Несостоявшийся спаситель Отечества

Незаслуженно забыт выдающийся полководец начала   XVII века,  Михаи́л Васи́льевич Скопи́н-Шу́йский (8 (18) ноября 1586 — 23 апреля (3 мая) 1610, Москва) — русский государственный и военный деятель Смутного времени. Сын крупного военного и административного деятеля эпохи Ивана Грозного боярина князя Василия Федоровича Скопина-Шуйского. http://ru.wikipedia.org/wiki/Скопин-Шуйский,_Михаил_Васильевич

В 1608 году положение царя Василия Шуйского казалось безвыходным. Войска Лжедмитрия II стояли лагерем практически под стенами Москвы, русские города один за другим целовали крест «Димитрию Ивановичу». В Тушино заседала своя Боярская дума, в которую входили перешедшие к Самозванцу аристократы, и даже имелся собственный патриарх, отец будущего царя Филарет Романов. Ненадёжны были и оставшиеся сторонники Шуйского: между Москвой и Тушино сновали многочисленные «перелёты», присматривавшие, кто, царь или «царевич», даст им больше.

Не находя опоры внутри страны, Василий Шуйский решил обратиться за помощью к Швеции. Для ведения переговоров в Новгород был направлен родственник царя двадцатидвухлетний Михаил Скопин-Шуйский, незадолго до этого отличившийся в боях против Болотникова.

Несмотря на юный возраст и отсутствие дипломатического опыта, Скопин справился с непростым дипломатическим поручением. 28 февраля 2009 года русско-шведский договор был оформлен, и Швеция обязалась послать в Россию 2 тысячи конницы и 3 тысячи пехоты, а также неопределённое число волонтёров. А уже 14 апреля в Новгород торжественно прибыла 12-тысячная армия во главе с Яковом Понтусом Делагарди. Правда, условия договора были крайне тяжёлыми: Россия официально отказывалась от притязаний на Ливонию, уступала Швеции крепость Корелу с уездом и должна была платить наёмникам 100 тысяч ефимков (9140 тысяч руб. серебром) в месяц – астрономическую для русского бюджета сумму. Кроме того, Швеция была злейшим врагом польского короля Сигизмунда, и новый союз давал ему официальный повод открыто вмешаться в русские дела. Но выбора у царя Василия не было.

Командование русско-шведской армией было поручено Скопину-Шуйскому. Однако его полномочия были не только чисто военными. Он имел право самостоятельно решать различные административные вопросы. Кроме того, с появлением Скопина Новгород превратился в центр антипольского сопротивления. Сюда стекались средства из городов, сохранивших верность царю, отсюда посылались вооружённые отряды и оружие, а также многочисленные грамоты, координирующие борьбу с самозванцем. По «отпискам» Скопина местные власти собирали ратных людей, чтобы по первому требованию выслать их «туда, где велит быти государев боярин и воевода князь Михаил Васильевич Шуйский».

Благодаря этим усилиям уже к маю 1609 года Заволжье и Русский Север были практически полностью очищены от отрядов Самозванца. 10 мая 1609 года русско-шведская армия выступила из Новгорода на Москву.

В советской «патриотической» литературе существовала тенденция всячески преуменьшать роль наёмников Делагарди в этом походе. Между тем шведские отряды сыграли важную роль в некоторых сражениях. Что ещё важнее, именно у шведов воины Скопина научились действовать в плотном пешем строю, а также строить «острожки» (специальные полевые укрепления), что позволило им противостоять ударной силе тушинцев – тяжёлой коннице.

Однако не следует впадать и в другую крайность. Во-первых, как и любые наёмники, солдаты Делагарди воевали исключительно за наличные, из-за чего Скопину несколько раз пришлось менять свои планы (например, после сражения под Тверью, когда шведы, не получив жалованья, отошли к Торжку и стали грабить местных жителей не хуже поляков). Во-вторых, при всех своих несомненных боевых качествах наёмная пехота, безусловно, не была «чудо-оружием» – вскоре после смерти Скопина-Шуйского они не спасли русскую армию в битве при Клушино, причём сам Понтус Делагарди благополучно сдался в плен. И, наконец, самое главное – для столь масштабной военной операции нескольких тысяч наёмников было решительно недостаточно. Так что если бы Скопину-Шуйскому не удалось добиться широкой поддержки внутри страны, все его усилия пошли бы прахом.

Популярность же молодого князя была колоссальной, о чём практически единодушно свидетельствуют практически все свидетели русской Смуты.

К примеру, анонимный автор «Повести о победах Московского государства» писал, что «князь Михаил Васильевич был благочестив, и разумен, и умен, и рассудителен, и большой мудростью к военному делу от Бога одарён был, стойкостью и храбростью и красотою, приветливостью и добротою ко всем славился, словно милосердный и чадолюбивый отец», а потому «против силы его и храбрости никакие вражеские полки не могли устоять и словно дым исчезли». Келарий Троице-Сергиевского монастыря Авраамий Палицын назвал Скопина «Ахиллом и Гектором российским». Дьяк Иван Тимофеев, оставивший пространное описание русской Смуты, пошёл ещё дальше, сравнив Скопина с библейским Моисеем, и т. д.

Поход Скопина-Шуйского завершился триумфальным въездом в Москву 12 марта 1610 года. Первоначально предполагалось, что у городских ворот полководца встретят бояре и сразу же уведут его в Кремль. Однако москвичи спутали все планы – навстречу Скопину-Шуйскому и Делагарди ринулась огромная толпа, оттеснившая царских сановников. По свидетельству очевидцев, люди падали перед Скопиным на колени, целовали его одежду и называли спасителем.

Разумеется, до окончательной победы было ещё далеко. Сторонники Самозванца были ослаблены, но всё ещё достаточно сильны. А главное, воспользовавшись русско-шведский договором как предлогом, король Сигизмунд начал военные действия и осадил Смоленск. Тем не менее в Москве царило приподнятое настроение и уверенность в успехе.

Скопин-Шуйский должен был возглавить поход против Сигизмунда. Завершись он победой, возможно, сегодня его памятник украшал бы Красную площадь вместо Минина и Пожарского. Однако «Бог судил иное». Возвращаясь с пира в честь крестин сына князя Воротынского, где он был крёстным отцом, молодой полководец неожиданно почувствовал себя дурно и после мучительной двухнедельной болезни скончался в ночь с 23 на 24 апреля 1610 года. Его похороны стали всенародной трагедией. По словам «Нового летописца», «в Москве же плач был и стенание великое, подобное тому плачу, как по блаженном царе Фёдоре Ивановиче плакали». Делагарди же, увидев друга в гробу, с рыданием воскликнул: «Москвичи! Не только на Руси, но и в землях моего государства не видел такого человека!»

Современники практически единодушно утверждали, что Скопин был отравлен по приказу царя или одного из его родственников. Называли и имя исполнительницы – жена царского брата Дмитрия, присутствовавшая на том же пиру в качестве крёстной матери: «Многие же в Москве говорили, что отравила его тётка его княгиня Катерина, князя Дмитрия Шуйского [жена]», – отмечал впоследствии «Новый летописец».

И стоит отметить, что мотивы для этого у царской семьи были. Василий Иванович был крайне непопулярен, и за своё недолгое царствование пережил несколько попыток свести его с престола. Между тем ещё в 1609 году Прокопий Ляпунов, без которого, кажется, не обходился не один тогдашний заговор, предложил Скопину сесть на трон вместо царя Василия (молодой полководец ответил решительным отказом, однако и не сообщил в Москву о случившемся, тем самым дав повод для любых подозрений). После же триумфального вступления в Москву подобные разговоры зазвучали повсеместно: «немцы и другие народности, а также и множество самих московитов уважали его за мудрость и храбрость больше, чем Шуйского» (Кондрад Буссов. Московская хроника). Так что неудивительно, если, как утверждал тот же Буссов, «Шуйский приказал поднести ему яд и отравить его».

Впрочем, если Шуйские надеялись спасти династию, устранив Скопина, то они жестоко просчитались – всего через три месяца после смерти князя Василий Иванович был свергнут и насильно пострижен в монахи. А вот для России смерть Скопина-Шуйского имела трагические последствия. Вместо талантливого полководца царь поставил над войсками своего брата, бездарного и много раз битого Дмитрия Шуйского, который, имея подавляющее численное превосходство, был наголову разбит поляками в битве при Клушине, разом сведя на нет все успехи Скопина-Шуйского. Русская смута вступила в новую фазу, продлившуюся несколько лет и преодолённую лишь ценой колоссального напряжения всех национальных сил страны.