НЕ СОТВОРИТЬ, А НАДУТЬ

Внезапно случившееся безденежье – вроде бы безоговорочное оправдание власти господ «Единой России» в ее политике сокращения всех расходов на жизнеобеспечение народа и государства. Дескать, мы ни при чем – виноват внеочередной кризис, вызванный санкциями извечно враждебного Запада против нашей непокорной страны.

– Вранье все насчет кризиса! О чем говорим – какой кризис?

Есть сознательное разрушение промышленности и других производительных сил и сбыт экономики иностранным монополиям, – говорит бывший генеральный директор расположенного в Екатеринбурге Уральского турбомоторного завода Сергей Сергеевич БОРИСОВ. – Все остальное – это туфта. Они разорили полностью страну. Из чего валовой внутренний продукт – из газа, из нефти?..

Скажут, но ведь была же по призыву Путина борьба за «удвоение валового внутреннего продукта» страны. Помешал мировой кризис, а теперь вот санкции вызвали обвал этого «продукта» почти на 4% в 2015-м и дальнейший упадок в текущем году. Но тут пора признать, что в этом начинает окончательно проявлять свою разорительную суть насаждение «рыночного» строя и выражающего эту суть показателя «валового внутреннего продукта», совершенно не отвечающего условиям России. Для начала Сергей Сергеевич приводит в пример легендарный «завод заводов» – Уралмаш – и говорит о чубайсовских «эффективных собственниках»: – Да им-то это – до «феньки». На Уралмаше и в его проектно-конструкторском институте работали 43 тысячи специалистов. Сегодня осталось меньше 3 тысяч. И владельцы уже на полном серьезе подумывают, не превратить ли завод в торговый центр…

А наш бывший Турбомоторный завод – на нем 15 с половиной тысяч инженеров и рабочих выпускали паровые и газовые турбины различной мощности, вплоть до 250 мегаватт, а также дизельные моторы до 3000 лошадиных сил. Завод развалили на две части – «Турбинка» и Дизельный завод, в пять раз сократили трудовой коллектив. Угробили производство газовых турбин, свели к мелочам выпуск остальных машин. В годы Великой Отечественной войны у нас изготовляли дизельные двигатели для танков и самоходных артиллерийских установок, которые Уралмаш выпускал и отправлял на фронт. Завод всегда имел огромное значение для Родины, а теперь в некоторых цехах «Турбинки» выращивают грибы, солят огурцы и капусту.

Чаще всего в корпусах остановленных заводов размещают различные склады, но многие промышленные предприятия также превращают в торгово-развлекательные центры. Сергей Сергеевич называет ряд хорошо знакомых ему машиностроительных гигантов в крупнейших городах – все эти флагманы научно-технического прогресса убиты приватизацией, и многие из них вслед за своими первоклассными инженерами и рабочими заняли места на расползающемся всероссийском базаре.

Так отзывается байка о капиталистическом «свободном рынке», на котором его затейники в России валят все с ног на голову в так называемый «валовой внутренний продукт».

До недавнего времени товарное производство издавна держал «простой продукт» Адама Смита, который в научном обосновании Карла Маркса стал основой плановой советской экономики. Валовой – совокупный общественный продукт с его потребительной стоимостью был мерой созидательного труда общества. При этом вся работа направлялась на снижение издержек производства и товарного обращения до их технически возможного и общественно необходимого уровня.

А в навязанном России устроителями капитализма «валовом внутреннем продукте» перемешаны «котлеты с мухами» – в «продукт» включаются и неоправданно раздуваемые расходы, паразитическое пожирание плодов народного труда; оставлена возможность только многократного увеличения издержек сверх их общественно необходимого уровня. Даже в правительстве это фактически признают, когда для оценки подлинного положения дел иногда говорят о различии показателей «валового внутреннего продукта» и «реального производства» продукта.

Последствия колониального капитализма у всех на виду на каждом шагу. Например, в соотношении производства и торговли. По росту ее удельного веса в «валовом продукте» торговля обгоняет и промышленность, и сельское хозяйство. На фоне погрома в производственных отраслях еще были как-то открыты для спасения буквально повсеместные базары, а потом встал вопрос и относительно возможных капиталовложений в торговлю. И если в 1990 году основные фонды сельского хозяйства вполне оправданно в 5 раз превышали фонды торговли, то ныне верх взяли эти торговые фонды, в том числе торговые центры, возникшие на месте заводов. В 2014 основные фонды сельского хозяйства составили около 4 триллионов рублей, а торговли – уже около 5 триллионов.

У власти один мотив – все это ради конкуренции, двигателя прогресса. С.С. Борисов замечает: – Вот эти сказки про конкуренцию вызывают просто-напросто смех – только и всего: дескать, настроили столько торговых центров, будет конкуренция, цены станут падать. Но цены растут. Почему? Ежику понятно – потому что торговые сети «Пятерочка», «Семерочка», «О?кей» и так далее совершенно четко управляются из единых центров и никакой стихийной конкуренции не допускают. Все они согласованно только тем и занимаются, что повышают цены.

Покупатель должен с лихвой оплатить многократно избыточные торгово-развлекательные центры и в целом опережающий рост паразитического потребления классом «эффективных собственников» инфляцию. Особенно быстро растет этот арифметический вклад в валовой внутренний продукт от учреждений сферы финансовой деятельности, где самодовлеющую ценность для власти представляют коммерческие банки. Затеянные еще во время катастрофической «перестройки» на средства социалистического государства, они к концу первой пятилетки прихватизации занимали в валовом внутреннем продукте меньше одной пятой части по сравнению с сельским хозяйством. Но еще через 20 лет банкиры практически догнали крестьян.

И что – тоже кладут на стол народа каравай? С.С. Борисов говорит: – В Стране Советов все внутренние потребности обеспечивали Госбанк и Стройбанк. Кредиты давали максимум под 2% годовых. Мне-то они были не нужны. У завода, как правило, были собственные оборотные средства, достаточные для всех нужд. И для производства, и для строительства, и содержания пионерлагеря, базы отдыха и так далее. Средств на всё хватало. Потому что завод работал. На полную мощность. А сейчас почти все остановлено: станки и люди вынужденно бездельничают. Сегодня платим контрибуцию в 11% годовых.

При Ельцине платили значительно больше. Эта ставка рефинансирования Центрального банка и есть самая настоящая контрибуция. А в Японии знаете какая ставка рефинансирования? Отрицательная! Государство в сложных условиях, для того чтобы использовать кредиты, дает коммерческим банкам, по сути дела, премию. Лишь бы они находили заказчиков, брали кредиты и строили промышленные предприятия. В Америке ставка рефинансирования близка к нулю.

Поэтому американские банки дают кредиты под 2%, максимум 3%. А у нас вся эта шайка топ-менеджерская искусственно создает дефицит средств на внутреннем рынке. Ведь почему берут кредиты по 15, даже по 20%? При завышенной ставке рефинансирования у нас даже ипотека стоит 15%, и лишь благодаря государственной помощи ее снижают до 12%. Но это же дурь абсолютная!

Влезшие в ипотеку выплачивают банку за ее годы по 5–6 стоимостей квартиры. Вот в связи с этим и возникает вопрос. Самые развитые страны мира, например США и Япония, за счет государства раздают очень дешевые кредиты и наносят урон своему показателю валового внутреннего продукта. Потому что это увеличивает действительный, вещественный продукт – рост и развитие промышленности и других производственных отраслей. Это понимают все, кто дорожит родным домом.

А в России пытаются надуть валовой внутренний продукт тем, что на самом деле его съедает. Так, грабительские кредитные ставки выплачивают банкам крестьяне, а потом государство часть этой ставки возмещает товаропроизводителям. Под видом помощи селу деньги из государственного бюджета съедают банки. Село не в силах расплатиться, и его суммарная задолженность быстро росла и в течение ряда лет держится на уровне около 2 триллионов рублей. Такой вот продукт. Завышенные кредитные ставки признаны запретительными и для промышленности, но также не держат и банковскую надстройку.

Для ее спасения власть затратила уже триллионы рублей, они в конечном итоге тоже зачислены в валовой внутренний продукт, из которого была взята вся сумма. Из одного кармана в другой положили и говорят, пирог испекли. «Как государство богатеет», зависит от власти. Похоже, сегодня это толкуется по затратам на нее, зачисляемым как вклад в валовой внутренний продукт.

В связи с этим С.С. Борисов вспоминает декларации доходов высокопоставленных чиновников на хозяйственных и административных постах: – Много говорят о том, что Игорь Сечин получает «зарплату» по 4,7 миллиона рублей в день. С учетом разных источников называют и другие суммы, в любом случае заоблачные. Этот и многие другие примеры приводятся в разговоре о том, что и правители влияют на валовой внутренний продукт. Ведь в нем учитывается и зарплата наемных работников.

Наемные вельможи (топ-менеджеры по-цивилизованному) руководят по форме и по существу государственными организациями, но никак не связаны государственными интересами. Расходы на управление разоренной страной резко возросли. За два десятилетия они втрое превысили затраты на оплату труда в сельском хозяйстве. Рост зарплаты чиновников вовсе не является прямым взносом в продукт, а последствия их управления государством просто пагубны и выражаются в разрушении его мощностей и прозябании основной массы трудового народа.

И в других непроизводственных отраслях разрастается доля зарплаты в счете валового внутреннего продукта. Например, в 1995 году сумма оплаты труда наемных работников в сфере финансовой деятельности была вдвое меньше, чем в сельском хозяйстве. Но в 2014 году финансовым работникам выплачено уже 1,27 триллиона рублей, а труженикам села – лишь 0,54 триллиона, почти в два с половиной раза меньше.

Среднемесячная зарплата в финансовой сфере составила почти 69 тысяч, а в сельскохозяйственных организациях – только 17 тысяч рублей, хотя была в них одинаковой при растущей плановой экономике. В советское время основные фонды сельского хозяйства составляли около 12% в общем объеме этих фондов в стране. Теперь в остатках мощностей селу принадлежит лишь 2,7% – меньше четвертой части. Финансовые организации занимали положенное им весьма скромное место в небольших долях процента этих фондов. Ныне – до 2,3% в отдельные годы, многочисленные дворцы и конторы банков приближаются по общей цене ко всем богатствам села.

А уже превзошли их рыночные мощности – всевозможные магазины и бесчисленные торгово-развлекательные центры, зачастую в корпусах заводов. Их вес – до 3,5% от фондов страны. И сегодня чины «Единой России» с телеэкранов талдычат в адрес народной власти по поводу нехватки товаров в магазинах.

Однако тогда почему они после захвата власти все делают для уничтожения их производства и превратили страну в сырьевой придаток империализма? Например, от текстильного, швейного, кожевенного, обувного производства остались жалкие крохи, почти полностью ликвидированы многие стратегические отрасли машиностроения.

И только несколько отраслей промышленности в последние годы вылезли из провала на уровень советского времени. С.С. Борисов говорит: – У нас есть отрасли, которые работают на экспорт. Гонят сырье, полуфабрикаты, в частности нефтехимии. Но ведь это же нельзя считать валовым внутренним продуктом. Наши нефть, металлы, лес и другое сырье мы должны перерабатывать внутри страны и получать конечный действительно внутренний продукт. Но его вырабатывают в чужих странах, где во многом и наши деньги оседают в банках и в недвижимости, в офшорах.

Так что и впрямь это их внутренний продукт. Что в итоге? При социализме рост производительных сил державы обеспечивался ростом высококвалифицированных кадров, которые «решают всё». В промышленности было занято свыше 24 миллионов инженеров и рабочих.

С началом приватизации их ряды сократились до 11 миллионов – в 2014 году. Научно-технический прогресс двигали вперед свыше 3 миллионов специалистов – на сегодня их удержалось в научно-исследовательских институтах и лабораториях около 900 тысяч, меньше 30%. Ввергнутые новыми помещиками в нищету крестьяне массово бегут из сельского хозяйства, они лишаются работы, прежде всего в связи с уничтожением животноводческих ферм, в особенности с продолжением безостановочной ликвидации крупного рогатого скота.

На полях и фермах трудились больше 10 миллионов человек, теперь числятся лишь около 6,7 миллиона. Из многих сел слышатся жалобы на нехватку кадров, которые спасаются от крайней нужды на любых куличках, чаще всего – на базаре. До государственного переворота в сфере торговли работали около 6 миллионов человек, в 2014 году здесь разместилось уже около 12,7 миллиона.

Соответственно, число финансовых работников выросло с 400 тысяч до 1312 тысяч, в три с лишним раза. Выросли и появились новые непроизводственные отрасли и участки. Все эти дополнительные миллионы граждан вносят вклад в валовой внутренний продукт, но только несъедобный. Прокормить их и содержать должны уцелевшие работники науки, села и промышленности, которые только и создают «реальный продукт» с потребительной и прибавочной стоимостью.

Только эта прибавочная стоимость и есть прибавка денег, только за счет этой прибавки «государство богатеет», о чем хорошо знал пушкинский герой. Но этого знать не хотят ныне пребывающие во власти и вот уже четверть века проедают доставшееся им народное богатство. Когда-то это должно было кончиться.

И вот именуемый главой «Единой России» Медведев делает знаменитое признание: «Денег нет»…

Тут уж дедушка Крылов вступает: «Ты все пела? Так поди же попляши…» в торгово-развлекательном центре на развалинах завода.