Чеченцы в Бресте. Назад дороги нет

Беженцы говорят, что если их не примут в Польше, они готовы остаться в Беларуси.

По разным оценкам, сейчас в Бресте находится до трех тысяч чеченцев. Все они называют себя беженцами и пытаются попасть в Польшу. Но польские пограничники пропускают в день всего несколько семей, остальные на поезде возвращаются в Брест — кто-то живет на вокзале, у кого-то еще есть деньги на съемную квартиру.

«Если ситуация не изменится, нам ничего не остается, как просить убежища в Беларуси», — говорят они.

Корреспонденты Naviny.by побывали в Бресте и Тересполе, чтобы выяснить, почему чеченцы рвутся в Польшу, а не пытаются найти свое место в большой России, как местные жители воспринимают беженцев и по какому принципу поляки решают, кто может претендовать на защиту, а кто должен вернуться в Беларусь.

(имена чеченских беженцев не указываем из соображений безопасности)

Поляки не смотрят: старик, беременная или инвалид

Чеченцев на перроне мы замечаем сразу. Бородатые мужчины в спортивных костюмах ходят компаниями. На самом вокзале они все время сидят, уткнувшись в телефоны. Детьми занимаются женщины.

«В пять утра у нас подъем, — говорит беременная женщина в длинном зеленом платье. Она приехала с мужем, в семье пятеро детей. — Нас заставляют вставать. Я говорю: пожалейте детей! А мне отвечают, мол, если бы ты жалела своих детей, сюда бы не приехала. Говорят, чтобы собирала вещи и возвращалась домой. Но мы не можем вернуться. В Чечне нам жить опасно».

В чем именно опасность, она не поясняет: «Я не знаю, у мужа проблемы». Более сорока раз эта семья пыталась проехать в Польшу.

«Это как лотерея, — продолжает собеседница. — Поляки говорят нам: уезжайте в Узбекистан, Украину, где не нужны визы».

Спрашиваем, почему бы им на самом деле не поступить так. «Не знаю, у каждого своя история, — говорит женщина. — Я поехала за мужем, он так решил».

Вокруг нас скапливаются дети, подходят и другие женщины.

«В последнее время три-четыре семьи в день пропускают, — говорит одна из них, на вид ей около 40 лет. — Мы не понимаем, как они отбирают. У нас у всех забирают паспорта, загоняют в отстойник. Буквально пару вопросов задают, документы не смотрят. Потом заходит человек, называет несколько фамилий, которые могут остаться. Почему именно они, мы не понимаем».

«Они не смотрят — старик, беременная, инвалид, — отзывается еще одна чеченка. — Даже если ты с трупом подойдешь, они и не посмотрят! У одной женщины схватки начались. Они ей что-то укололи и назад в поезд посадили, чтобы в Беларуси рожала. Здесь сразу скорая приехала. Она сейчас в больнице с ребенком. Здесь много беременных и совсем маленьких детей, грудничков».

Каждый день сотни чеченцев пытаются пройти границу на поезде Брест —Тересполь. Едут на первом рейсе. Говорят, что комиссия, которая занимается беженцами, работает только до обеда, поэтому в другое время ехать бесполезно — все равно никто не примет.

«Раньше мы каждый день пытались проехать, — говорит женщина в красном платке. — У меня 44 попытки уже было. Просто сейчас денег нет. Я одна, семеро детей. Посчитайте — мне на дорогу надо отдать почти 150 ваших рублей. Но назад дороги нет. Я в Чечне всё продала. Соседи помогали мне уехать. Мужа нет, погиб».

Уточняем, как давно она стала вдовой и связана ли смерть супруга с его политической деятельностью. «Он давно умер, десять лет назад. Просто я ждала, пока вырастут дети, чтобы их вывезти», — отвечает она.

Вообще про политику здесь говорить не хотят. Хотя преследование по политическим мотивам — тот аргумент, который заявляют беженцы из Чечни. Войны там действительно нет. Но обстановка, как отмечают правозащитники, достаточно напряженная. Противники режима и их родственники подвергаются преследованиям и пыткам. Распространена практика, когда дома неугодных и их близких людей сжигают. Понятия «оппозиция» не существует в принципе. Правящая партия и Путин имеют здесь рекордную поддержку (официально, конечно).

Но на брестском вокзале чеченцы об этом не говорят. Возможно, опасаются, что среди журналистов окажутся агенты Кадырова. Возможно, сами они давлению не подвергались и едут в Европу в поисках лучшей жизни.

«Спасаю детей, — говорит мать-одиночка, у которой четверо детей. — У дочери — астма. А я слышала, в Польше хорошие врачи».

Практически каждая семья здесь многодетная.

«У меня — трое детей, — рассказывает женщина в сером платье. — Вот там сидит женщина, у нее семеро. Сбежала от мужа, он ее сильно избивал».

«Нам угрожают, что заберут детей»

О планах здесь тоже не принято говорить. Несмотря на то, что у многих десятки неудачных попыток пройти границу, они все еще надеются попасть в Евросоюз.

«Есть те, кто поехал на заработки в Москву, потому что здесь деньги закончились, — рассказывают наши собеседницы. — Заработают и вернутся, чтобы снова пробовать».

При этом большинство настаивает, что возвращаться в Россию небезопасно, так как там их могут найти люди Кадырова.

У женщины, которая приехала с четырьмя детьми, спрашиваем, чем она планирует заниматься в Польше, думала ли она, где там работать.

«Не знаю, — честно отвечает она. — В Чечне я на базаре торговала».

Некоторые всерьез говорят, что будут пытаться остаться в Беларуси, если Польша по-прежнему будет разворачивать на границе.

«Я готова и в колхозе работать, и уборщицей, — говорит невысокая женщина, которая одна воспитывает троих детей. — Для меня главное, чтобы мы жили спокойно, чтобы никто не трогал меня и моих детей. Чтобы не поднимали ночью с обысками. У нас уже просто здоровья на это нет!»

Но есть и те, кто откровенно заявляет: уровень жизни в Беларуси слишком низкий.

«Как нам здесь оставаться? Знакомый таксист рассказывал, что здесь зарплата 200 долларов. Это очень мало, — говорит женщина, которая ждет шестого ребенка. — Здесь один мужчина ходил в центр (занятости. — ред.). Так ему сказали: сами ищите жилье, работу. Никто нам не помогает».

«Без регистрации никто на работу не возьмет, — продолжает ее подруга. — Разве что частник на поле. Но там совсем копейки платят».

Что касается отношения местных, то раз на раз не приходится.

«Кто-то понимает, кому-то жалко, — говорит мать семерых детей. — Но не все. Например, женщина, которая здесь смотрящая (дежурная по вокзалу. — ред.), говорит, что детей будут забирать и увозить в интернаты. Какое у наших детей опасное положение? Они с родителями, накормлены. Единственное, нет жилья. Если бы у меня были деньги, разве бы я сидела на вокзале? Но я не могу каждый день 20 евро отдавать за жилье. Я за эти деньги лучше еды куплю».

Забегая вперед, отметим, что в Брестском горисполкоме нам заявили, что детей у чеченцев никто изымать не собирается.

Женщины в один голос твердят: не от хорошей жизни они живут на вокзале с детьми.

«Если дети болеют, уходим на квартиры, — говорит одна из матерей. — Объединяемся, помогаем друг другу — помыться, постирать. На квартирах сидим до исходности, а потом возвращаемся на вокзал».

Никто из них не ожидал, что так долго придется находиться в подвешенном состоянии на вокзале. С собой не брали теплые вещи. У большинства летняя обувь, спасают только теплые носки. В Минске волонтеры собрали для беженцев одежду. Но в интернете писали, что некоторые чеченцы заявили, мол, лучше бы им деньги собрали. Спрашиваем у чеченцев на вокзале, правда ли это.

«Ну, конечно, деньги были бы лучше, — не скрывает женщина 40 лет. — Но мы любой помощи рады».

Местные жители ругают чеченцев, но при этом зарабатывают на них

Та самая работница вокзала, которую чеченки вспоминают недобрым словом, имеет свою версию происходящего.

«Они совершенно не умеют себя вести, — говорит она. — Это вокзал, не гостиница, а они разложились здесь со своими вещами. Разве другим пассажирам это приятно?»

Дежурная, по ее словам, периодически делает замечания приезжим, но они в ответ только ругаются.

«Посмотрите, как они сидят: ноги под себя подложили. Я говорю им: у нас так непринято, — возмущается сотрудница вокзала. — Дети их все время играют с дверями. Я сделала замечание, сказала, что если они не успокоятся, их заберут в детдом и заставят ходить в школу. Знаете, что они мне ответили? Что они не собираются учиться!»

Женщина уверена, что в Беларуси чеченцы не останутся: «Здесь ведь работать надо! Никто им пособие, как в Европе, платить не будет. А зарплаты у нас в городе — 4-5 миллионов. И то, попробуй еще найди работу!»

За то время, пока беженцы живут на вокзале, она успела со многими познакомиться.

«Есть нормальные люди. Видно, что действительно бегут, потому что дома беда. Но это единицы. Большинство просто ищет легкой жизни. И знаете, что они еще здесь устраивают? Те, кто побогаче, снимают сразу семь квартир, а потом пересдают своим землякам. Разве это братство? Разве это помощь?»

В зале таможенного контроля ближе к обеду собирается все больше беженцев. Они встречают прибывший из Тересполя поезд, чтобы узнать, кто из знакомых смог остаться в Польше. Здесь же замечаем несколько белорусов, которые с возмущением обсуждают чеченцев.

«Нет там никакой войны, пусть не выдумывают, — говорит женщина в розовом пальто. — Путин давно навел порядок, да и Кадыров сильный руководитель».

«За халявой едут, разве непонятно? — отвечает ей подруга. — Работать они не умеют, им только деньги подавай».

Но вот в зале появляются первые беженцы, которых завернули в Польше, и мы видим, как эти возмущенные белоруски выходят им навстречу. Оказывается, они каждый день приходят на вокзал, чтобы предложить чеченцам съемное жилье.

«Квартира очень чистая. Можно всю снять, а можно по комнатам, — говорит та самая, которая пару минут назад нахваливала Путина и Кадырова. — Деньги я беру вперед. Поехали, могу все показать».

Некоторые жители Бреста годами зарабатывают на беженцах, и не только чеченских.

«Знаете, сколько их через меня прошло? — говорит еще одна предприимчивая женщина. Судя по расчетам, она сдает трехкомнатную квартиру трем семьям и получает за это 80 рублей в сутки. — Поляки знают, что делают. Не пускают, потому что эти беженцы потом в Германию бегут, а там уже их селить некуда. Я знаю, что говорю!»

Но есть и те, кто искренне верит, что чеченцы попали в беду, и пытаются им хоть чем-то помочь. Каждый день на вокзале дежурят волонтеры. Они приносят теплую одежду, лекарства и памперсы для детей.

«Хозяин попросил выселиться из квартиры, потому что мы мусульмане»

В зале таможенного досмотра мы знакомимся с семьей Ахмеда (имя изменено из соображений безопасности). У него четверо детей, жена беременна пятым. Вместе с нами он пытается проехать границу.

«13-я попытка, — говорит он. — Надеюсь, что счастливая».

По дороге Ахмед рассказывает свою историю. У него высшее образование, в Чечне он работал на руководящей должности. Все было спокойно, пока его родственника не обвинили в связи с правозащитниками. Дома провели обыск и нашли формальные причины, чтобы увязать это дело.

«В Чечне силовикам хорошо платят, дают квартиры и машины, чтобы они постоянно находили врагов, — говорит наш новый знакомый. — За мной приехали ночью. На две недели забрали в изолятор. Избивали, требовали, чтобы я признался в преступлении, которое не совершал. Выбора не было, они бы меня просто убили. Так меня посадили на несколько лет».

По возвращению на свободу Ахмед надеялся, что его оставят в покое. Но визиты правоохранителей продолжились, а вместе с ними обыски и угрозы.

«Я уехал из Чечни, в другой регион, — продолжает он свой рассказ. — Но они и там меня нашли. После этого я решился бежать с семьей. В России границ нет, там мне жизни не будет».

Супруга Ахмеда приняла его решение. Быстро собрали детей и уехали.

«У нас есть документы, доказательства, что со мной было в Чечне, но поляки даже не хотят нас слушать, — говорит Ахмед. — Если не будет шанса остаться там, буду думать, как остаться в Беларуси. Назад я вернуться не могу, я просто похороню себя и своих детей».

В Бресте семья пока снимает квартиру, но неизвестно, что будет дальше.

«Мы сняли первую квартиру. Через неделю приходит хозяин, говорит, что надо выселяться. Соседи против того, чтобы рядом с ними жили мусульмане, — рассказывает Ахмед. — Нашли вторую квартиру. Хозяин просит: не говорите никому, что вы чеченцы, иначе придется съехать. Я на коленях умолял жену, чтобы она снимала платок, прежде чем мы входим в подъезд!»

Супруга искренне не понимает, почему к ним так негативно настроены местные.

«Я в магазине с коляской подхожу к витрине, люди разбегаются, кричат мне в спину: «Террористка!» — со слезами рассказывает она. — Я никому ничего плохого не сделала! Нет сил терпеть. Я прошу мужа теперь ходить в магазин. Сама все время сижу дома с детьми».

Попытка номер 13 оказалась неудачной. Семью Ахмеда снова завернули на переходе. Мы пытались пройти вместе с ними на так называемое интервью, но чеченцев силой затолкали в отсек для нелегалов, пока наши паспорта были у пограничников.

«Мы не можем вам ничего сообщить», — заявил один из пограничников. Он, как и его коллеги, не носит бейдж с именем на форме.

«Мы спрашивали, почему они не показывают свои имена, — расскажет нам уже на обратном пути в Брест Ахмед. — Говорят, что боятся кровной мести чеченцев. Так что мы даже жалобу толком не можем составить».

Проблема в том, что экономические мигранты и реальные жертвы режима идут общим потоком. Каждый из них еще должен доказать право на защиту. А для начала — быть услышанным.

Адарья Гуштын, Фото Сергея Балая