Если бы я был царем, я бы жил даже лучше, чем царь. Я бы еще немножко шил.
(Еврейский анекдот)
Колы б я був царем, то украв бы сто рублив и утик.
(Украинский анекдот из писем А.П. Чехова)
Нехорошо говорить под руку, но что делать, если одна рука — государственная — занята жизнеобеспечением, укреплением и развитием полуострова, а другая — ведомственная и частнособственническая — «еще немножко шьет», под шумок, подгребая под себя все, до чего дотянется. Да и мысли штука несвоевременная — приходят, когда хотят и к кому хотят.
Летом прошлого 2015 года Крым представился мне спокойным оазисом, почти чудом избежавшим угрозы нацификации, смуты, кровопролития и разрухи. В настроениях местных жителей еще ощущалась эйфория от воссоединения с Россией. Питались надежды на скорое улучшение жизни благодаря наплыву россиян — и москвичей с тугими кошельками, в особенности. Попробую не столько рассуждать, сколько поделиться личными впечатлениями и наблюдениями.
В Гурзуфе всякого человека с чемоданом сразу спрашивают, не нужно ли жилье. На центральной пешеходной улочке, совершенно безлюдной в шесть утра, мы с женой и дочкой приостановились съесть по бутерброду и запить чем-то — они из термоса, а я из фляжки. Уже через пару минут из бокового узкого прохода по ступенькам спустилась к нам пожилая женщина и предложила жилье. Однако у нас заранее был заказан приличный номер в частном отельчике. Поговорили: бывшая воспитательница детсада … из Москвы… как же хорошо… «А то украинцы, они такие злые…» Она указала на осколки стекла под ступеньками: «Вчера вечером вот один напился, разбил бутылку, кричал: «Вас всех надо жечь!» Зачем же тогда приезжал — оплакать разбитые надежды необандер?!
Всего год спустя о таких и не слышно. Вопреки неослабевающей пропаганде и всевозможным козням, приезжают теперь на полуостров отдохнуть семьями. Машины с «жовто-блакитными» флажками на номерах уже не редкость, слышны кое-где спокойные разговоры на «мове» между собой. Ну, так добро пожаловать в отколовшийся Крым, решивший вернуться в Россию после затянувшейся вынужденной разлуки.
Угрозы и санкции купированы, а надежды остались. То есть, на макроуровне уже невероятно много сделано, делается и еще будет сделано: гарантированная безопасность, энергообеспечение, водоснабжение, аэропорт, худо-бедно оживающая экономика, на очереди — дороги и грандиозный керченский мост. Но до населения пока что дошло, вместе с российскими паспортами, только повышение пенсий и жалованья бюджетникам, что уже немало. Ну и доходы за счет отдыхающих возросли — увы, вместе с аппетитами. Как ни верти, для приморских жителей и миллионов приезжих Крымский полуостров прежде всего место отдыха — живописнейшая «здравница», с уникальными природными условиями и таким шлейфом преданий и реликтов истории цивилизации, каких во всем Средиземноморье еще пойди-поищи. Можно представить себе, как древнегреческие мореплаватели в поисках границ своей ойкумены на какой-то день плавания увидели вдруг восхитительный горный берег в пене прибоя. Гребцы, наверное, весла побросали, или наоборот, налегли на них.
Этот косой ромб суши, почти оторвавшийся от материка и подгрызаемый и подмываемый морем со всех сторон, столько вобрал в себя, напластовал, переварил и впитал племен и культур, что вполне сравним с планетой небольшого размера и потрепанным учебником всемирной истории. Огромное искушение пройтись по ней бегло, но не место здесь и не время. Читатели сами с усами, да и не хочется еще кого-то обидеть. Без того обиженных всегда пруд пруди. Ведь обидеться — приятно, по свидетельству Достоевского.
Поговорим лучше об отдыхе в Крыму. Почти все сходятся в том, что качество его малоудовлетворительно, и хотя цены на все поднялись за год на 15−20%, изменений оно не претерпело. Москвичи приехали — и черноморская барабулька или ставридка, попав на «золотую сковородку», дорожает в жареном виде в 5−7 раз даже в непритязательных кафешках, а уж здоровенная камбала-калкан сразу на порядок — с 700 до 7000 руб/кг, что на две тысячи больше прошлогодней цены. Недешевы и крохотные подсоленные севастопольские креветки, «черноморские семечки», но за удовольствия надо платить, тем более на курортах. В татарские острые разносолы был хотя бы вложен труд, но и за дикорастущую местную смокву просят 800 рублей и сбавят до 400, только когда она сама начнет осыпаться на землю. Сравнительно дешевы только ординарные сельхозпродукты: безупречные носатенькие помидоры (кто и как только не называет на Руси этот сорт), рассыпчатая фиолетовая картоха-«синеглазка», замечательно сочные и сладкие крымские персики, пахучие маленькие дыньки и арбузы — сакские, бахчисарайские и джанкойские. И совсем уж дешевым остается пока общественный транспорт: 25 рублей за 20 км до Ялты, а в ней маршрутка подорожала… до 13 рублей, троллейбус до 10, что очень гуманно и по карману местному населению.
При этом единственный фонтан на «пятачке» в Гурзуфе так и остался сухим. И несколько невесть когда закрывшихся магазинчиков на центральной Ленинградской улочке по-прежнему законсервированы. У кафе под навесом над буной в самом начале набережной, с чудными видами на акваторию и на карабкающийся вверх по скалам городок, отобрали лицензию на торговлю в розлив замечательными крымскими портвейнами, вполне приличным коньяком и кристальной, как божья роса, и обжигающей грузинской чачей. Однако не тронули подозрительные базарные ларьки и стильный магазин-салон «Массандра», приторговывающий из бочек винами, не имеющими никакого отношения к массандровским, резко подорожавшим после смены владельца. И «пипл хавает».
Идешь на солнцепеке по набережной — по одну руку тянется ограда малолюдных пляжей с КПП, по другую высокие заборы утопающих в зелени ведомственных санаториев. Кто здесь в вольере, а кто на воле, не сразу и поймешь. По обе стороны променада вам предлагается купить что-то в ларьках, перекусить на ходу или отобедать в закусочных с ресторанными ценами. Общедоступные пляжи в противоположных концах набережной прибраны, но неухожены — не подкрашено ничего, не починены навесы, галька не подсыпана после зимних штормов. Здесь все пляжи более или менее галечные и каменистые, зато вода замечательная — теплая, прозрачная и чистая (канализация выведена между Гурзуфом и Ай-Данилем по дну далеко в море). И крымский воздух с гор и с моря поочередно вентилирует вам легкие. С вечера до утра выход на берег закрыт для любителей ночного купания и всякой сомнительной публики (которой потому, может, и не наблюдается, как знать?).
Далеко за полночь, по-прежнему, с побережья доносятся звуки музыки и трансляция гульбы по выходным и в будни. А у нас неожиданный «бонус»: на сбегающей вниз улочке перегорели фонари на столбах, и с балкона в нашем номере хорошо стали видны звезды на небе и ночное море с лунной дорожкой.
И теперь по существу. Сограждане, никогда не боритесь с чиновниками, коррупцией, кумовством и привилегиями и, бога ради, не посягайте ни на чьи заборы! Не будите чудище «обло, озорно, стозевно и лаяй», ибо в очередной раз последствия окажутся ровно такими же, что и всегда: всего этого только прибавится, и положение усугубится. За вычетом разве что Ялты, по всему ЮБК от Симеиза и Алупки до Алушты доступ к морю перекрывают заборы-заборы-заборы, с редкими прорехами муниципальных пляжей. Даже в бывшие городские парки (и то не во все и не всегда) пускают только по паспорту с местной пропиской (так называемый «сервитут» — право прохода по чужой территории) или же на платную экскурсию. И это никакой не государственный и даже не дикий капитализм, а натуральный неофеодализм с советскими корнями. Не стыдно никому?
Лучшей иллюстрацией сказанного является сегодняшняя история конфликта гурзуфцев с Артеком, девяносто лет назад возникшем на околице Гурзуфа и понемногу отнимавшем у него территорию и берег. Поначалу это был просто летний оздоровительный лагерь с брезентовыми палатками для профилактики легочных заболеваний у советских детей. Но очень скоро идеология потеснила медицину, как хорошо видно по снятому в Артеке десятилетие спустя новаторскому и политизированному кукольно-игровому фильму «Новый Гулливер». Пионерлагерь Артек сделался козырным символом нового общественного строя и пропагандистской витриной международного масштаба. Теперь вот, после двух десятилетий анабиоза и деградации, ему вновь уготована роль символа — теперь уже нашего «социально ориентированного» государственного капитализма. Одним махом крымскими властями закреплены за МДЦ Артек еще несколько десятков гектаров муниципальной собственности, — в том числе 10 км автодорог и целый поселок с частично приватизированным ведомственным жильем и кладбищем, — а также, фактически, передан во владение лучший городской пляж Гуровские камни со знаменитыми скальными островками Адаларами и прилегающей акваторией, которые будут вскоре закрыты для посторонних. Дорога к пляжу перекрыта давно воротами, за которые этим летом пропускались последние купальщики и груженые стройматериалами «Камазы». Привлечены и принялись долбить землю в разгар сезона строители-гастарбайтеры с Кубани и южных областей Украины.
Ведется борьба без правил с протестами местных жителей, поскольку Гуровские камни якобы уже «режимный объект», находящийся в федеральной собственности. Так называемой Большой Ялте недосуг заниматься маленькими проблемами поселков городского типа, — городков вроде Гурзуфа, — поселковые советы в которых недавно были ликвидированы под каким-то благовидным предлогом. И грешным делом, я думаю: не для того ли чтобы обезглавить и сделать беззащитным население подобных курортных городков?
Как пелось в звонкой советской песне: «Пусть всегда будет солнце!» — но только пусть оно светит не для всех. В частности, не для «кухаркиных детей» артековской прислуги, для которых в XXI веке закрыт вход на лагерные пляжи. Все происходящее очень похоже на возведение неогенуэзской крепости для «успешных детей», по выражению команды прытких артековских «менеджеров в сфере образования». Можно не сомневаться, что со временем найдется в ней место и для их еще более успешных родителей. На эти цели обещано из федерального бюджета около 20 млрд руб. до 2020 года, и можно не сомневаться, что они будут успешно освоены, что называется.
Бог с ним, с Артеком. Нужна кому-то показуха государственного масштаба, всякие инновации и драйверы развития, — вроде Сколкова или нано-платьев короля, — пусть осваивают наши деньги. Пускай отселят и заменят строптивый персонал, подновят и подкрасят руинированные шедевры халтуры советских монументалистов, снесут старые и построят новые лагерные корпуса и себе коттеджный поселок, а артековцев научат солнечные зайчики на Луну пускать и хором петь у костра «ЕГЭ-гей, славяне!» Но пусть никто не смеет превращать своих сограждан в бесправных аборигенов, делить их на первый, второй сорт и пересортицу. Ведь, по существу, ничто не мешает открыть ворота и повесить запрещающие знаки, патрулировать территорию и жестко штрафовать и наказывать нарушителей, посадить консьержей и организовать дежурство в корпусах для безопасности детей. Это не так уж трудно, но проще и удобнее запретить, закрыться и отгородиться.
Однозначно должна стать общедоступной береговая полоса, и не только в Крыму. Городские парки и дороги также должны быть возвращены населению, за редчайшими исключениями и с обязательным обременением. Местное самоуправление и эффективное налогообложение (частного сектора в т. ч., где еще конь не валялся, и курица навоза не клевала) — единственные пресловутые «драйверы развития» туристической инфраструктуры. Нет самоуправления — нет и денег ни на что. Закон природы, что большие рыбы пожирают малых, но даже в природе наказуемо, когда большие теряют чувство меры. А уж в обществе и подавно. Феодализм кастовый (сословный) и советского розлива (номенклатурный) мы уже проходили. Причем во времена Пушкина и Чеховав Гурзуфе нынешние парки санатория «Гурзуфского» (некогда военного, а теперь управделами президента РФ) и артековского «Кипарисного» не были закрыты для публики.
Правда, Чехов смог купить себе на берегу саклю с живописнейшей скальной бухточкой в придачу, унаследованные Книппер и позднее отошедшие филиалу ялтинского музея его имени: «Я купил кусочек берега с купаньем и Пушкинской скалой около пристани и парка в Гурзуфе. Принадлежит нам теперь целая бухточка, в которой может стоять лодка или катер. Дом паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени. Одно большое дерево — шелковица».
Однако, пример прямо противоположного свойства являет собой его ялтинский Дом-музей. Точнее, разбитый Чеховым на голой и каменистой земле сад, великолепием и разнообразием не уступающий Никитскому ботаническому. Крамольная мысль возникает даже, что родился на свет Чехов садовником, а врачом и писателем сделался вынужденно. И главное, он же знал как врач, что самому ему не суждено насладиться собственным садом: что могло вырасти за четыре-пять лет от силы на скудном каменистом грунте? А вот же! Сам добывал, выписывал, копал, сажал, ухаживал — и зазеленело.
Вспоминается строчка Бродского из «Путешествия в Стамбул» о «зелени только на знамени пророка». После греков, генуэзцев и прочих «язЫков» триста лет ЮБК владели османы (между прочим, запрещавшие татарам здесь селиться, к чему те особо и не стремились, другим были заняты в то время), а следующие двести лет после них — русские, и превратившие это побережье в Крымскую Ривьеру. Из полутора тысяч видов местной флоры тысяча появилась здесь в последние два столетия, по свидетельству дендрологов. Свою посильную лепту в благоустройство и озеленение внес и Антон Павлович Чехов — не столько для себя высаживал он и растил этот сад на околице Ялты. Кажется, можно не продолжать?
Комментарии