Тольдот Иешу. Ч. 2

Произведение начинается с рассказа о зачатии и рождении Иешу. Здесь появляется уже знакомый нам по Талмуду Пантера (Пандира), тенью преследующий Иисуса на протяжении веков, — его внебрачный отец по раввинской версии, или один из его предков по мнению некоторых христианских писателей. Собственно, весь рассказ о рождении Иешу является раввинским противовесом христианскому догмату о божественном зачатии Иисуса. Если в таннаических слоях Талмуда мать Иешу вообще не упоминается, а в аморайский период мотив прелюбодеяния только зарождается, то здесь он звучит уже в полную силу. Пандира не любовник даже, — он вор, обманом и силой овладевающий Мириам в субботу, да еще во время ее месячных. По господствовавшему тогда представлению, характер и наклонности человека впрямую зависят от того, кто его родители и в каких условиях он был зачат. При зачатии Иешу был совершен тройной грех: нарушены супружеская верность, ритуальная чистота и осквернена суббота. Следовательно, по мнению авторов, плод такого тройного греха носит в себе пороки, которые и действуют с тройной силой.

Впрочем, в имени внебрачного отца Иешу у еврейских рассказчиков царит разнобой. Так, в Венской рукописи Иосифом Пандирой именуется супруг Мириам, а Иохананом, напротив, ее любовник. Как видно, устойчивым в еврейских сказаниях оставался лишь мотив прелюбодеяния, а в именах героев и деталях произошедшего допускались варианты. Примечательно, однако, что ни в одном из списков Пандира не называется солдатом, как, согласно Оригену, писавшему в&nsp;III в., его представляли иудейские противники христианства. Можно предположить, что вначале еврейская версия рассказывала о совращении Мириам римским солдатом, то есть Иешу отказывалось в полноценном еврейском происхождении, но впоследствии эта особенность забылась, и предание сосредоточилось на второстепенных деталях — на различных греховных проступках, сопутствующих зачатию Иешу

«Еврейские сказания об Иисусе не должны расцениваться как изначально вполне еврейские, — подчеркивал С. Краус, — потому что христианские легенды об Антихристе используют те же сюжеты. Антихрист будет рожден девой-блудницей, происходящей, согласно одной версии, из колена Данова, — следовательно, еврейкой, — в то время как отец будет принадлежать латинской расе (и соответствует римскому солдату Пантере). Подобные же детали содержатся в легенде об Армилусе (= Ромуле)», своеобразном еврейском Антихристе. В еврейских преданиях об этом эсхатологическом противнике Израиля рассказывается, что его родит дева-блудница или же каменная статуя прекрасной Девы, находящаяся в Риме и ставшая объектом похоти римских мужчин[1].

В Тольдот Иешу обращает на себя внимание полное и безусловное оправдание Мириам, вынесенное от имени авторитетного в талмудической традиции рабби Симеона бен Шетаха. Особенно хорошо это видно по Венской рукописи. Мириам объявляется невиновной в случившемся, поскольку развратник Пандира овладел ею обманом и силой. В дальнейшем говорится, что мать Иешу осталась дома и не сопровождала сына в его в странствиях, — можно понять так, что и не поддерживала его мероприятий. Вообще еврейская версия жизни Иисуса обнаруживает поразительное сочувствие его матери. Рассказчики, как правило, представляют ее красавицей из знатного иудейского рода, почитающей Закон Моисеев и стремящейся наставить в нем своего сына. И не ее вина в том, что сын пошел по другому пути. Представление о знатном происхождении Мириам, вероятно, возникло под влиянием христианских преданий и вошло в Тольдот Иешу относительно поздно (Цельс, опираясь на еврейские источники, считал мать Иисуса бедной сельской поденщицей), но красноречив сам факт усвоения евреями этих преданий.

Первые тридцать лет жизни Иешу (представление о тридцатилетнем возрасте его, несомненно, восходит к Лк 3:23) проходят в Тивериаде, в городе на юго-западном берегу Галилейского моря, бывшим одним из центров талмудической учености. Там находилась крупная раввинская школа, а в начале III в. туда из Йамнии был переведен синедрион. Евангельский Иисус также, по-видимому, бывал в этом городе (Ин 6:1). Вероятно, именно в среде тивериадских раввинов и оформился первоначальный рассказ о раскольнике и самозванце Иешу, «сведшем Израиль с пути»[2].

Лейтмотив произведения — похищение Иешу из Святая святых Иерусалимского храма тайного имени Бога, пользуясь которым, он стал творить чудеса. Вспомним, что еще Арнобий в трактате «Против язычников» отражал частое обвинение противников христианства, что Иисус творил чудеса, используя имена могущественных ангелов, которые он похитил из египетских гробниц. Заклинания с использованием имен различных божеств — обычная практика магов того времени. Надобно сказать, что Иешу похищает не столько тайное имя Бога (šem ha-mephōraš), т. е. табуированный в иудаизме тетраграмматон, сколько знание его правильного произношения. По представлениям средневековых евреев знание такое давало человеку неограниченные возможности. Чудеса, творимые Иешу, тем самым объясняются как колдовство, которым он овладел нечестным путем. Вместе с тем читатели должны были понимать, что Иешу обречен на гибель, поскольку, согласно Талмуду, «произносящий Имя Его буквами лишен удела в будущей жизни» (Мишна. Сангедрин, 10.1; ВТ Авода-зара, 18a)[3].

Из повествования не очень ясна программа Иешу. Сообщается лишь, что он провозгласил себя Мессией, спасителем Израилевым, требовал поклонения себе и обещал всем уверовавшим в него «удел в будущем мире». Нет никакого намека на эсхатологическую окраску деятельности Иисуса Христа, ничего не говорится о конце света и втором пришествии. Хотя еврейская версия не отрицает, что Иешу творил необыкновенные вещи, однако считает их следствием того же колдовства.

При этом чудеса, приписываемые Иешу, частью берутся из евангельских сказаний, частью черпаются из агадической литературы. Рассказ о том, как Иешу летал над землей и упал, оскверненный Иудой, напоминает сообщения Мидрашей о ветхозаветном лжепророке Валааме, который взлетел в воздух, но был побежден Моисеем при помощи имени Бога. В то же время в христианских преданиях содержится похожая история о самарянском чародее Симоне Маге. Этот последний поднялся в небо, но упал с высоты по молитве апостола Петра. Мотив магической левитации часто присутствует в средневековых рассказах о разного рода колдунах и волшебниках. Здесь авторы Тольдот Иешу просто воспользовались ходячим сюжетом.

Примечательно, что Иешу никак не связывается с Сатаной (Вельзевулом и т. п.), чего можно было бы ожидать от еврейского антихристианского произведения. Нигде не говорится, что Иешу служит Сатане или пользуется его покровительством. Все свои колдовские дела Иешу творит при помощи имени Божьего, хотя и похищенного. Собственно говоря, с правовой точки зрения Иешу можно инкриминировать лишь только это похищение. Пользуясь тайным знанием, он не губит людей, но напротив, исцеляет и воскрешает, а также тешит зрителей «невинными» чудесами: оживляет глиняных птиц, плавает верхом на жернове и т. д. Однако то, что при этом он выдает себя за Мессию, является в глазах раввинов страшным преступлением. Мессианские поползновения «наглого бастарда» вызывают смуту и раскол среди израильтян; в одном месте даже говорится, что из-за него вскипела междоусобица и происходили многочисленные убийства.

События, о которых повествует книга, плохо вписываются в определенные исторические рамки. По-видимому, рассказчики не совсем четко представляли, к какому именно времени принадлежит их герой. Современниками Иешу-Иисуса делаются известные по Талмуду рабби Симон (или Симеон) бен Шетах (I в. до н. э.) и Танхума бар Абба (IV в.), мать императора Константина Великого Елена (IV в.) и даже вавилонский царь Навуходоносор; в последнем случае, впрочем, предполагают, что это нарицательное имя, которым награжден римский император Тиберий.

Совершенно так же, как в канонических Евангелиях, жизнь и деятельность Иешу (в данном случае противозаконная) проходит под аккомпанемент ветхозаветных высказываний и пророчеств. Это не случайное совпадение. Ведь в том и в другом случае авторами были евреи, испытывающие большой пиетет перед Писанием и находящиеся в полной уверенности, что все происходящее уже предсказано в священных книгах. Исключение здесь представляет лишь Евангелие от Луки, написанное греком. Показательно также, что в позднейшей апокрифической христианской литературе, созданной, в основном, греками, ссылки на Ветхий Завет встречаются довольно редко.

Тольдот Иешу интересен тем, что погружает нас в еврейскую среду, проникнутую мессианскими ожиданиями, представляет умонастроения, господствовавшие и в евангельские времена, а также сообщает такие детали и приметы израильской жизни, которые были не замечены или намеренно обойдены евангелистами. В отличие от авторов канонических Евангелий, считавших, по видимому, что Иисус не имел раввинского образования (Ин 7:15), еврейские рассказчики полагают, что он прошел полный курс традиционного обучения наряду со своими сверстниками и под руководством определенного учителя-наставника. Имя этого наставника, впрочем, не сообщается. К тридцати годам Иешу делается профессиональным законоведом, преподающим Галаху. Последующее провозглашение себя Мессией и вызов, брошенный им большинству раввинов, можно расценить, в свою очередь, как создание собственной школы в рамках иудаизма.

Не смотря на всю ненависть, испытываемую авторами Тольдот’а к своему герою, рисуемый ими образ соблазнителя Израиля все же не лишен некоторого обаяния. Иешу искренно верит в свое божественное происхождение и считает, что послан свыше. В Писании он сведущ не хуже любого раввина. Его ученики безгранично преданы ему. Он останавливает своих приверженцев, когда они решают вступить за него в битву с иудеями. Он терпеливо сносит побои и не просит о пощаде. Ему присущи такие похвальные качества как целеустремленность и последовательность. Даже в самые критические моменты он не теряет присутствия духа. С другой стороны, противостоящие ему мудрецы Израилевы далеко не всегда ведут себя достойно. Будучи не в силах аргументировано отразить мессианские притязания Иешу, они предпочитают открытому спору с ним различные закулисные маневры, интригуют перед царской властью, прибегают к помощи того же запрещенного имени Божьего, пользуются услугами предателя и т. п. Конечно, такое впечатление и такие выводы появляются вопреки воле рассказчиков. Тем любопытнее это весьма неоднозначное по своему конечному эффекту произведение.

Ниже публикуются переводы трех версий сказания об Иешу, сохранившиеся в средневековых манускриптах. Они расположены в хронологическом порядке. Первой следует арамейская рукопись из Йемена, помечаемая синглом «А», которую можно считать одним из ранних вариантов сказания[4]. Затем следуют Страсбургская и Венская рукописи («S» и «V»), написанные на разговорном языке европейских евреев с большой примесью арамеизмов[5] и представляющие собою расширенные варианты того же сказания.

Перевод выполнен по изданию: Krauss S. Das Leben Jesu nach Jüdischen Quellen. Berlin, 1902. S. 38–121, где опубликованы оригиналы текстов и дан их перевод на немецкий язык. В подстрочном комментарии к Страсбургской рукописи приводятся варианты сказания по Лейпцигскому манускрипту, датируемому XVI в[6]