«Уроки русского»

Совсем недавно Республика Молдова, как и Украина, отпраздновала свой 25 День независимости. Пережить практически то же самое, что и украинцам, пусть и в меньших объемах, молдаванам пришлось еще 24 года назад – часть страны, регион Приднестровье, был отделен от остальных территорий при помощи русской армии. В итоге, на расстоянии в 70 км две столицы – официальный Кишинёв и так и не признанный Тирасполь – уже 24 года живут в двух разных реальностях. Каковы эти реальности, что до сих пор связывает так называемую Приднестровскую республику и Молдову и как молдавский опыт может помочь Украине?

День Независимости Республики Молдова проходит под музыку президентского оркестра. Вопреки тому, что на улице достаточно жарко, на центральной площади сотни людей, празднично одетых в молдавские национальные вышитые рубахи (те невероятно напоминают украинские вышиванки). Контраст с Украиной колоссальный – в День независимости в Кишиневе ни военной техники, ни молодых ветеранов, да и национальных флагов значительно меньше. Молдаванам, правда, не приходится отвоевывать свою независимость с оружием в руках, да и Россия достаточно далеко, чтобы не переживать за свои границы. Однако и всё это уже здесь тоже однажды было.

Война между Приднестровьем и Молдовой забрала более тысячи жизней, еще четыре с половиной тысячи человек она искалечила. И навсегда оставила Тирасполь и Кишинев по разные стороны баррикады.

Впрочем, традиционно для зоны замороженного конфликта и в Молдове, и в Приднестровье есть те, кто банально наживаются на нынешнем положении дел. К примеру, немало вопросов возникает вице-председателю молдавского парламента Владиславу Плахотнюку.

— Наиболее громкий скандал последних лет — закупки электроэнергии в ПМР, выработанной из неоплаченного ПМР российского газа на МолдГРЭС в Днестровске, — рассказывает изгнанный из Приднестровья молдавский политолог Сергей Ильченко. – Это — 80% бюджета Приднестровья, плюс откаты лично президенту непризнанной ПМР Евгению Шевчуку, плюс коррупционная составляющая в Молдове. В качестве аффилированного лица с молдавской стороны указывают на Влада Плахотнюка, и хотя я против его всеобщей травли, в данном случае похоже, что это правда.

То есть, русский газ, с помощью которого Кремль удерживает симпатии приднестровцев, фактически продается в Молдову. Что и продолжает если не кормить, то хотя бы удерживать от голодных забастовок граждан придуманного государства.

В итоге, отдаленно это напоминает украинскую ситуацию с донбасским углем. С одной существенной разницей – уголь добывался и добывается на Востоке Украины за украинские же деньги. Да и стена между Киев, Донецком и Луганском, вопреки боевым действиям и неумолкающей российской пропаганде, не так высока, как стена между Кишиневом и Тирасполем.

При этом забавно, что у большинства приднестровцев – молдавские заграничные паспорта. Внутренние паспорта ПМР, как и само государство, нигде в мире не признаются. С ними невозможно даже пересечь молдавскую или украинскую границу. Вот и приходится, попирая гордость, пользоваться документами с ненавистным молдавским гербом. Однако, как уже упоминалось, стена слишком высока и широка, потому гражданами одной страны с ПМРовцами себя не считают и молдаване.

— Психологически молдаване давно видят в ПМР другую страну и искренне удивляются, когда говоришь им что это — часть Молдовы, хотя и мятежная, — считает Сергей Ильченко.

Что, в целом, и не удивительно. Ведь говорят и там, и там уже 25 лет на разных языках. Пока все вывески в Кишиневе преимущественно на румынском языке (что всё же не означает, что здесь нет своего процента затуманенной пропагандой «ваты»), Тирасполь поражает своей русскоязычностью.

Более того, Россия в умах людей здесь так и осталась «освободителем», а СССР – лучшей формой существования. Нет ни одного СМИ, которое бы посмело критиковать власть, а тех, кто слишком громко высказывает своё мнение, попросту заставляют замолчать. Поворотной точкой для Приднестровья, как ни странно, стал украинский Майдан.

Сергей Ильченко еще полтора года назад он оставался одним из последних независимых блоггеров в Приднестровье. Имея бэкграунд политтехнолога, он был приверженцем идей украинского Майдана. Пока в его двери не постучали работники Комитета государственной безопасности (да-да, сокращенно – КГБ). Дело удалось сшить буквально за несколько недель. В СИЗО мужчину продержали около четырех месяцев. Спастись помогли родной сын и активисты на границе Приднестровья с Украиной, которые требовали освобождения политзаключенного.

—  Специально для меня создали новую статью в законе об амнистии, потому что начали уже поговаривать, громко поговаривать о моем заключении, — вспоминает Сергей. – Сын тогда как мог бил тревогу – из интернет-кафе, чтобы его не вычислили по IP-адресу, он призывал бороться за мою свободу. Его призывы услышали.

Ильченко помиловали, но «посоветовали» поскорее делать ноги из Приднестровья – мол, тут ему уже не рады. Потому теперь мужчина наблюдает за процессами в самопровозглашенной республике с другой стороны границы. И отмечает печальный факт – единой страны из Молдовы и Приднестровья в ближайшие года точно не получится. И вопрос даже не в общественных настроениях, а в том, что нынешнее положение дел слишком выгодно обеим сторонам.

— Приднестровье – это фактически бизнес-проект, и не только Кремля, — говорит Сергей Ильченко. – Для Молдовы, которая готовится вступить в ЕС, ПМР – это зона, где можно делать то, чего в европейском Кишиневе уже нельзя. Например, отмывать деньги. Это такая серая зона, серый анклав для дел определенных кругов. Так что Молдове самой выгодно держать Приднестровья в неопределенности. Хотя я верю, что со временем оно вернется в состав страны.

Что опять-таки напоминает оккупированный Донбасс, который остается оккупированным не только из-за активного конфликта, но и по вине тех, кто продолжает заигрывать с местными царьками. Что в Приднестровье, что на Донбассе выгодным бизнесом стала продажа продуктов, например. В условиях пустых полок и дефицита продавец с легкостью диктует любые цены, а реализатор – завышает их в оккупированных городах еще в разы.

Немаленькие доходы и у посредников, снимающих деньги в банкоматах на украинской территории и доставляющих их на территории оккупированные. В Приднестровье этот бизнес эволюционировал в валютные операции – неплохие деньги здесь можно заработать, обзаведясь сетью обменок и играясь с курсом. А так львиная доля бизнеса здесь принадлежит имущим еще и власть, то диктовать курс – невероятно легко.

В 2006 году Приднестровье, как и все территории, которые «освобождала» своими танками Россия, проголосовало за присоединение к РФ. Схема та же, что и в так называемых ДНР и ЛНР – «хотим быть независимыми, но не против войти в состав России». Однако ПМР до сегодня так и остается способом России шантажировать Молдову, да и Украину. Разделяй и властвуй, принцип стар, как мир.

Без претензий на антипатриотичность, взглянув на пример Молдовы и ПМР, можно заявить, что мы сами создаем своих монстров. Вернее, мы выбираем тех, кто помогает кормить зверя свежиной вместо того, чтобы посадить его в клетку. И даже когда оружие будет сложено, невидимая война за раздел бизнес-интересов будет продолжаться еще очень долго.

Вероятно, именно на это и сделаны главные ставки России – помимо мин и «градов», Украину должна разрушить коррупция, изнутри.

Чем стало Приднестровье спустя 25 лет после прихода «русского мира»?