Стилистика власти

Лет пятнадцать назад о признаках возрождения советской стилистики и методов управления говорили только самые дотошные и желчные критики власти. К ним особенно не прислушивались и даже посмеивались над ними – люди, дескать, живут прошлыми страхами, воспоминаниями молодости.

Потом смеха поубавилось и многие насторожились. Не то чтобы советский строй вновь воссиял во всей своей красе, но отдельные его признаки стали проявляться весьма отчетливо. То одна за другой атаки на независимую прессу, то законодательные новации сомнительного свойства, то военные вылазки и милитаристская риторика. Тревожно стало политическим наблюдателям и действующим лицам. Некомфортно. Еще не опасно, но уже не спокойно.

Между тем процесс естественным образом развивался, не встречая серьезного сопротивления. Политическая оппозиция не столько противостояла власти, сколько пыталась с ней договориться, принимала от нее подачки и участвовала в мероприятиях, двусмысленных с точки зрения принципов демократии и либерализма.

Откат России в советское прошлое подобен спуску на санках по очень длинной и пологой ледяной горке: сначала движение медленное и никаких опасений – в любой момент можно остановиться. Но чем дальше, тем выше скорость и тем труднее затормозить. Сейчас страна так стремительно возвращается в прошлое, что спасительная остановка связана с риском покалечиться, а завтра за это придется платить уже свободой и жизнью. Не единицам, как сегодня, а всем, всему народу.

Легкомысленная беззаботность общества и политической его части основывается на традиционном русском "авось" и убеждении, что все само собой как-нибудь образуется. Как написала мне в Фейсбук одна дама, большинство ее друзей настроены сидеть и ждать, пока Путин "рассосется", ничего при этом не делая.

Эту удивительную российскую леность в отношении собственной судьбы с успехом использует относительно небольшая кучка головорезов, умеющих рисковать ради власти и денег. Они не блещут интеллектом, плохо образованны, часто неграмотны и косноязычны, но у них – собачий нюх и волчья хватка. Они не могут придумать ничего своего, ничего нового, поэтому их маяк – советское прошлое. Перефразируя Сталина, своего идейного наставника, каждый из них мог бы сказать: "Другого прошлого у меня для вас нет". Оно у них действительно одно – советское, чекистское. Они в нем родились, оно для них родное, понятное. Любая другая общественная система воспринимается ими как чужеродная.

И все же сегодняшняя стилистика власти – не калька с советской. Она более откровенна, она менее стеснительна. В Советском Союзе власть тратила немалые ресурсы на то, чтобы создать о себе благоприятное впечатление. У нее это плохо получалось, но она очень старалась. Партийная и советская номенклатура вели роскошный по тем временам образ жизни. Благосостояние их основывалось на хищении общественных ресурсов. Точно так же, как и сегодня, только механизмы воровства были другими.

Однако в отличие от сегодняшнего дня советская номенклатура не выставляла напоказ свое благосостояние. Это считалось недопустимым. Это тщательно скрывалось. Сегодня чиновники государственной власти воруют откровенно, механизмы коррупции обнажены. Взятки если и не узаконены, то вписаны в прейскурант, который особым секретом не является.

То же самое и в сфере подавления прав человека. Российское антиэкстремистское законодательство достойно продолжает традиции советской уголовной ответственности за особо опасные государственные преступления и преступления против порядка управления. Однако во внесудебных репрессиях традиция нарушена. В Советском Союзе власть категорически отрицала наличие цензуры, хотя конституционного запрета на нее не было. Соответственно не существовало и списка запрещенных книг. Противозаконный характер антисоветской литературы следовало доказывать в ходе судебных процессов. В сегодняшней России, при действующем конституционном запрете на цензуру, вполне официально существует цензурное ведомство. Роскомнадзор ведет список запрещенных изданий, музыкальных произведений или интернет-ресурсов, расширяя его по собственному усмотрению или по предложениям прокуратуры и судов.

Похожее положение и в международных отношениях. Советский Союз, проводя экспансионистскую политику, без устали твердил о борьбе за мир, а в дипломатических контактах, за редким исключением, был достаточно сдержан в выражениях. Сегодня российская власть, проводя точно такую же политику, говорит о своих геополитических интересах и при каждом удобном случае бряцает оружием. Даже ядерным, чего в СССР практически не бывало. А уж каким языком уличной шпаны изъясняется нынешний российский МИД – отдельный разговор. Смесь блатного жаргона, хамства и скудного словарного запаса – норма международного общения МИДа, как, впрочем, и президента Путина.

Трудно сказать, какая стилистика хуже, советская или российская. Что лучше – беззаконие откровенное или закамуфлированное, хамство открытое или упакованное в дипломатический протокол? Вопрос дискуссионный, кому как нравится. Естественно, однако, предположить, что по мере возвращения к советским методам управления стилистика власти будет все больше приобретать советские черты.

Вот уже и полетели головы некоторых губернаторов и высокопоставленных чиновников, пока только образно, не буквально. Власть непременно начнет чистки аппарата, это входит в обязательный репертуар любого тоталитарного государства, а Россия уверенно движется в этом направлении. Люди из окружения Путина пока еще плохо это понимают. Возможно, поймут, когда соберутся в камерах следственных изоляторов за обсуждением сакраментального вопроса "за что?" и убеждением, что произошел оговор или судебная ошибка.

Стилистика власти в России может меняться, но суть ее, увы, остается прежней.