Об отставках и посадках

 

 

 

Станислав Белковский в интервью Елене Масюк (см. ссылку http://echo.msk.ru/blog/elenamasyuk/1816244-echo/ ) сказал: «Для Путина основная идея — повышение управляемости и контроля над системой».

А для верховного правителя, вне зависимости от того, как его называть – царь, генсек или президент, - если для него главное «повышение управляемости и контроля над системой»,- то это сложная управленческая задача. Чтоб оценить ее сложность, уместно обратиться к умной книжке Никиты Моисеева «Люди и кибернетика» (http://tululu.org/read17930/). Н. Моисеев, ссылаясь на польского философа Б. Трентовского, написавшего еще в 1843 году работу «Отношение философии к кибернетике как искуству управления народом», пишет: «Б.Трентовский утверждает, что, с одной стороны, кибернет, должен уметь наблюдать, анализировать, выжидать, лавировать, избегать прямого вмешательства – он должен извлекать пользу из естественного хода вещей; с другой – он должен быть активен: любое его решение должно носить «волевой характер», оно должно неукоснительно выполняться». Попробуем оценить, на сколько Путин соответствует данному критерию. Если нынешний этап нахождения его у власти , характеризующийся чередой отставок и посадок, носит «волевой характер» и «неукоснительным выполнением», то к предыдущему этапу применимо «наблюдение, анализ, выжидание, лавирование, избегание прямого вмешательства с извлечением пользы из естественного хода вещей».

- Масюк (цитирует Белковского): «Сначала президент, только придя во власть, сменил чужих людей на своих. Теперь свои ему осточертели, и начинается эпоха слуг. И продлится она долго — Путин ведь достаточно консервативный человек».

Кого вы называете слугами?

 

Белковский: «Это не люди, перед которыми у него есть какие-то личные обязательства, а это люди, которые выполняют приказы».

 

Речь идет о новом поколении. Это Вайно как глава администрации Президента, сменивший Сергея Иванова. А ранее замена Якунина Белозеровым. Отставки Бельянинова (ФТС), Мурова (ФСО), и более ранние директоров ФСКН и ФМС Виктора Иванова и Константина Ромодановского.

 

Как отмечает Белковский, «старые друзья начинают раздражать, в том числе и тем, что они вышли из берегов». При этом он обосновывает закономерность существования коррупционности составляющей в путинском способе управления.

 

— Масюк.  В недавнем интервью «Новой газете», Хакамада сказала, что сейчас пошли «посадки самых доверенных людей в Следственном комитете, в таможне. Путин, думаю, сейчас решил действовать не так жестко, но все-таки по пути Сингапура: хочет убрать коррупцию, посадив трех близких друзей. Друзей пока не посадили, но приближенных он уже начал. Потому что зарвались все и считают, что безнаказанно проскочат». Вы тоже считаете, что Путин выбрал сингапурский вариант в борьбе с коррупцией?

 

— Белковский. Нет-нет, это ничего общего не имеет с Сингапуром, только по отдельным внешним проявлениям, но не по сути. Путин не борется с коррупцией, она остается важнейшим элементом и инструментом его системы власти. Потому что сама философия Путина сводится к тому, что коррупция есть альтернатива насилию: там, где прежде убивали, сегодня можно купить. И это есть коррупция. Коррупция — важный социальный демпфер — смягчающее противоречие. Условно говоря, там, где Борису Ельцину нужно было расстрелять парламент, Путин просто купил этот парламент методом коррупции. Это же лучше, чем расстрелять парламент?

— Масюк. То есть нынешняя путинская Россия не может существовать без коррупции?

— Белковский.  Да, потому что это основа основ нынешней правящей системы. В этой связи уместно обратиться к другому авторитетному аналитику – профессору Европейского университета в СПб Дмитрию Травину, написавшему на тему коррупции статью «Коррупция — это «почесть»: почему воруют в России» (cм. ссылку http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/03/10/1496659.html) Ее автор ссылается на книгу Бориса Миронова «Российская империя: от традиции к модерну», в которой освещается история вопроса. «В XVII — первой половине XVIII в., — отмечает Миронов, — подношения чиновникам являлись составной частью их содержания. Закон преследовал только те подношения, которые провоцировали чиновника на нарушения закона. Такие незаконные подношения назывались „посулами“, в то время как законные, способствующие быстрому и благожелательному рассмотрению дела в соответствии с законом и обычаем — „почестями“. Применительно к сегодняшней России Д. Травин данную картину представляет следующим образом. «Посул» — это явное злоупотребление властью, когда, например, чиновник финансирует проект создания дороги, стадиона или военного объекта с издержками, сознательно завышенными в два-три раза, и получает часть этой суммы в качестве отката (остальное кладет себе в карман строительная фирма). «Почесть» — это когда чиновник не растрачивает специально бюджетные деньги, но при размещении какого-то госзаказа протежирует одному из претендентов в ущерб другому — столь же достойному». Оставаясь несправедливым асоциальным деянием,  такая несправедливость все же меньше.

- Белковский. Сейчас борьба идет не с коррупцией, борьба идет за перераспределение ресурсов и за усиление контроля над отдельными отраслями науки и техники.

—Масюк. Но когда с каждым месяцем денег в бюджете становится все меньше и меньше, то коррупционная составляющая приводит все к большему упадку экономики страны.

 

— Белковский. Да, разумеется. Поэтому вопрос ведь не в борьбе с коррупцией как принципом, а в том, чтобы люди не выходили из берегов, чтобы они воровали 30%, но не 70 (Для сравнения о том же Травин, В. С.). Если это считать борьбой с коррупцией, то, да, она будет происходить. Снижение коррупционного налога, повышение скромности воров, да, это будет происходить. И в этом смысле Путин тоже рассчитывает на процесс замены друзей на слуг, потому что слуги по определению не могут быть такими наглыми. (А может быть и такими, как герой в фильме «Белое солнце пустыни» таможенник Верещагин: «Я мзду не беру, мне за державу обидно», В. С.).

—Масюк. А если бы борьба с коррупцией была реальной, а не фиктивной, не лозунговой, то чем бы это обернулось для нынешней ситуации в России?

 

—Белковский. Она бы обернулась параличом управленческого механизма, поскольку еще раз подчеркну, что только те управленческие решения выполняются в стране, где заложена определенная коррупционная составляющая.

— Масюк. Но в развитых странах ведь нет такого уровня коррупции, как в России…

 

— Белковский. Во-первых, потому что развитые страны прошли огромный путь. Она же когда-то была и у них. Во-вторых, есть позиция элит, которая не приемлет коррупцию. Ведь все в стране определяется двумя процентами населения. Если в России элиты полностью нацелены на коррупцию, значит, коррупция существует не только на верхних этажах власти, она везде, на всех этажах: на уровне министра, заместителя министра, директора департамента, начальника отдела, начальника ЖЭКа и т.д. Поэтому коррупцией заражены не только большие начальники. Коррупция — это источник дохода и жизненных сил огромного количества людей в стране.

— Масюк. Тем не менее Путин сам неоднократно говорил: «Где посадки?» И если бы действительно за коррупцию сажали, то коррупционеров было бы меньше, в том числе и среди самых приближенных к Путину людей.

 

— Белковский. Тогда бы мы жили в другой стране. Как говорил сам Владимир Владимирович, неприлично перефразируя известный анекдот: «Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой».

— Масюк. Откуда сейчас может исходить реальная угроза Путину внутри страны?

 

— Белковский. Если спрашивать меня, то она может быть только из его самого близкого окружения, которое страдает от его международной политики. А если спрашивать Путина, он бы сказал, что угроза отовсюду, особенно от США. Что касается близкого окружения, то это касается кого угодно, любых людей (в том числе и бизнесменов), которые пострадали от его «миролюбивой» внешней политики, попали под санкции, лишились доступа к западному финансированию и т.д.

— Масюк. А во что эта опасность может вылиться?

 

— Белковский. В дворцовый переворот. Но это не военный переворот турецкого образца, нет, конечно. Потому что армия никогда на это не пойдет в Российской Федерации, она остается очень строго подчиненной политическому руководству, независимо от степени удовлетворения политическим руководством. Нет, это могут быть только какие-то интриги на уровне подсыпания чего-нибудь в чай.

Завершает интервью Белковский таким заключением: «Я много раз говорил, что в соответствии с зороастрийским гороскопом (а не моим прогнозом) с марта 2017 года должен смениться политический вектор развития России. Но что поменяется, это сказать невозможно. Все может быть, правильно? Кирпичи падают на голову… Это то, что называется «черные лебеди» — события, которые невозможно разумным образом предсказать».

Из изложенного выше напрашивается резюме.  Если следовать ГИПОТИЗЕ, что Путин «правильный» кибернет, обладающий указанными в начале статьи характеристиками, то он вынужден действовать в границах допустимого для «правильного» кибернета. С одной стороны профилактировать дворцовый переворот, а он не хуже Белковского должен видеть такую угрозу. C другой не допустить «паралича управленческого механизма», о котором предупреждает тот же Белковский в случае реальной борьбы «с коррупцией как принципом».  Это как тише едешь – дальше будешь. Или, как неоднократно подчеркивал его пресс секретарь Песков, Путин сторонник эволюционных преобразований. Поэтому смену политического вектора в марте   2017-го в соответствии с зороастрийским гороскопом можно ждать и от Путина.