Братья Стругацкие как основоположники российского социального расизма

На модерации Отложенный

Как-то сошлось в одну точку. Сначала теледискуссия о признании жителей Патриарших прудов «одним кругом», во всех отношениях превосходящим обитателей Бирюлева. Затем буквально сразу — интервью Ирины Прохоровой «Медузе» с вынесенным в заголовок фактическим манифестом «Мы не маргиналы. Мы авангард общества». А как фон — бесчисленные высказывания про «светлые лица» «хороших людей» интеллектуальной элиты, обреченной на противостояние «вате» во имя возвращения в мировую цивилизацию. Про те 14 процентов «антипутинской России».

Итак, они отделяют себя от остальных. И считают себя меньшинством, которому дано право вести большинство.

Кто же внушил им эту самодовольную уверенность, что они лучшие и только они знают единственно правильную дорогу? Что граница между ними и остальными пролегает чуть ли не на генетическом уровне (см., например, мнение Л. Улицкой о россиянах как «грязных больных дикарях»)?

В список писателей-классиков, на трудах которых воспитывались наши сегодняшние «рукопожатные», обязательно входят братья Стругацкие. Собственно, их произведения до сих пор и по-прежнему любимы миллионами (в их число входит и автор, впервые прочитавший «Понедельник начинается в субботу» в девять лет и с тех пор «заболевший» Стругацкими). Но для «лучших людей» повести и романы Аркадия и Бориса Натановичей совершенно явственно служит источником если не мировоззрения, то уж точно мироощущения. И только прочтя фразу Ирины Прохоровой, я неожиданно для себя осознал, какого именно.

Одной из магистральных идей братьев Стругацких, проводимых ими в самых разных своих произведениях, стала мысль о необходимости или неизбежности сегрегации человеческого общества. Да, именно так.

Давайте вспомним: в «Гадких лебедях» дети неведомой силой отделяются от взрослых как от бесполезного и даже вредного окружения и воспитываются на неразъясненных, но очевидно правильных принципах.

В «Обитаемом острове» симпатия и поддержка героя и авторов на стороне «выродков» — как правило (за редким исключением), людей интеллигентных и однозначно настроенных против тоталитарной власти. Их меньшинство, но вся надежда только на них, поскольку остальные ежедневно и ежечасно оболваниваются незаметной пропагандой.

«Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер» посвящены проблеме сознательной селекции человечества на обычных людей и сверхчеловеков (люденов). Селекция опять-таки ведется неведомыми (неземными) силами в неясных целях, но даже «чекист», то есть комконовец-2 Максим Каммерер признает неизбежность разделения человечества и надеется на то, что людены не забудут родную Землю в случае беды.

В свою очередь и тайные прогрессоры, и арканарские книгочеи в «Трудно быть богом» являются частью средневекового общества, но отделены от него своими целями, задачами и возможностями. Им и только им авторы отводят роль проводников в будущее.

Да и в «Хищных вещах века» главный герой, выполняя свое тайное задание, тоже пропитан чувством пусть и коммунистического (такой был у Стругацких период), но превосходства над заскорузлыми мещанами-обывателями.

И в самой любимой, наверняка, всеми сказке «Понедельник начинается в субботу» маги отделены от других людей своими невероятными знаниями и основанными на них возможностями. И даже Малыш из одноименной повести, будучи единственным в своем роде представителем рода человеческого, воспитанным инопланетянами, наделен сверхчеловеческими способностями.

Словом, если убрать за скобки благородные намерения героев, с которыми, по всей видимости, нравится себя ассоциировать не только читателям, но и авторам, то получается интересная картина: человеческое общество необходимо и неизбежно делится на две неравные части: управляемую массу («жрущая и размножающаяся протоплазма», по заключению дона Руматы) и микроскопическую долю благородных и светлых героев, чьими усилиями и двигается прогресс во имя свободы, равенства, братства, толерантности и мультикультурализма.

Если же упомянутая «протоплазма» не желает двигаться в единственно правильном направлении, то ее можно и нужно или дезинтегрировать («Улитка на склоне», «Гадкие лебеди»), или направить в светлое будущее пинками («Обитаемый остров», «Хищные вещи века»), в крайнем случае — бросить догнивать, а самим отправиться в эмиграцию («Волны гасят ветер»). Но во всех случаях не подвергается сомнению одно — моральное превосходство этой исключительной группы, дающее ей право решать за массу, как ей жить.

Безусловно, не сомневается в этом и читатель. Не обращая внимания на то обстоятельство, что источником исключительности у тех же Стругацких часто служит вмешательство внешних, остающихся неведомыми сил, чаще всего выступающих под именем Странники («Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер», «Малыш», «Гадкие лебеди»). Да и земляне в роли прогрессоров тоже являются такими внешними силами по отношению к Арканару и Саракшу. Но, вне всякого сомнения, движимыми самыми лучшими намерениями.

Ощущение принадлежности к избранным — сладкий наркотик. К сожалению, любое «избранничество», будучи проартикулированным и продекларированным, неизбежно отталкивает. Потому что формула «Мы — авангард» неизбежно включает в себя антитезу «Вы — балласт».

Мироощущение неолибералов не раз характеризовалось как проявление социального расизма, то есть деление общества на тех, кому дано решать судьбы социума и направление его развития, и на остальных, от кого требуется только безропотное подчинение и потребление. Причем в отличие от клоуна Полонского, социальные расисты источником такого права называют не капитал, а свое интеллектуальное и моральное превосходство над окружающими. И пекутся они не о прибыли, а об общественном благе. Так оно выходит благороднее.

А наши «паладины света» еще ощущают себя и прогрессорами в темном царстве Арканара. Вот только в отличие от дона Руматы ничуть не скрывают, что видят в окружающем их большинстве, в пресловутых 86 процентах, только «жрущую и размножающаюся протоплазму» или «грязных больных дикарей».