицию, пошел в Соломенское райуправление милиции и предъявил им эти документы и попросил прокомментировать мне все явные и неявные нестыковки. По-человечески пошел и по-человечески попросил быть людьми. «Да, – сказал мне какой-то майор, – как они могли так вести дело, с такими нарушениями? И как могли не сказать матери, где погибший похоронен? Его же не могли похоронить как безымянного, известны имя и фамилия». И майор посоветовал мне написать письмо-запрос на имя начальника их управления, уже упомянутого О.Е. Якимчука. И пообещал, что в установленный законами срок – один месяц – все будет решено, а новое разбирательство будет проведено на высшем и должном уровне.

Я поверил. Написал письмо в Соломенское райуправление милиции О.Е Якимчуку и в Генпрокуратуру Украины – с требованием воздействовать и на Соломенского райпрокурора – некую Шулякову Веру Федоровну. К ней мать и тетя погибшего журналиста тоже обращались с просьбами проконтролировать работу милиции и найти могилу сына, но вообще остались без ответа и привета. Гордая тетка, такие мелочи ее не интересуют, наверное…

Зная наши кадры, письма я отправлял заказные с уведомлениями, которые и доложили мне, что адресаты письма мои получили. И вы думаете, за два месяца что-то изменилось, а кто-то хоть почесался, чтобы восстановить справедливость и помочь женщинам, потерявшим сына и племянника и не имеющим возможности даже поухаживать за его могилой? Как бы не так! От тети Кости я получил еще одно письмо, в котором она рассказала, что никакой реакции милиции и прокуратуры нет. И из письма из Генпрокуратуры я узнал, почему никакой реакции нет и быть не могло. ГПУ мне ответила, что мое письмо на реагирование они отправили в Соломенскую райпрокуратуру… Шуляковой В.Ф. Той, к которой обращались мать и тетя, и которая уже раз похерила (это самое точное определение ее действий, а не оскорбление) и просительниц, и дело Кости Паришкуры. Да и как могло быть иначе? Не признавать же прокурору Вере, что она работает по-скотски и спустя рукава? Точно по этой же причине, наверное, не почесались и в райуправлении милиции. Оттуда ни мне, ни родным погибшего – ни звука, ни словечка на бумажке…

…Вот теперь, на фоне шума масс-медийщиков о засилье цензуры и клятв власть предержащих в том, что они жизнь отдадут за свободу слова и за ее носителей – журналистов, я и обращаюсь к главе МВД Украины Анатолию Могилеву, новому генпрокурору Виктору Пшонке, их непосредственному начальнику – президенту страны Виктору Януковичу. Уважаемые, если не получается заботиться о живых журналистах, то вы заставьте своих нерадивых подчиненных хоть о мертвом позаботиться. Этот, покойный Костя Паришкура, вам уже ничего не сделает. Равно как и не потревожит зады районных милиционеров и прокуроров. Не будет писать, какая, извините, говняная страна у нас получилась в Украине, а вы с этим или не хотите ничего сделать, или не можете.

Ну да ладно, Бог с ней, со страной-то. Но двум бедным и несчастным женщинам, потерявшим родного человека, вы можете помочь. Мне кажется, это в ваших силах. Если же не можете наказать нерадивых, равнодушных, обнаглевших от безнаказанности чинуш, то очень интересные вопросы о вашей дееспособности возникают, не правда ли?..

…И помните, пожалуйста, господа и товарищи, что матери Кости уже 74 года… Что быть человеком, проявлять сочувствие и гуманизм даже мундир милиции или прокуратуры не возбраняет. И что Соломенская или любая другая милиция Киева не со мной должна разбираться, а мундир свой почистить – много трухи и дерьма на него насыпалось…

P.S. А в завершение хочу сказать: прощай, Костя, ТАМ договорим, о чем не доспорили ЗДЕСЬ. И уже, увы, скоро. А всех, кто знал Костю и кто не занят выбиванием очередных грантов на борьбу за свободу слова и против какой-то там цензуры с целью последующего откатного дерибана выпрошенного, прошу: давайте вместе поможем матери и тете. Это их последнее право – оплакать его хотя бы на могиле. И вообще, господа журналисты, давайте помнить заветы есаула Брылова (Никита Михалков) из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих». Помните, как он говорит грабителю-грузину, который вместо того, чтобы грабить, пытается пощупать за грудки пышную пейзанку, едущую на паровозе: «Делом, Гиви, надо заниматься делом…». А ротмистру Лемке, изъявившему желание побороться с большевизмом, замечает: «Неблагодарное это дело – бить красных…». Это я к тому, что лучше помочь одному конкретному человеку, чем хором погонять по стране абстрактных бесов, якобы – во власти ли, в оппозиции ли – мучающих свободу слова, демократические ценности и т. д. 


Как молоды мы были. Банально, но точно.