А В КЛУБЕ МОДНОМ ВСЕ ДЛЯ НАРОДА или ПИСЬМА ИЗ ОККУПАЦИИ-3.

Ни в коей мере не собираюсь претендовать на шум в комментах, особенно после того, какой случился после второго письма.

Нормальный человек не может постоянно писать одинаково успешно. Тем более, что я прекрасно понимаю : пишу  крайне непрофессионально и неровно. Все зависит от настроения, состояния души и впечатлений, принесенных с улицы.

Тем более лестно, когда майданутые на полном серьезе обсуждают собственные домыслы о том, сколько мне платят за мои статьи.

А вот нисколько не платят. За одно работу платят сущую чепуху, за вторую, непрофильную абсолютно и не подходящую человеку с высшим образованием, платят чуть поболее.

А вот за то, что составляет мою жизнь и было дано мне от природы, я ни разу не получил ни единой ломаной копейки. Видимо, даже в глазах майданутых, моя писанина чего-то стоит, хотя, если вспомнить, КТО И О ЧЕМ пишет в украинских так называемых СМИ, мой уровень тоже оставляет желать лучшего.

Да, в общем, я не о том собирался писать. Хотя и об этом тоже.

Утром, окончательно проснувшись в переполненной маршрутке, я невольно прослушал длинную тираду по какому-то незнакомому мне украинскому радио (в Одессе, как правило, слушают несколько радиостанций, в основном Просто Ради.О, Радио з гумором или Народное Радио, все три – одесские, немного реже- Русское или Хит ФМ).

Все конкретно музыкальные, все с ограниченным минимумом новостей, все с одесской рекламой.

Некоторые, в угоду нынешним требованиям, совмещают дикторов на русском и украинском –чтобы, как говорится, двух зайцев. И аудиторию не растерять, и власти удовлетворить. Русское радио, например, одно из первым перешло на украинский язык вещания. Странно, что название не поменяло. А еще более странно, что его не закрыли за название.

Но в этой маршрутке водитель, видимо, был из недавнего приехавшего укровского пополнения и слушал радио киевское. На котором в десятиминутных новостях диктор особым «взволнованным» и лживо-трагическим голосом повествует о характерно подобранных и перелицованных новостях.

Характерным, проникающим в уши тембром и не менее характерным выговором, который сейчас принято считать украинским. Старательно округленные гласные и согласные, которые наводят на мысль о нездешнем происхождении вещающего.

Я знаю, что сейчас модно отрицать само наличие украинского языка. Но, тем не менее, он есть. Тот, на котором разговаривали и писали наши профессора, тот, которым написана бессмертная «Энеида» Котляревского и пронизывающая любовная лирика Сосюры.

Но тот украинский язык и нынешняя галичанская клоунада – это две разные вещи.

Начать хотя бы с того, что галичанская вариация – всего лишь простонародный говор селян, которые долгое время вынуждены были разговаривать на языке тех панов, под какими находились.

Мы изучали ее как ДИАЛЕКТ украинского языка.

А теперь диалект стал нормой для теле и радио вещания.

Стоит ли напоминать вам, что последняя новость с Западной Украины состояла в ужасном знании школьников –западэнцев в области украинского языка, литературы и истории.

И выводы эти были сделаны не с чьих-то слов, а конкретно по результатам ЕГЭ.

Не зная сами, они считают себя вправе навязывать это знание тем, кто и не хочет знать. Недаром песионеров-украинистов с Западной при Юще усиленно переселяли на Юго-Восток. Чтобы научили, значится, не только кондовому безумному выговору, но и тому, чему не в силах обучить своих собственных школьников.

Диалект ни в каком варианте не может стать нормой литературного языка?

Еще как может. Если на нем заставить разговаривать дикторов. Ведь со времени убого совка нас приучали к тому, что у дикторов Центрального Телевидения непременно ПРАВИЛЬНЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ  язык.

И если послушать украинские каналы, то режущий ухо чужеродный выговор, слегка смахивающий по искривлению губ на венгерский, немецкий и польский одновременно, вполне можно принять за так называемый украинский, который изначально был выстроен на ПОЛТАВСКОМ диалекте, гораздо более походящем на славянский язык.

Я уже не буду говорить о неожиданных калькированиях с немецкого, безумных ударениях в самых неожиданных местах и нарочитом употреблении иностранных слов, в надежде избежать похожего на русский украинского аналога.

Все для народа.

Суд, в котором судья обговаривает с истцом и ответчиком проблему на русском, а потом включает микрофон и начинается показательный цирк на украинском, которого толком ни один из троих не знает.

Если истец и ответчик без высшего образования, то прошло уже много лет с тех приснопамятных времен, когда они в школе усиленно отлынивали от уроков украинского, брали освобождение от него или тупо прогуливали в гаражах за школой.

А еще и читали им СОВСЕМ ДРУГОЙ украинский язык, и преподаватели, как правило, не самые опытные и любимые.

По себе могу сказать, что мои преподаватели украинского менялись довольно часто, и ни к одному из них я не питал теплых чувств.

Я не имею в виду, разумеется, своих университетских преподавателей. То золотое поколение, слушая которое, получаешь удовольствие и не задумываешься, когда отвечаешь им на том же ЯЗЫКЕ. Прекрасных людей, которые пихали в наши беспутные головы синтаксис и теорию литературы, старославянский и общее языкознание.

Так что, как правило, живя в русскоязычной Одессе, все трое- истец, ответчик и судья, слышали украинский язык только на украинских каналах. И то, до того времени, пока не запретили российские каналы, сомневаюсь, что их смотрело так уж много людей.

Цирк на дроти – это и есть общение по микрофону трех взрослых людей, которые не знают украинского, но искренне пытаются на нем разговаривать.

Я вспоминаю, как возмущало меня это при вступлении в наследство. Мать, которую отец привез из России, никак не могла понять, о чем ей толкует судья, а судья мучительно и болезненно подыскивал необходимые слова в своем небогатом словарном запасе.

А в результате, как и все в Украине, решили деньги и знакомства. Как в моем случае, когда я сразил наповал своим украинским и судью и ответчика, так и в случае, когда вообще не говорящий ни по-русски, ни по-украински азербайджанец отвечал судье за выбитые в драке зубы.

Только там он и не отвечал вовсе на первом суде, ибо за субботу и воскресенье суд уже вынес решение и приговорил его оправдать, поскольку физического ущерба нанесено не было.

Вот, блин. А ведь я начал с радио в маршрутке.

Я и сам чуть не позабыл об этом.

Наверное, потому, что как раз в этот момент, вспомнил, о чем была основная часть поневоле прослушанных стансов, которые на украинском радио именовались новостями.

А состояли эти стансы в том, что Россия устроила провокации на границе с оккупированным ею Крымом специально для того, чтобы обвинить в этом ни в чем не повинную Украину.

Это особенно смешно было слушать после того, как за пару дней я успел в Интернете и посмотреть видео допросов, и почитать саму новость, и пожалеть тех, кто погиб от рук упоротых. ОБ очередных жертвах тех, кого язык не поворачивается назвать людьми. Об очередном странном информационном извращении на тему «самоподожглись и самообстрелялись». Причем беспардонность такого рода при выворачивании новостей уже давно перестала кого-либо удивлять.

Как, например, в случае с заявлением Саакашвили о том, что россияне украли у украинцев завоеванные на Олимпиаде медали.

Грядущее «прозрение» среднего украинского обывателя наступит не скоро, и сомневаюсь, что наступит вообще, именно потому, что провозглашаемые вкрадчивым и трагическим голосом диктора «новости» содержат строго дозированное количество ПРАВДЫ и гораздо большее количество ловко подогнанной и отлакированной лжи, которую готовят профессионалы. И именно они озадачиваются в подготовлении этой лжи методичками и указаниями, которые получают от непосредственного заказчика.

Не я, милые мои майдаунские тролли, оставившие более 680 (шестисот восьмидесяти) комментариев к моей статье о маленьком сепаратисте Донбасса. Потому что я пишу только о том, что меня волнует. И ни единой копеечки никогда в жизни этим не заработал.

В этом году только факультет дурналистики в ОГУ набрал бюджет и контракт.

Все гламурные овцы в ванильных прикидах, воображающие, что у них талант на том основании, что они пописывают стишата о любви, и все странно подстриженные и набриолиненные, а также искусственно лохматые мальчики из золотых семейств ринулись в украинские дурналисты, потому что им улыбнулась мысль о том, как неплохо было бы отсвечивать на телеэкране с микрофоном в руке, и при этом трагически-вкрадчивым голосом зачитывать заранее приготовленный текст, за который еще и бабосов отстегнут.

И немалых, если ты хоть немного профессионален.

К слову сказать, по абсолютно достоверным слухам, даже при наличие золотой медали и прекрасных баллов на ЕГЭ, поступление на журналистский факультет стоило 10 тысяч долларов.

Так что у действительно талантливых, а возможно, не упоротых и принипиальных детей из бедных семейств, как вы догадываетесь, шансов не было никаких.

К слову сказать, впервые в этом году впервые случился недобор на украинское отделение.

Потому что ресурс учительских мест не безграничен, а то количество, которое ежегодно выпускалось, уже давно данный ресурс переполнило. Да и кому охота идти в школу на копеечную зарплату, при том, что правительство обещает сократить 4000 рабочих учительских мест?

А за границу с украинским языком не поедешь. Кому там нужен украинский язык?

Химики недобрали потому, что нет промышленности, в которой они были востребованы. Даже одинокий припортовый зарыли.

Физики- потому что вна Украине никому не нужны ни физики, ни астрономы.

Биологи – потому, что им тоже негде работать.

Наивные, правда, все еще шли на экономистов и юристов, потому, что осознание невостребованности экономистов в стране с отсутствующей промышленностью и юристов, в стране, где можно, как Грабовский, сложить голову за защиту неугодного властям клиента, при полном отсутствии прав человека и бездействии так называемых правоохранительных структур, как таковых.

Не будем забывать и о том, что появилось множество непонятных формирований, именуемых гордо типа Международный гуманитарный университет, которые готовят всех, начиная с парикмахеров и кончая дипломатами. И подобный развал и многогранность специальностей никого не смущают.

Как, впрочем, и в случае с открытием в Юридической академии медицинского факультета. Или в Политехе- фармацевтического.

А кто ж пойдет заканчивать факультет автомобилестроения в стране, где его попросту не осталось?

А если даже и пойдет, то где ему, бедолаге, после этого работать?

После фармацевтического можно, например, устроиться в фирму, которая распространяет здесь импортные лекарства. И даже иногда неплохо зарабатывать. Люди-то все время болеют. Некуда им от этого деваться.

При нынешнем-то радиационном фоне, убитой экологии, загрязненных водоемах и скудном питании, проистекающем от не менее скудных пенсий и зарплат.

Что ж об этом никто на украинском радио и телевидении не вещает скорбным, лезущим в самую голову, голосом на том самом галичанском диалекте, который нам тупо преподносят, как украинский литературный?

Встретил я позже единомышленника, обрадованного тем, что кто-то и где-то там требует международного расследования Одесской трагедии, и устало поинтересовался у него, в курсе ли он, сколько раз озвучивались подобные требования. Начиная с Диброва, который был одним из вдохновителей и организаторов этой трагедии, и кончая Скориком, усиленно пиарящемся на эскападах подобного рода, и при этом прекрасно уживавшемся и работавшим с Гурвицем, который был одним из спонсоров массового убийства одесситов, а сейчас не менее успешно – с нынешними украинскими фашистами.

И еще спросил я у него, много ли было толку от всех прежних требованиях. И знает ли он, кто сейчас выдвигает эти самые требования, а сам сидит в Горсовете и набивает карманы отовсюду, где ему согласны отстегнуть за противозаконные захваты побережья и застройки городских парков.

В  ответ он обвинил меня в том, что я параноик и везде вижу только плохое.

А ведь я и вправду вижу только плохое. Потому что хорошего вокруг себя практически не вижу.

И понимаю, что нет смысла обвинять в происходящем ни тех, кто промолчал и не вмешался в свое время, ни тех, кто считает, что давно пора забыть обо всем и радоваться тому, что вокруг тебя мир, а не война.

И ведь как бы хотелось радоваться этому.

Тут тебе на глаза афиша с обосравшимся Макаревичем попалась. Которого на родине слушать не хотят. Вот он приехал на Украину подработать.

А следом смс-ка пришла, «Океан Эльзы» на рингтон предлагают поставить, причем бесплатно. Видать, негде стало Вакарчуку распевать гимн Украины, а Россия, где его всегда охотно слушали, в силу некоторых видов его деятельности, стала для него закрытой территорией.

А тут снова знакомые встретились, которые некогда были друзьями, а позже стали свидомыми и слушать не желали о том, что вокруг творится. И пришлось с ними разговаривать, и оказалось, что они на выезд документы готовят. В Болгарию. Поскольку здесь жить им кажется невозможным. И, поскольку, я не сказал им ни единого слова упрека, приглушенными голосами стали расспрашивать меня о 2 мая. Отчего такой разбег в количестве погибших – 48 и почти 400?

А мне не хотелось с ними на эту тему разговаривать. Потому что я неоднократно пытался сделать это в 2014, и слышал в ответ вонь, вой и обвинения в непатриотизме и взывание к гордости за вукраину.

За вукраину, которая убила людей не задумываясь, спрятала трупы убитых, засадила за решетку тех, кому посчастливилось выжить, и топтала и разрушала и по сей день проделывает все то же с теми скромными памятниками, которые люди пытаются установить на месте погибших родных и близких.

Поэтому посмотрел я в их глаза, в которых стал появляться проблеск человеческого, и устало посоветовал им посмотреть в Интернете. Там много чего есть. И фото, и видео. И много чего уже поудаляли, чтоб скрыть следы преступления. И много чего взамен удаленного добавили снова люди, которым не все по барабану, и которым не на все наплевать.

А потом, вопреки давно, целых два года назад принятому правилу не спорить с упоротыми, жестоко завелся в трамвайчике, на котором возвращался домой. Не сдержался, слушая, как дамочка сильно за 50, увлеченно делившаяся способами уничтожения тараканов со случайной собеседницей, как бы между прочим заявила, что помимо тараканов, сейчас еще и нашествие клопов.

И клопы эти –вот угадайте!-откуда?- из России.

Сначала я ледяным тоном поинтересовался, откуда она это взяла, и тем более, откуда здесь россияне, которых даже по сравнению с прошлым годом приехало в 10 раз меньше (я уж молчи про 2013, когда их было в сотни раз больше).

Тут она мне объяснила, что это возвращаются из России украинцы, которые там работали.

И снова я спросил у нее, серьезно ли она предполагает, что украинцы возвращаются из России, где они хорошо зарабатывают и высылают семьям деньги, вна Украину, где им грозит призыв в армию и возможность погибнуть на Донбассе.

И снова дамочка серьезно пояснила мне, что возвращаются ПОЖИЛЫЕ. Чтобы доживать здесь, на Родине, свой век.

А я снова спросил у нее, насколько серьезно она думает, что где-то берут на работу ПОЖИЛЫХ, причем настолько, что им только и остается, что после работы вернуться и доживать. И вежливо посоветовал ей открыть глазки и посмотреть вокруг. И, может, тогда она сумеет разглядеть, что россиян в Одессе  ПОЧТИ НЕТ, а вот западэнцэв просто мрак сколько, и не логичнее ли предположить, что клопы из их манаток, а не из деревянных конструкций пожилых украинцев, которые вернулись из России, чтобы доживать здесь свой век.

И, как нельзя более кстати, вспомнил, как привез вшей с карпатской турбазы, где они сотнями гнездились в спальниках, которые выдавали туристам.

В Одессе тогда никто и не помнил, как эти самые вши выглядят.

Хорошо, бабушка моя с войны помнила, как их выводят.

Но тут поднялся такой жаркий спор между чужими и своими, что я плюнул на все и вышел на остановку раньше.

Надо знать, что такое Одесса, чтобы представить себе этот спор.

Надо ЛЮБИТЬ  Одессу, чтобы продолжать здесь жить.

Жить в том лубе модном, который устроили из нее майдауны, чтобы никто не вспоминал о тех ЛЮДЯХ, которых они, нелюди, убили.

Извините, ради бога, если много вам показалось буквов и поспорить в комментах не о чем.

Это просто зарубки на память.

Это непонятная свидомым майдаунам бескорыстная боль, неловко излитая на бумагу.

Виктор Гром