https://youtu.be/Qc0-JgoWvR0 О.Бычкова― 9 часов вечера и 10 минут в Москве. Добрый вечер, это программа «Суть событий». Добрый вечер Сергею Пархоменко, привет тебе.
С. Пархоменко― Привет-привет. Как ты меня слышишь?
О. Бычкова― Да прекрасно я тебя слышу, все совершенно замечательно. Связь работает, Москва – Вашингтон тоже прекрасно функционирует.
Ну что, давай мы сразу прямо начнем с места в карьер.
С. Пархоменко― Да, продолжаем в том же духе.
О. Бычкова― И продолжаем соображать, что же у нас произошло в минувшее воскресенье.
С. Пархоменко― Ну, да, конечно, я просто обязан начать с выборов. Я как-то и тут умудрился принять в них относительно активное участие, не только в качестве избирателя, но и…
О. Бычкова― Ради бога, извини, я забыла сказать про средства связи, одну секунду.
С. Пархоменко― А, про средства связи, да, давай скажем, полезная вещь.
О. Бычкова― +7-985-970-45-45 – это у нас смс-портал. И в Твиттере есть аккаунт @vyzvon, который вы все хорошо знаете. Все, давай. Итак, ты сумел-таки даже…
С. Пархоменко― Умудрился, да, умудрился – даже тут вы от меня не избавитесь – побыть и избирателем, и членом избирательной комиссии здесь в посольстве. Это был очень увлекательный опыт, но не в нем дело. А дело в том, что, разумеется, сразу после выборов началась огромная волна разных споров на эту тему, разных стенаний, страданий. И главным образом, конечно, они свелись к тому, что, ну, вот, ребята, вы нас звали сходить – ну, вот мы сходили, или, там, вы сходили. И как? Что получилось? Как-то понравилось вам? Поиграли в наперстки? И так далее.
И в качестве одного из самых ярких аргументов приводится в этой ситуации то, что вот немедленно были опубликованы результаты всяких очень убедительных исследований и подсчетов относительно того, что вот на этих выборах случилось довольно большое…
О. Бычкова― Случилось что? Случилось довольно большое, что-то у нас там случилось со связью, но мы сейчас попробуем очень быстро…
С. Пархоменко― Алло?
О. Бычкова― Все, ты уже появился. Куда ты девался? Целых две секунды тебя не было с нами.
С. Пархоменко: Я―то как раз отлично все слышал. Ну так вот, что на этих выборах случился довольно большой объем фальсификаций, вопреки всем предварительным обещаниям, вопреки клятвам Эллы Памфиловой, которая говорила, что она уйдет в отставку, если случится что-то ужасное.
Случилось много ужасного, случилось много смешного в том числе, ну, если можно это так сказать. Самые, конечно, чемпионы – это люди, которые приписали на ста участках в Саратовской области одну и ту же цифру в 62 с чем-то процента.
О. Бычкова― 62,2.
С. Пархоменко― Да.
О. Бычкова― Это уже такой мем вместо 146-ти у нас.
С. Пархоменко― Да, теперь будет 62,2. Но я бы сказал, что самое серьезное, что за это время было опубликовано – это так называемый «график Шпилькина», о котором уже довольно многие знают.
Ну, напомню вам, что существует у нас в России такая очень интересная группа математиков, строгих сухих математиков, которые всю свою жизнь занимались довольно всякими тонкими, сложными и абстрактными, умозрительными математическими проблемами, которые несколько выборов тому назад решили применить свои знания к анализу результатов выборов. И именно им принадлежат поразительные совершенно открытия, что, оказывается, можно строгими, сугубо математическими методами доказать факт фальсификаций.
Ну, прежде всего, если анализировать разные штуки, которые возникают на графиках явки. Потому что лишние голоса, они не берутся из ниоткуда, они берутся из фальсифицированной явки. Если вы хотите голос какой-нибудь кому-нибудь приписать, вы должны выдумать этого человека, который как будто бы пришел на участок и проголосовал. И вот этот его голос вы можете отдать тому, кому вы хотите отдать, если вы фальсификатор.
Есть, конечно, еще другой способ: переложить уже имеющийся голос как бы из одной кучки в другую, но это тоже математическим образом довольно легко отлавливается.
И вот они в свое время доказали наличие колоссальных фальсификаций на выборах 2011 года, доказали наличие очень больших, но меньших по масштабу фальсификаций на выборах президентских 12-го года. Они доказали, например, то, что никакого референдума в Крыму, в строгом смысле говоря, не было. Не в том смысле, что там не было участков, не было списков, не было бумажек, которые опускали в ящики для голосования, но они доказали, что никто результатов там не считал, что результаты в Крыму крымского референдума были придуманы заранее, кем-то заранее спущены сверху, и дальше результаты подгонялись уже под эти заранее известные цифры.
Я не буду сейчас подробно говорить об их методиках. Они очень надежные и они опубликованы в большом количестве строгих математических журналов просто как решение некоторой сложной математической задачи.
Так вот, в этот раз наиболее яркий и известный из этих математиков, его зовут Сергей Шпилькин, он в свое время даже получил знаменитую премию «Политпросвет» как такой просветитель в области разных политических наук, будучи сухим математиком – это довольно неожиданный поворот в его карьере. Вот он опубликовал чрезвычайно интересные графики, из которых следует, что существовали колоссальные приписки, больше трети голосов, которые были в результате назначены, как бы официально назначены «Единой России», больше трети этих голосов в действительности были дописаны, в действительности были как бы электронным образом вброшены. Почему электронным образом? Никто бумажки не таскал, никто в урны их не запихивал, ну, в таких огромных массовых масштабах. Понятно, что какие-то случаи были, и некоторые из них мы даже видели с вами на видео.
О. Бычкова― Но не много таких случаев.
С. Пархоменко― Не очень много, да. Но большая часть этого произошла, так сказать, в сугубо электронном виде, произошла в тот момент, когда оформлялся подсчет голосов на уровне системы ГАС «Выборы». И вот там эти голоса были приписаны, вот там на большом количестве участков, в целых округах были добавлены несуществующие голоса избирателей, была фальсифицирована явка, а вслед за ней фальсифицированы и голоса, прежде всего голоса «Единой России».
Я думаю, что любой из вас может этот график найти. Наберите в любой поисковой системе «график Шпилькина», или «кривую Шпилькина», или просто слово «Шпилькин» — и вам немедленно выпадет эта картинка. И в соответствии с этой картинкой, вот официальный результат «Единой России» — это примерно 54,17%, на самом деле «Единая Россия» набрала 40%. КПРФ официально 13,42%, на самом деле больше — 17,5%. ЛДПР официально 13,24%, на самом деле больше — 17,32%. Больше, чем официальный результат, но меньше, чем у КПРФ, чуть-чуть, они на самом деле идут вровень. И «Справедливая Россия», официальный результат – 6,18%, а на самом деле у них было чуть-чуть больше 8%.
Почему у трех последних партий результат упал? Не потому, что переносили с места на место их голоса, а потому, что добавляли голоса только «Единой России». И в результате, вот относительные числа таким образом изменились. Надо заметить, что…
О. Бычкова― И картина, в результате, конечная все равно та же самая получается.
С. Пархоменко― Да. Вот надо заметить, — я начал как раз эту фразу, — что даже если очистить это все от фальсификаций, никто больше не проходит: не проходит ни «Яблоко», ни «Коммунисты России», ни «ПАРНАС» — никто. То есть, конфигурация из четырех партий все равно сохраняется.
Но что видно из этого графика? И вот это для нас чрезвычайно важно. Вот эти голоса, с помощью которых осуществлялась манипуляция – это голоса тех, кто не пришел. И это видно из этих математических расчетов, что никто не перекладывал с места на место. Если вы пришли на выборы, то ваш голос остался лежать там, куда вы его положили, его никто не трогал. А вот если вы не пришли на выборы, то ваш голос впоследствии был всыпан, ввален кому нужно. Ну, и уж извините, ребята, те, кто всыпали и вваливали, они вваливали своей партии, то есть «Единой России», а ни кому другому, никаким оппозиционерам, ни, так сказать, прирученным, не прирученным, ни таким, ни сяким.
Это означает, что вот то, о чем я говорил, и о чем очень многие говорили накануне выборов, что если вы не хотите принимать участия в голосовании, из этого совершенно не следует, что вы не принимаете участия в выборах. Потому что выборы гораздо больше, чем голосование. Голосование – только одна из фаз, один из актов выборов. И если вы в этом не участвуете – ну, о’кей, вы не поучаствовали, ваш голос поучаствовал в выборах все равно, но он поучаствовал там другим способом.
Разумеется, мы с вами понимаем, что если бы явка была высокой, если бы люди пришли, были бы другие фальсификации. Наверное, были бы использованы какие-то другие методы. Но вот сейчас они использованы не были, был использован только вот этот, досыпание не пришедших.
Можно, конечно, сказать: ну, и что? Тогда было бы что-нибудь другое. Ну, все равно бы уж не так, так сяк, не мытьем, так катаньем, уж как-нибудь. Да, дорогие друзья, но в этом ровно и заключается политика. Политика – это когда один строит пушку, а другой строит крепостную стену. Пушка становится все больше и стреляет все большими ядрами, а крепостная стена становится все толще.
Государство придумывает, как обмануть, а граждане, народ, те самые, которые дают, так сказать, право на власть в этом государстве, придумывают, как от этого обороняться. Это и есть политика, это и есть в самом общем, в самом, так сказать, космическом смысле политическая борьба.
Если вы не хотите в этом участвовать, то этого и не будет. Да, вы должны отвечать на все новые и новые угрозы, подлости и свинства власти, а власть должна придумывать все новые и новые эти самые угрозы, подлости и свинства. Ну да, это и есть борьба, это и есть война между гражданином и чиновником, между гражданином и узурпатором, между гражданином и диктатором и так далее. Ну, воюйте, принимайте в этом участие. Пока-то вас сшибли самым простым способом, просто потому, что вы эти свои голоса зарядили, как патроны, в простейшую машину, в машину досыпания этих голосов.
Та же самая, кстати говоря, история с картами нарушений на выборах и с обнаруженными нарушениями. Тоже есть такой замечательный аргумент. Вот «Голос» сделал такой замечательный инструмент, «Карта нарушений на выборах», очень легко найти. Опять же, наберите в интернете в любой поисковой системе «карта нарушений» — и попадете на эту одну единственную карту «Голоса», на которой красными такими кружочками отмечены нарушения на выборах, о которых было заявлено.
И вот все смотрят, скажем, на Москву или на Петербург и говорят: вот, самый ужас здесь! Вы посмотрите, это только в Москве и в Петербурге все красно, прямо сыпь какая-то по этой карте! Кошмар и ужас!
Но послушайте, дорогие мои, каждый из этих кружочков означает как раз то, что на этом месте был наблюдатель, и наблюдатель поймал это нарушение на выборах, и наблюдатель устроил скандал на этом месте, и вполне возможно, что наблюдателю удалось преодолеть эту проблему, удалось не допустить этого самого нарушения.
А теперь пойдите и посмотрите на Чечню или на Крым: там нарушений не было, ни одного, там на этой карте совершенно лысое место, абсолютно ни одного пятнышка там нет. Там все хорошо, правда? Да нет, там просто не было наблюдателей, там никто этого не заметил, там никто этого не обнаружил, там никто с этим не боролся.
Поэтому удивительным образом, как вот я написал об этом в Фейсбуке, один из комментаторов написал мне очень хорошо: эта карта – это карта сокровищ, потому что на ней видно, где живут живые люди, с которыми можно иметь дело, на которых можно рассчитывать в случае чего, в случае выборов, которые готовы в этих выборах участвовать, готовы на этих выборах работать, готовы на этих выборах наблюдать и так далее. Это как раз и видно по этой карте. Их нет в Крыму и Чечне сегодня, их крайне мало, там, не знаю, в Дагестане, в Калмыкии, в Карачаево-Черкесии – посмотрите – в Кемеровской области, их там почти нет. А в других областях они есть, там, где было отмечено много нарушений на выборах, потому что ключевое слово «отмечено».
Вот важный результат этих выборов. Мне кажется, что это будет еще одним все-таки важным уроком для тех, кто сейчас смотрит на график Шпилькина и видит вот эту большую такую заштрихованную область – а вот здесь, собственно, изображены вброшенные голоса. Вы присмотритесь к этой заштрихованной области – она голубенькая такая на графике, еще внимательнее посмотрите, вот покрупнее сделайте картинку и попробуйте там рассмотреть ваш голосок – он там есть, он там где-то лежит, ровно вот на этой вот голубенькой области. Поставьте там ему крестик, нарисуйте ему там могилку как-то и убедитесь, что он там лежит. И запомните это ощущение, эту скорбь над этой могилкой вашего голоска, который там обнаружился. Ну, вот, что касается…
О. Бычкова― И что мы имеем в итоге?
С. Пархоменко― Ну, вот я повторю свою, мне кажется, все-таки для меня самую дорогую мне мысль – это и есть политическая борьба. Выборы важны не только тем, что они создают новый орган власти, но и тем, что они являются еще одним оборотом в этом вращении, еще одним актом этого политического развития. Либо это политическое развитие стоит на месте на самом деле, никуда не развивается, либо оно происходит.
Да, на каждых выборах власть предлагает гражданам сложную задачу для решения. Граждане должны эту задачу решать. Именно эту. Понимая, что в следующий раз будут новые сложности, что в следующий раз с ними еще как-нибудь попробуют обойтись. Но именно в этом заключается прогресс, именно так общество движется от дикого состояния к цивилизованному состоянию.
Что в результате можно сказать о вот этой оппозиционной среде, оппозиционной стороне? Да, я думаю, что результатов этих выборов будет достаточно для того, чтобы считать существовавшую до сих пор структуру оппозиционных политических организаций и структуру оппозиционных лидеров исчерпавшей себя и свой потенциал.
Я думаю, что просто так объявить Явлинского кандидатом на президентских выборах, а «Яблоко» основной политической силой, ведущей оппозиционного кандидата на президентские выборы, будет уже невозможно. Ну, я не сомневаюсь, тем не менее, что кто-нибудь попытается это сделать, и я не сомневаюсь, что конец его будет ужасен.
По всей видимости, из этих выборов можно собрать интересное и яркое сообщество людей. Вот я не знаю, как это можно было бы назвать, я сам про себя это называю партия «Лица». Потому что, да, образовалось некоторое количество лиц в разных местах, в разных партиях, они образовались какие-то в «Яблоке» — «Яблоко», как вы помните, в свое время сделало довольно сильное, довольно резкое такое усилие, собрав к себе довольно значительное количество ярких кандидатов, совершенно этим не воспользовалось и совершенно разбазарило этот ресурс во время избирательной кампании, абсолютно по-свински с ним обошлось. Это факт.
Никакой помощи этим людям партия не оказала, никаким образом на них не опиралась, и единственным лицом «Яблока» на этих выборах был Явлинский опять, а не вот эти замечательные – в ряде случаев, да, действительно замечательные люди, если говорить, там, о Гудкове, о Шлосберге, например, о Русаковой в Москве и так далее. Так вот, эти лица совершенно не были лицами избирательной кампании, абсолютно нет. Но это не означает, что их нужно теперь потерять.
Люди, которые были в стане «Яблока» на этих выборах, некоторые люди, которые были в стане «ПАРНАСа» на этих выборах, некоторые, которые были в этом абсолютно бессмысленном позорном и отвратительном новообразовании под названием «Партия роста», но какое-то количество разумных и полезных лиц там есть.
Мне кажется, что сейчас эти люди должны думать о том, что они могут сделать вместе. Вполне возможно, что они не должны делать традиционную политическую партию. А, может быть, и должны. Вполне возможно, что они не должны рассчитывать на участие в следующем избирательном президентском цикле. А, может быть, и должны.
Это все открытые вопросы. Это все то, что они должны начать сейчас обсуждать. И Гудков, и Рыжков, и Русакова, и Янкаускас, и профессор Зубов, и, я не знаю, Баронова, и некоторое количество людей, там, я не знаю, какой-нибудь Сиднев, которого мы видели в «Партии роста» и так далее. Наберется их сегодня полсотни, а то и больше, наберется. Этого более чем достаточно, для того чтобы создать некоторую организационную ядерную, так сказать, структуру новой организации. Что она будет делать дальше – посмотрим.
Ну, и следующий переход, который здесь, конечно, важен, это переход к попытке понять, что будет такое эта самая следующая Дума. Я понимаю, что мне осталась буквально минута. Я начну.
О. Бычкова― Давай, раз осталась действительно буквально минута, и ты перейдешь после перерыва к следующей истории, а тут просто пара вопросов, на которые нужно ответить.
С. Пархоменко― Давай.
О. Бычкова― Вот пишет Пауль Зиберт из Екатеринбурга: «Уважаемый Сергей Борисович, я не математик и не могу понять – если досыпали голоса тех, кто не пришел, должна была вырасти явка – а она не выросла». Как я понимаю, она таки выросла, да?
С. Пархоменко― Отчего же? Она выросла и очень сильно.
О. Бычкова― Конечно.
С. Пархоменко― Ну что вы! Ну, конечно! Я вам сейчас вот попытаюсь в одну секунду найти эту цифру. Да, официальная явка 47,76%. На самом деле она была 36,5%. Вот посчитайте.
О. Бычкова― И даже было видно в течение ночи по цифрам, как возгонялась эта явка.
С. Пархоменко― Посчитайте – лишних 11 с лишним процентов. То, что вам досыпали. Вот это оно и есть, да.
О. Бычкова― Ну, и все. И меня просят включить диаграмму, из Питера просят. Но это я сделать не могу, это работа сетевизора, извините. Ну, вот мы сегодня так работаем.
С. Пархоменко― Посмотрите, ну, действительно, я не знаю, в Фейсбуке в Пархоменко легко ее найдете.
О. Бычкова― Все, найдем, да. Сейчас у нас новости и небольшая реклама, и продолжение программы «Суть событий»
НОВОСТИ
О. Бычкова: 21―35 в Москве, мы продолжаем программу «Суть событий». Тут у нас волшебным образом заработал сетевизор, и диаграмма эфира, кардиограмма тоже существует, поэтому жмите на кнопки – все работает, все прекрасно.
Итак, продолжаем мы тему, что происходит после выборов, и что будет дальше.
С. Пархоменко― Да, я чуть-чуть вернусь назад, потому что я же ведь отсюда тоже имею возможность читать смски, которые приходят к вам в студию. И нашел одну душераздирающую, на которую я считаю нужным ответить.
Вот Инна из Москвы (номер телефона ее я вижу) пишет: «А почему никто не несет уголовной ответственности за факт фальсификаций?»
Отвечаю, Инна: а потому что вы в суд не подаете.
Потому что для того, чтобы кто-нибудь понес какую-нибудь ответственность, нужно работать с судами. Вот я в 12-м году вместе с большой группой коллег – почему-то все считают, что это имело отношение к «Лиге избирателей» – нет, это не имело отношения к «Лиге избирателей», это была совершенно другая кампания – организовали проект под названием «Все в суд», который занимался как раз вот этим – подачей, массовой подачей гражданских исков в суды по поводу нарушений на выборах. В конечном итоге это все привело к слушаниям в Конституционном суде и к чрезвычайно важным результатам, одним из которых является следующее, что Конституционный суд обязал суды принимать и рассматривать иски от граждан, если эти граждане голосовали на этом самом участке.
Так вот, Инна, я не могу подать теперь в суд на вашем участке, а вы на своем можете. И это нужно делать. Именно за этим нужны наблюдатели. Конечным результатом труда наблюдателя на участке является получение им в руки заверенной копии протокола. Эту копию нужно сравнить с тем, что в конечном итоге появляется в официальных результатах.
Вот я получил свою копию протокола с этого несчастного участка в Вашингтонском посольстве России, где я был членом избирательной комиссии. Она у меня есть в руках – вот она лежит передо мной на столе. Я вижу, что этот самый участок – я нашел его на сайте ЦИК и нашел, что цифры полностью идентичны. Все – я могу спать спокойно, на моем участке никто ничего не украл. Но если бы я увидел, что эти цифры расходятся, я бы подавал в суд.
Дальше вы скажете мне, что у нас в стране нет справедливого суда, что суды ничего эти решать не будут, что они всегда откажут и так далее. Полностью с вами согласен, и я первый, кто про это знаю, потому что по результатам проекта «Все в суд» ни одно (из тысяч поданных тогда исков) дело не закончилось удовлетворением.
Но это и есть политическая борьба. Вот в этот момент граждане обнаруживают, что у них нет справедливого суда, и справедливый суд им нужен. Вот именно этим, в частности, ценны выборы, когда люди обнаруживают, что у них есть важное право, право выбирать. Это право попирается, его нужно защищать, а инструмента нет. И они начинают хотеть этот инструмент.
Это и есть политика. Это и есть взросление гражданского общества. Это и есть политический прогресс. Работайте, Инна, над этим вместе со мною, и тогда будет рано или поздно уголовная ответственность за факты фальсификации. Сейчас еще нет, потому что суды не дадут вам этого. Но нужно давить на эти суды. До тех пор, пока вы не давите, этого не будет. Кто должен подать? Памфилова сама что ли на себя должна подавать в суд, так что ли?
Да, простите, вернулись немножко назад.
О. Бычкова― Давайте пойдем вперед теперь.
С. Пархоменко― Разговор-то у нас был уже дальше и разговор был о том, что с этой Думой. Ну, очень много разговоров, и я даже получил целый ряд вопросов от всяких журналистов, которые просили меня прокомментировать. Непонятно, почему меня, но почему-то они интересовались моим мнением. А что, правда же, что вот эта новая Дума, в ней есть колоссальное конституционное большинство, и теперь это будет совсем другое дело. Вот теперь-то они и напринимают!
Послушайте, нет никакой в этом смысле разницы между нынешней Думой и предыдущей. В предыдущей Думе было такое же ровно конституционное большинство, просто оно было составное из четырех партий, а теперь оно однопартийное, так сказать, монолитное. Что это означает? Это означает, что в этом смысле вместо четырех телефонных звонков четырем лидерам фракций достаточно будет одного. Вот и все. Чуть-чуть проще окажется техническое обеспечение голосования при принятии тех или иных решений. Больше в этом смысле разницы никакой.
А в каком смысле есть разница? Она есть, и она довольно существенная. Она заключается в том, что в этой Думе, в отличие от предыдущей, ровно половина состава – это одномандатники. Что такое одномандатник? Удивительным образом одномандатник – это такой человек, у которого есть избиратель. Избиратель, перед которым он несет ответственность. Избиратель, которого он побаивается. Избиратель, о котором он думает, когда принимает решения и на которого он рассчитывает на следующих выборах.
Это, конечно, сегодня этот избиратель – это не мы с вами. Это не те люди, которые опускали бюллетени в урны, нет.
Для этих одномандатников избиратель – это совершенно другие люди. Это местные региональные административные начальники, это всякие местные мафии, это, в общем, короче говоря, всякие местные региональные группы влияния. Они там есть. Еще раз скажу: не номинальные избиратели, не люди на участках, а люди, при помощи которых эти, тогда еще кандидаты, вели свои избирательные кампании.
Заметим, кстати, что это по большей части были не партии. Во всяком случае, это справедливо для всех, кроме, видимо, ЛДПР. Вот ЛДПР была единственной партией – это я на своем собственном опыте почувствовал, разъезжая по стране – в последний месяц я довольно много ездил по России по делам, там, связанным с «Последним адресом» прежде всего. Очень много рекламы ЛДПР, и очень ощущается поддержка ЛДПР своих кандидатов. Это правда, они это сделали. Именно поэтому я в ночь накануне выборов – не знаю, может быть, кто-то заметил из читателей моего Фейсбука – повесил там большой пост, почему я считаю, что у ЛДПР будет очень большой результат, и, скорее всего, она станет второй партией после «Единой России».
Она не стала второй партией – разница в несколько десятых долей процента с КПРФ. Ну, имея в виду масштаб разных фальсификаций, мы можем предполагать, что вполне возможно, что вот в этом масштабе в рамках одного процента там что-то и переложили с места на место, но в любом случае она идет совершенно голова в голову с коммунистами.
Вот элдэпээровцы поддерживали – не элдэпээровцы, а элдэпээровское начальство – поддерживало своих кандидатов. А про «Единую Россию» этого сказать совершенно нельзя – наоборот, во многих регионах они тщательно скрывали, что это «Единая Россия», и кандидат, лицо которого висело там на большом плакате, говорил все что угодно, и апеллировал бог знает к кому, и демонстрировал там рукопожатия с самыми разными людьми, но только не с лидерами «Единой России».
И вот эти люди, при помощи которых эти кандидаты выбирались, они и есть как бы избиратели. Перед ними появляется ответственность. Это новая ситуация. Я бы сказал, что это несомненный шаг вперед. Потому что вообще ситуация, в которой у депутата есть какой-то избиратель – это правильная, это хорошая ситуация. К ней надо стремиться – ну, извините, ребята, пока такой. Пока этот избиратель – не мы с вами, а какое-то дрянное региональное начальство. Ну, начнем с этого. Шаг за шагом, что называется.
Поэтому люди, которые будут голосовать в этой Думе, у них один глаз будет скошен куда-то туда вот назад через плечо в свой регион. У половины, еще раз скажу, номинального состава Думы. С этим надо будет как-то разбираться, нужна будет специальная техника, специальная процедура, для того чтобы освобождать людей от химеры этой ответственности – цитируя одного исторического деятеля.
Я думаю, что это один из мотивов, по которым председателем Думы сделался – ну, в общем, мы можем с вами уже не сомневаться, что сделался – господин Володин. Володин в свое время был важным продвигателем этой идеи возвращения одномандатных выборов, вот теперь, что называется, сам и расхлебывай. Вот он теперь сам и будет налаживать этот инструмент влияния на этих людей. В этом смысле работа его будет ответственная.
Но в целом, конечно, общая конфигурация, несомненно, сохранится. Дума является отделом Администрации президента, Дума является инструментом в руках Администрации президента, где формируется государственная политика. Будет борьба, будет, несомненно, борьба, внутренняя такая со сцепленными зубами, между Володиным и Вайно за то, в чьем ведении будет формирование разного рода политических приоритетов. Вайно будет выигрывать постоянно. И в этом смысле те, кто говорят, что Володин, так сказать, двинулся семимильными шагами куда-то вверх – в этом смысле это движение вниз, в этом смысле это конец его карьеры как формирователя политической повестки дня в России или, там, одного из тех, кто это формирует. Он превращается в контролера, он превращается в старшего, так сказать, старшего зоотехника, который управляет этой скотофермой.
О. Бычкова― А почему Вайно будет выигрывать все время?
С. Пархоменко― Потому что он глава Администрации президента, а эта штука происходит в Администрации президента, то есть, в его, так сказать, ведомстве под его началом. Никто не передаст это из Кремля в Охотный ряд. Никто не перевезет этот компьютер, на котором пишутся эти законопроекты. Этого не будет. Вот как закон Димы Яковлева поступил в свое время в виде файла, на котором было написано «Магнитский. Ответ» из Кремля в Думу, так они и будут приходить, эти важнейшие законы.
Кстати, я не зря об этом вспомнил. Я бы сказал, что отработанная тогда или впервые примененная в таком масштабе технология, технология обмазывания кровью – ну, я не знаю, или чем… не уверен, что кровью, может быть, дерьмом обмазывание – на принятие этого самого так называемого закона Димы Яковлева, она будет применяться теперь все чаще и чаще.
Я имею в виду вот что. Что тогда инициаторами этого законопроекта заставили формально выступить всех членов Государственной Думы, от этого захотели уклониться и уклонились тогда только 8 человек или 7. Вот сейчас это мы увидим снова и снова. Снова и снова вот этих самых депутатов будут заставлять клясться на крови, точнее, клясться на очередном каком-нибудь гнусном законопроекте в верности Кремлю и кремлевской администрации и в том, что это для них выше, чем верность их региональному начальству, которое их туда в конечном итоге делегировало. Это будет происходить снова и снова.
Но возвращаясь к Володину – да, пик его влияния, по всей видимости, прошел – ну, во всяком случае, на настоящий момент. Я не знаю, может быть, он сможет еще каким-то образом вывернуться, каким-то хитрым кружным путем опять наверх, но пока я бы оценивал это скорее как падение и превращение в значительной мере в техническую, хотя и сложную единицу.
Много интересного вокруг этих всех назначений. Ну, например, есть такая фигура, которая, на мой взгляд, важна в российской политике по-прежнему, она – один из самых лучших технологов политических в прямом смысле этого слова. Не в смысле, политтехнолог – это тот, который зарабатывает деньги на чужих выборах при помощи всякого черного пиара, а вот реально людей, которые технологически обеспечивают разного рода властные процессы, я имею в виду Джахан Поллыеву, которая была главой аппарата Думы при Нарышкине.
Разумеется, она покинет сейчас Думу вслед за Нарышкиным, который отправляется в Службу внешней разведки, о чем скажем несколько слов чуть позже. Интересно, что будет с ней дальше. Она – мощный интересный организатор, она много чего умеет устроить так, чтобы работало, чтобы машина крутилась. Интересно, на какую новую машину ее поставят. Откровенно говоря, я не очень верю, что она вслед за Нарышкиным отправится в разведку, что называется. Ну, это выглядело бы действительно странно. Ну, там все-таки власти не много.
Вообще это удивительная совершенно история, что мы с вами живем в стране, в которой Служба внешней разведки является домом политических престарелых. Это такая пенсия. Вот на пенсию в свое время в СВР отправили Фрадкова после того, как он в 2007 году перестал быть главой правительства. Теперь на пенсию туда отправили Нарышкина – во всяком случае, это так выглядит. Посмотрим, что дальше.
Интересно на самом деле, ведь параллельно у нас с вами развивается еще один процесс. У нас с вами, похоже, началось выстраивание нового МГБ – Министерства госбезопасности, гигантского супермощного силового ведомства, которое должно поглотить в себе все то, что в свое время было отобрано у КГБ советского. А именно и Службу внешней разведки, и разного рода охранные ведомства, типа ФСО, например. Вот мне чрезвычайно интересно. А сейчас, когда Нарышкина…
О. Бычкова― Это выстраивание таки действительно началось, или это разговоры одни?
С. Пархоменко― Ну, я думаю, что началось. Мы не сразу с вами это увидим, но это абсолютно в логике того, что происходит – в логике перекраивания этих самых силовых ведомств.
И вот, кстати, интересно – назначение Нарышкина туда, в это самое СВР, оно что означает? Ведь через, я не знаю, там, две недели, или через месяц, а может, через три дня, СВР эта сделается просто отделом внутри этого МГБ – что будет с Нарышкиным? Он превратится в завотдела, или его назначили туда в качестве претендента на главу вот этого большого суперведомства? То есть, он должен взгромоздиться куда? Вот на самую эту силовую верхушку что ли? Вообще-то вряд ли.
А почему он тогда соглашается на СВР, или это какой-то временный… Ну, хорошо про это подумать – нету у меня пока ответов, но я просто призываю смотреть на это как на части какого-то единого процесса. Не то что вот, у нас здесь вот сменили спикера Думы – это одна история. А еще у нас тут сооружают большое супер КГБ – это другая история. Да нет, это одна история. Это очередное большое московское кадротрясение.
Там есть еще один чрезвычайно интересный сюжет, называется МЧС. Потому что вот по той информации, которая просочилась сейчас на поверхность, внутрь этого гигантского КГБ должно влиться либо МЧС целиком, либо существенная часть МЧС. Это очень важно, если иметь в виду – вы будете смеяться – Шойгу, который, казалось бы, где МЧС – а где Шойгу. Уже много лет Шойгу у нас является министром обороны.
А ничего подобного. МЧС полностью сохранилось как – ну, не ведомство Шойгу, а вотчина Шойгу. Вплоть до кабинета. Говорят, что и он остался в неприкосновенности. И нынешний начальник МЧС, являясь совершенно номинальной фигурой, сидит в другом кабинете. А тот кабинет великого по-прежнему пустует, и в нем, так сказать, все сохранилось — пыль, так сказать, никто не вытирал — в нем все сохранилось по состоянию на ту минуту, когда великий император МЧС Шойгу его покинул.
Шойгу интересная фигура, и у Шойгу большое будущее. И за Шойгу все время нужно присматривать, потому что у меня есть сильное ощущение, что это человек, которого берегут на всякий случай. И тот факт, что он каким-то образом умудрился – а он явно не мог это сделать один, совершенно очевидно, что его, так сказать, подкрепляют в этом желании и поддерживают в этом желании – он умудрился оказаться человеком, который не несет ответственности за аннексию Крыма, он не несет ответственность за войну на Востоке Украины, он даже не несет…
О. Бычкова― Почему не несет?
С. Пархоменко― А вот… Ну хорошо, ты хочешь сказать…
О. Бычкова― Министерство обороны?
С. Пархоменко― Да, Министерство обороны. А теперь как-то посмотри прямо перед собой и скажи: Шойгу устроил войну на Украине – так что ли?
О. Бычкова― (смеется) Не знаю. Но…
С. Пархоменко― Вот просто прислушайся к звукам своего голоса. Но вот это совсем-совсем-совсем не так. Вот в этом вся хитрость. Вот это вот они каким-то образом умеют. Да, он министр обороны. Да, Министерство обороны принимает в этом во всем живейшее участие, а он как-то не виноват, как-то так получилось, что он тут ни при чем. Путин виноват, Бортников виноват, Патрушев виноват – я не знаю, кто только ни виноват, а он – нет.
О. Бычкова― И что, ты думаешь, в глазах наших западных товарищей он тоже выглядит невиноватым как министр обороны?
С. Пархоменко― Может оказаться, что наши западные товарищи в какой-то момент будут рады сделать вид, что они верят, что он не виноват.
О. Бычкова― Ага.
С. Пархоменко― Когда потребуется какой-нибудь собеседник, и надо будет выбирать, и остаться без какого бы то ни было собеседника будет невозможно, они скажут: ну, хорошо, ну, вот вроде от этого не так несет, вроде вот этот как-то… ну, давайте этого что ли.
И уже сейчас, кстати, когда пытаются каким-то образом организовать какие-то крупные переговоры, например, в Штатах с участием Шойгу, то следует отказ – никто не хочет здесь с ним разговаривать. Но интересен мотив этого отказа: мы не хотим с ним разговаривать, потому что он мало влияет на ситуацию. Потому что, чего с ним разговаривать – он ни в чем не виноват и ничего не решает. Отказ не следует с формулировкой: мы не хотим с ним разговаривать, потому что он такой-сякой, потому что он такое чудовище, что мы как-то в одном помещении с ним сидеть не станем. Не так это все.
В общем, к чему я это говорю? Я говорю, что сохранение МЧС за Шойгу совершенно очевидное – это факт. И если сейчас его начнут понемножечку, что называется, раскулачивать, понемножечку выдергивать из-под него вот это, что он, несомненно, за собой сохранял, вместе со всеми пирогами – вместе во всеми вооруженными структурами военизированными, вместе с огромным количеством центров подготовки, которые рассеяны по всей стране.
Вы приезжайте в Иркутск, а от Иркутска езжайте в сторону Байкала, и увидите гигантскую чудовищную территорию. Это что такое? Это у нас тут МЧС. Что МЧС у вас тут? Ну, у нас тут МЧС. Колоссальная территория, закрытая со всех сторон. Абсолютно непонятно, что внутри. Там какой-то центр подготовки МЧС. Их полно по стране. Полно этих аэродромов, полно этих самолетов, полно этих военизированных частей, полно этой униформы, этих фуражек и всего остального.
Если все это сейчас отойдет под вот это новое МГБ, это будет означать, что мы действительно вступаем в какую-то новую после 18-го года – а может, после 17-го года, не знаю, никто не сказал, что это все должно сохраниться в таком неизменном виде аж прямо до формальных выборов 18-го года – вступаем в какую-то новую реальность.
Это интересно, сказал бы я. И это началось сейчас, одновременно с финалом этих выборов. Не в связи с финалом этих выборов. Но вы же знаете, что для российской политики это свойственно, когда под это дело, что называется – знаете, когда у нас случился Беслан, в качестве последствий бесланской трагедии, бесланского теракта отменили выборы губернаторов. Какая связь? – спросите вы. Никакой. Ну, что называется, под это дело списали. Так и тут. Под выборы, под новую Думу, под новую вот эту пересадку с места на место, под новый передел власти можно много чего давно назревшее списать. В том числе, например, какую-то новую ситуацию вокруг Шойгу, у которого появилась довольно специальная роль в сегодняшней российской политике.
Слышу-слышу эти прекрасные звуки музыки.
О. Бычкова― Да.
С. Пархоменко― Похоже, что время мое истекло.
О. Бычкова― Нет, у тебя есть еще полминуты буквально. Очень коротко скажи еще только одну вещь: что делать во всей этой истории приличным людям? А тут люди спрашивают, тут и выборы президента, идти – не идти…
С. Пархоменко― Нет-нет, для того чтобы решать идти – не идти на выборы президента – ну, мой ответ такой: на любые выборы идти по вышеприведенным причинам. Но пока, я бы сказал, следить и рассчитывать на то, что люди, которые оказались у нас на виду, которые оказались у нас на глазах, и о которых мы глубоко задумались в ходе этих выборов, я имею в виду вот этих людей, которые попытались нас, так сказать, завести на свою поддержку, следить за тем, что они будут делать и поддерживать их в их желании – я надеюсь, что это желание будет – сделать что-то вместе. Это в любом случае будет полезно.
О. Бычкова― Все, спасибо тебе большое. Это Сергей Пархоменко в программе «Суть событий».
С. Пархоменко― Спасибо! Всем счастливо, до следующей пятницы.
О. Бычкова― Пока, до встречи!
Комментарии