Время общих обязанностей

«…Беда современной женщины в том, что она лишена своей естественной среды и своей стихии — домохозяйства в широком смысле, — пишет Егор Холмогоров. — Современная домохозяйка — это одинокое затравленное существо, вынужденное крутиться между кухней и стиральной машиной в гордом одиночестве и с ощущением своей полной социальной никчемности, поддерживаемой  современной культурой, где домохозяйка — предмет унизительных насмешек. Призвание женщины в другом, она не домохозяйка, а домовладычица, её дело — управлять армией рабов или слуг десятка в два душ, интриговать в пользу своих детей, вести войны с соседями, как держава с державой, быть владычицей полудюжины строений».

Господин главный редактор нашего сайта, конечно, широко размахнулся про слуг и рабов — ну да ладно, чего не скажешь в частной беседе.
 
Если взглянуть немножко по-другому, поменять термины и мысленно откатить машину времени на полтора столетья назад, мы увидим, что господин Холмогоров почти попал в цель.
 
Рабы и слуги — это, конечно, дело господское; главное в том, что женщина испокон веку не бывала одинокой — если не считать тяжелых жизненных обстоятельств, которые могли привести женщину к одиночеству. Большие семьи и порядок взаимного общения были таковы, что женщина успевала побывать и в положении прислуги (если она молодая сноха или дочь), и в положении госпожи, отдающей приказы десяткам подчиненных. Уважаемая свекровь, или мать большого семейства, это не что иное, как руководящее положение. Так было во всех странах и во всех культурах.
 
Американский ученый Поль Руссо, уж точно не сторонник какой бы то ни было патриархальности, в своей работе «Rousseau P. La depression postnatale: un risque de 90. negligence neglige par la societe. Communication personnelle, 1994», исследуя послеродовую депрессию у женщин, пришел к занятному выводу. При том, что послеродовая депрессия может настигнуть женщину любого социального круга, любого материального положения, и с любой биографией,  зависимость появления послеродовой депрессии прослеживается от величины семьи, где находится мать. Одинокие мамы, а так же мамы из семей, построенных по минимальной схеме (папа на работе, мама с ребенком, ребенок под мобилем или в слинге) страдают послеродовой депрессией чаще и сильнее.
 
Почему?
 
Сам Руссо считает, что послеродовую депрессию могло бы сильно смягчить присутствие старших членов семьи, тех самых, которые в старые времена могли поддержать женщину-мать, помочь ей… а главное, поднимали ее самооценку. Всевозможные смотрины ребенка, восхваление молодой мамочки, благодарность за рожденного потомка — это очень важно для недавно родившей; а мы про это забыли.
 
Люди всегда жили, выражаясь простым языком, коллективно. Одна женщина, таким образом, всегда успевала и поплакать «от злой свекрухи», от «свекра-кровопийцы», и покомандовать новым поколением (если свекруха не отправила в могилу раньше — ред.).  Дело было всего лишь в соблюдении очередности. Пока тебя гоняет по поручениям старшее поколение — ты изучаешь матчасть, потому что все это хозяйство со временем перейдет к тебе. Когда ты заступаешь на положение старшей — тут тебе и экономика, и налаживание социальных связей, и интриги в пользу собственных деток, и — всеобщее уважение. Вот такая бабовщина.
 
Мы знаем об этом не только из истории, но из литературы тоже. И даже из развлекательной литературы.
 
Достаточно вспомнить Терри Пратчетта и его знаменитых ведьм. Есть там персонаж занимательный, нянюшка Ягг (Огг), милая старушка, которая любит выпить и спеть одну-другую неприличную народную песенку. Она старается лишний раз не спорить со своей подругой матушкой Ветровоск… и вообще, персонаж до поры до времени комический. Пока мы не дочитываем до описания ее семьи. И что же? В собственной семье милая нянюшка — мать, тиран и деспот, перед которым трепещут многочисленные снохи, зятья и прочее младшее потомство. Кто не читал про прачеттовских ведьм — почитайте, и сразу поймете, «где бедная крестьянка брала слуг».
 
Суть патриархальности заключена в том, что возраст и положение в семье приоритетны над вопросами пола и личных предпочтений.
Ты можешь быть богатым, храбрым и успешным, но мамке, будь добр, подчиняйся. Ну, пока папка свое слово не сказал. Папка тоже старый, поэтому он мамки главнее — не было еще феминизма.
 
Нельзя сказать, что «младшие женщины» в патриархальной семье были уж настолько закрепощены, что лишь плакали да рожь-матушку жали (параллельно кормя грудью младенца, увязанного в подол). Тяжелое положение женщины в семье было жестко связано с тяжелым материальным положением этой семьи. Женщины вынуждены были работать много и тяжело не потому, что гадам-мужчинам хотелось их помучить. Многое  так же связано с теми забытыми, слава Богу, традициями, в которых наши предки не видели ничего дурного. Утащить на поле голосящего потомка и жать от светла до темна, иногда прерываясь на ГВ, было в порядке вещей, потому что иначе не выжил бы никто. Зато у той, несчастной, забитой и упахавшейся женщины была семья, в которой ее поддерживали и уважали как мать и как работницу.
 
 
В наши дни то уважение, которое проявляли к женщине в дофеминистскую эпоху, может выглядеть, конечно, диким и неубедительным. Но это было именно уважение, и именно признание женской роли как высокой роли жены и матери.
 
Цивилизация прекрасна тем, что здорово смягчает нравы. Когда хлеб растет в магазине, белье стирает машина, мужа развлекает телевизор, а свекрови как-то не до вас, потому что она улетела на самолете отдыхать в Египет — тогда проще быть добрыми и свободными. Тогда можно задать вопрос: «А с какой стати — я?!» и топнуть ногой.
 
Это правильно. Потому что жить по нормам рабоче-крестьянской патриархальности в нынешнее время уже дико и невозможно. Ни один «настоящий мужик» в наши дни не сможет оправдать своего хамского, может быть, жестокого, может быть, эгоистичного поведения тем, что он — мужик. Рубить дрова, пахать поля, отстреливаться от грабителей теперь и без него есть кому. Время «сугубо половых обязанностей» прошло. Сейчас — время общих обязанностей. Для выполнения определенных «мужских» работ современная женщина нанимает специально обученных людей. Может, не всякой это нравится; может, иные и мечтают, чтобы был он, сокол ясный, который сам привинтит или хоть на сантехника наорет. Но с голоду современная женщина «без мужика» уже не скопытится.
 
А они все равно выходят замуж и женятся.
 
Причем, мужчины на женщинах, женщины на мужчинах. Процент гомосексуальных браков, пусть даже непризнанных, но фактических, в любом случае крайне низок по сравнению с браками классическими, когда дядя и тетя, а не, например, тетя, дядя, лошадь и тумбочка. Зачем женятся? Зачем замуж выходят? Да не только у нас, в нашей стране — где до сих пор стаей проще выжить. В благополучной и сытой части Земли — то же самое. Разводов, конечно, до потолка. В старых девах и в бобылях ходят, конечно, до пенсии. Но ведь женятся. Зачем людям это надо?
 
Есть какой-то инстинкт, заложенный в наших душах и мозгах. Давай, ищи, найди пару, зафиксируй рядом. И хоть ты будешь гулять от пары напропалую и за личную территорию будешь с парой воевать — но в паре живи! И, как все инстинкты, он не может быть НЕ полезным.
 
Нынешние семьи невелики. Семья все больше превращается в ну очень маленькую ячейку общества. Папа-мама-ребенок, и то папа норовит сбежать сплошь и рядом. Бабушки-дедушки еще держатся… А вот разные там сваты-кумовья, тетки-дядьки — для многих вчерашний день. Открытка ко дню рождения — вот и вся родственная связь. Люди, конечно, сами выбирают, как жить. Если спросить современную женщину, нужна ли ей орава родственников — своих и мужа, что она ответит?
 
Вот и кажется мне, что интернет-активность недавно родивших женщин, их долгие споры «слинг или коляска», их стремление найти свой и верный способ сделать ребенку лучше — это бессознательный поиск большой семьи. Память помнит.
 
Получается, что жить семьей — не предрассудок, не изживаемое прошлое, а нечто вечное, вложенное в человека наравне со стремлением есть, когда голодно, размножаться — когда хоть немного наелся.
 
Вот такая штука, независимые мои.