Ну что, бабоньки, дождались? Доборолись за свое равноправие?

Ну что, бабоньки, дождались? Доборолись за свое равноправие? Вот и получайте свой пенсионный возраст наравне с мужиками в 66 лет. И это при том, что зарплата у женщин в среднем все равно меньше мужской, даже в самых что ни на есть развитых странах.  Допускаю, что феминистки должны быть от этого в восторге, но как-то... грустно что-ли?

Им-то (мужикам в смысле) что? Они-то и раньше должны были работать до 65, так что лишний год не имеет такого уж принципиального значения, а нам каково?

Это ж взяли и отняли шесть законных лет наслаждения жизнью при выращенных детях и заработанной пенсии!

Ладно, не об этом речь. Французы, понимаешь ли, из-за каких-то двух лишних лет на работе бастуют, машины поджигают и вообще всячески выражают свой протест с присущим галлам темпераментом. Ну,  а мы что?

Что-то я с трудом представляю себе, как по центру Лондона дружно марширует колонна женщин, прижимая к груди компьютерные мониторы, кассовые аппараты, пеленки, проверенные тетрадки и прочие средства производства, громко распевая: "Идем, идем, веселые подруги/ Страна, как мать, зовет и любит нас! Везде нужны заботливые руки/ И наш хозяйский, теплый женский глаз".

Да никому этот самый "теплый" и "женский" на фиг не нужен! Налоги наши нужны, дамочки, на благо государства и подрастающего поколения.

Там, кстати, еще один куплет есть, который мне особенно нравится: "Расти, страна, где волею единой/ Народы все слились в один народ! Цвети, страна, где женщина с мужчиной/ В одних рядах, свободная, идет!"

Ну и идет, свободная, рука об руку до самой пенсии.

На самом деле заинтересовало меня другое. То самое сравнение с нашими ближайшими соседями по ту сторону Ла-Манша (или Английского канала, смотря с какого берега на него смотреть).

Когда-то еще в школьные годы мною на книжных полках была выкопана книга французского писателя Пьера Даниноса "Записки майора Томпсона". Сюжет несложен и глубинного философского смысла не несет: британский майор женится на француженке, переезжает во Францию и, постоянно сравнивая жизнь в обеих странах, приходит к выводу, что во Франции жить все-таки лучше.

Даже первая жена майора, англичанка Урсула, не идет ни в какое сравнение со второй - француженкой Мартиной, в том числе и в интимной жизни.

Одна из глав книги носит название как нельзя лучше отражающее отношение между двумя странами: "Наш дорогой извечный враг".

Можно, конечно, закопаться в историю, начиная с какого-нибудь Вильгельма Завоевателя, припомнить Элеонору Аквитанскую, которая побывала женой и французского и английского королей, порассуждать о соперничестве Генриха VIII и Франциска I, попробовать и провести сравнительный анализ английской и французской революций, где англичане ограничились обезглавливанием одного короля, тогда как французы, разошедшись не на шутку, практически истребили всю аристократию, а под шумок и тех, кого считали противниками революции, изобретя для облегчения непростой работы палача даже специальную машинку.

Гильотина называется.

Но не буду, не буду... Все и так всем понятно. Пользуясь словами того же майора Томпсона, или его создателя Пьера Даниноса (не ручаюсь за точность цитаты): "Казалось бы, господь специально разместил наши нации так близко, чтобы они ни в чем не соглашались друг с другом".

Типичный пример - нынешние события. Да нет, забастовки у нас тут, конечно, будут, и протесты тоже какие-то будут, но в целом, в лучших традициях протестантской этики, приправленной викторианской моралью, будем действовать сообразно обстоятельствам: пояса затянем, в развлеченьях подсократимся, а там уж как-нибудь. Авось, как говорится, с голоду не помрем, ну, а интернет нынче дешевый, какие-никакие развлечения найти можно.

У французов ситуация другая: им уже дважды удавалось активными выступлениями и забастовками отвратить реформы, которые робко пыталось проводить правительство. Следовательно, у них уже выработался нехороший рефлекс: если мы будем шуметь достаточно громко и долго, то рано или поздно они (то есть правительство) сломаются и все останется по-прежнему. А экономика как-нибудь сама куда-то выплывет.

В конце концов, правительство должно вести себя с народом точно также как родители, воспитывая детей, или владельцы собак, воспитывая их (вы уж простите меня за любимые сравнения). Последовательность, господа, моя любимая последовательность: если дважды удавалось министров и прочих парламентариев запугать, то почему бы не попробовать в третий раз? Вдруг, да прокатит!

Ну, а если нет (все-таки Саркози, хоть и президент, но не совсем француз), тогда хотя бы напряжение можно снять, и самим себе можно будет сказать, что мы сделали, мол, все, что можно, деваться некуда, придется терпеть.

Пока что во Франции с каждым днем все веселее и веселее, и демонстрации, выступления, да и что греха таить, погромы, постепенно перемещаются на юг и уже дошли до Марселя. Но все-таки есть шанс, что рано или поздно народ вернется к привычному образу жизни, хотя и с повышенным пенсионным возрастом.

Обиднее всего остается, однако, тот факт, что ведь кто-то переживет этот кризис, и ничто для этих людей не изменится! "Печально видеть, как богатые швыряют деньгами, и сознавать, что ты им не можешь помочь". Это все тот же Пьер Данинос.

Если же вы поинтересуетесь, в чем смысл всего вышеизложенного, отвечу так: надо же как-то и чем-то прикрыть холод в душе от перспективы вот уже почти наступивших неприятностей? А поскольку волею судеб я оказалась именно по эту сторону Английского канала, то буду мимикрировать под коренных жителей и притворяться, что мне совсем не страшно.