ФОРТЕПИАНО ИЗ НАШЕГО ДОМА. О СУДЬБАХ РУССКИХ ЛЮДЕЙ И ХОЛОКОСТЕ.

Рассказ
Алика подобрал на железнодорожной станции Жмеринка лейтенант милиции Ветров. Шел август 1944 года. И хотя Жмеринка была уже не прифронтовым городом, бои шли совсем близко. Красная Армия освобождала Западную Украину, в те дни победоносно завершалась Ясско-Кишиневская операция.
Лейтенант склонился над мальчиком, расспрашивая, как его зовут, откуда он родом и где его родители. Алик отвечал, но в его словах чувствовалось какое-то душевное волнение и переживание. Он рассказывал, что его отец на войне и что оно еще вернется за ним, чтобы забрать домой. А может, папа увидит его здесь, на станции, с проходящего мимо на запад военного эшелона.
– А где же твоя мать? – спросил лейтенант Ветров.
Какое-то мгновение мальчик стоял молча, словно застыл, затем он произнес слова, которые потрясли офицера: “Мама и старшая сестра... превратились в больших белых птиц...”
– В кого... в кого... они превратились? – переспросил лейтенант, присев возле мальчика, пристально всматриваясь в его большие карие глаза.
Глаза мальчика наполнились слезами, он просто не сумел из сдержать и сквозь слезы произнес еще раз: “В птиц! Я сам видел”.
Алик рассказывал, как у них отняли дом, как выгнали из родного города и как он с семьей очутился вдали от родных мест, как жил в чужих домах, и даже в деревянных холодных бараках.
– Я едва сам не превратился в птицу, когда однажды заболел там, – объяснил он лейтенанту.
Так Ветров узнал, что мальчик вместе с матерью и старшей сестрой был в гетто и что его близкие погибли. А сам мальчик настолько верил, что жизнь не переходит в смерть и что существуют перевоплощения и даже бессмертие, что это произвело впечатление и на лейтенанта.
Ветров взял мальчика за руку и повел к себе домой. По дороге они зашли в отделение милиции. Там, пока Ветров занимался служебными делами, мальчика накормили и напоили чаем. Алик еще оставил кусочек хлеба для Ветрова и тут же уснул...
Старший лейтенант Ветров в Жмеринке недавно. В 1941 году он, молодой лейтенант, выпускник школы НКВД, защищал подступы к Москве от наступающих фашистских войск. Тяжело раненного лейтенанта на плащ-палатке по глубокому снегу выносили с поля боя его солдаты до первого медсанбата, пробиваясь с боями сквозь вражеские позиции.
На войне Ветров познакомился со своей будущей женой, капитаном медицинской службы Ольгой. Она выходила его, и благодаря ей с июня 1942 года оно снова на службе. Служил в московской милиции, и только в начале июля 1944 года его перевели в Жмеринку в транспортную милицию. Здесь же в госпитале работала его жена. Они ждали пополнения в семье.
Ольга не удивилась приходу Алика. Скорее обрадовалась. Он, такой красивый, опрятный и аккуратный мальчик, пусть даже порой с унылыми и грустными глазами, произвел на Ольгу приятное впечатление.
– Как... Вы тоже военная? – удивился Алик, рассматривая военную форму Ольги. – А я думал, что женщины не воюют...
Ольга Сергеевна умыла его, одела в чистую одежду, пусть даже большего размера. Алик стоял у зеркала и весело смеялся. Допоздна он рассказывал о себе, и все внимательно слушали его.
Он вспомнил, как весной 1944 года попал под бомбежку вражеской авиации, когда город уже более месяца был освобожден от фашистов. Бомба упала где-то рядом, он слышал ее страшный гул и, закрыв глаза. руками, молил Бога помиловать его...
Бомба угодила в овраг, и на мальчика посыпались лишь земляные клочья. Алик стоял неподвижно, сильно испугавшись довольно мощного взрыва. Одна женщина, видевшая эту картину, схватила перепуганного мальчика за руку, и они уже вдвоем помчались в укрытие.

После бомбежки женщина привела Алика к себе домой. Мальчик некоторое время не мог прийти в себя, за несколько часов он не произнес ни слова. Кто-то в доме сказал, что, может, он глухонемой, но Алик все слышал.
– А може, він німець, і по-нашому не розуміє? – произнес кто-то еще.
– Та Бог з вами, таке говорите та лякаєте дитину, – заступилась за Алика тетя Катя, та самая женщина, которая привела его сюда.
– А хто знає, може, його замість бомби скинули з літака, – старался продолжить эту тему кто-то еще из присутствующих в доме взрослых.
Алик приходил в себя. Он даже улыбнулся и сказал, что он вовсе не немец. Он вытащил из кармана куртки красную звездочку, которую подарил ему красноармеец, и добавил:
– Вот кто я такой! – Когда он доставал звездочку, из кармана выпал лоскуток желтой материи, напоминавший формой шестиконечную звезду... Здесь, в Жмеринке, еще помнили то время, когда эти звезды носили на груди узники Жмеринского гетто. Люди, увидев это, угомонились и объяснили Алику, что его не хотели обидеть и если он обиделся, то это зря, никто зла ему не желает...
У Ветровых Алик жил несколько недель. В первые дни он одиноко сидел в квартире и смотрел в окошко на идущие мимо поезда, а из другого окошка, которое выходило во двор, наблюдал, как соседские ребятишки играют в мяч.
Во дворе сосед рубил дрова одной рукой, потому что другой у него не было... Алик вышел во двор, но не гонять мяч с ребятами, а чтобы помочь дяде Пете ставить поленья, а затем складывать уже порубленные дрова в сарай. Были и дни, когда Ольга Сергеевна брала его с собой в госпиталь.
В один из таки дней Алик сидел в актовом зале, где стояло фортепиано. Мальчик рисовал или просто играл тут же, потом он подошел к фортепиано. Алик бережно открыл крышку и начал играть. Почти такое же фортепиано, только совсем новое, было у них дома. Его пальчики пробежали по клавишам, издавая совсем не мелодичные звуки. Но, что он видит... На внутренней стороне крышки мальчик увидел знакомую надпись. Такая же была и на его инструменте. Алик не ошибся, он узнал свое фортепиано. Он закричал от радости так громко, что на его крик сбежались раненые и медперсонал госпиталя.
– Это фортепиано из нашего дома! ¬ повторял он каждый раз, показывая всем на инструмент и надпись на крышке.
Ольга Сергеевна вместе с главным врачом пробрались к мальчику и попробовали разобраться в случившемся. Их взгляд также устремился на фортепиано. Ольга Сергеевна прочитала слова, написанные латинскими буквами: “Дорогой жене Клавдии от любящего мужа... и детей в день рождения. Март 1940 года”.
– Ты умеешь читать латинские литеры? – спросила Ольга Сергеевна Алика.
– Нет, – пожал он плечами, - но ведь здесь, правда, так написано, как Вы прочитали... И я смогу забрать домой свое фортепиано?
Ольга Сергеевна посмотрела на главного врача, обвела взглядом собравшихся здесь, словно спрашивая их, затем перевела снова взгляд на Алика и ответила: “Да!”.
В зале после этого произошло оживление: бывает же такое... Откуда же взялось это фортепиано? Этот вопрос волновал многих. Но более всех он волновал сейчас главного врача госпиталя и Ольгу Сергеевну. В кабинет главврача был вызван старшина Николаев. Но даже он не смог дать точного ответа. Позже выяснилось, что в госпиталь фортепиано привезли из офицерского клуба, где в годы оккупации развлекались румынские и немецкие офицеры. По всей видимости, его привезли из города, где жил до войны Алик. Из какого именно, предстояло еще узнать...
Игорь Немов.