Российское образование на распутье

Отечественная система образования ищет пути развития. Мучительность и некоторая неуклюжесть этих попыток дают повод для оптимизма: они свидетельствуют о том, что делается дело. И отношение к этому достаточно серьезное.

Одним из примеров может послужить научно-практическая конференции на тему «Современные подходы к формированию законодательных основ образования», проходившая под эгидой Российского союза ректоров, с участием министра и депутатов. Дискуссия «больших людей» оказалась живой: началось с того, что от главного предмета обсуждения – проекта нового федерального закона «Об образовании» – выступавшие не оставили камня на камне.

Закон об образовании должен был обсуждаться в Государственной Думе в ноябре, потом отложили на декабрь, но, судя по характеру беседы, этим обойтись не удастся. Собеседники дружно отметили, что документ сырой, чрезвычайно многословный: в нем 400 страниц, многие куски просто переписаны из Трудового, Гражданского и других кодексов. А для ответов на многие важнейшие вопросы места не нашлось.

Заместитель председателя комитета Государственной Думы по образованию Олег Смолин, принявший живейшее участие в дискуссии, назвал законопроект «переполненной пустотой». Это мнение разделяют и опрошенные корреспондентом «Росбалта» эксперты.

«Я не могу это назвать еще проектом закона, — заметил научный руководитель Института проблем образовательной политики «Эврика» Александр Адамский. — Это сборная солянка пожеланий, «хотелок», поданная в некоей правовой стилистике». По мнению Адамского, «Закон должен описывать те нормы, нарушение которых влечет за собой наказание». А этого нет или очень мало

«Второй сюжет: должно быть описание норм и условий, при которых ребенок получает образование, а учитель его дает, — подчеркнул опытный педагог. — Нужно найти границу между абсурдной детализацией и все-таки нормой. Образовательная деятельность нуждается в такой же регламентации, как и предпринимательство. А вот педагогические новеллы – что такое образование, обучение, воспитание, — я бы предложил оттуда убрать. Это не дело закона».

Одним из камней преткновения явилась классификация вузов. В сегодняшней российской практике наличествуют три основных типа вузов: институт, университет и академия. Стоит ли добавлять, что многие постсоветские институты, которые и раньше-то в народе именовались «макароносверлильными» и «заборостроительными», беззастенчиво нарекли себя университетами и академиями, пооткрывали юрфаки и принялись неуклюже выживать в рыночную эпоху.

Теперь этот «парад планет» хотят как-то упорядочить. Новый закон предусматривает, кроме института и университета, еще и колледж – простейший вуз, готовящий только бакалавров. А академий не предусматривает. Против этого ректоры возражали, порой яростно – и против колледжей, и против отмены академий. Но попытка уяснить, чем академия отличается от университета, привела к некоторому замешательству.

«Классики теории управления используют формулу: «Задача рождает органы», — напомнил в данной связи корреспонденту «Росбалта» заведующий кафедрой психологии личности МГУ, директор Федерального института развития образования Александр Асмолов. — У нас при законодательстве раньше делаются органы, а потом под них придумываются задачи. В этом контексте, обсуждение любой типологии вне задач мне представляется абсолютно бессмысленным».

Больший интерес к «типологии» проявил президент Всероссийского фонда образования, эксперт Государственной Думы Сергей Комков. «У нас должна сохраниться система институтов, где одна-две-три родственных специальности, — разъяснил он корреспонденту «Росбалта». — И готовить там надо не по системе «бакалавр-магистр», а по специалитету. Медицинские, педагогические институты. А университет – это универсальное учебное заведение, в котором ведется многоплановая подготовка. Это крупные заведения, федерального или межрегионального уровня, с взаимно перемежающимся профилем. Академии же должны сохраняться не как самостоятельные учебные заведения, а как учреждения профессиональной переподготовки, как и задумывалось у нас когда-то. На их базе можно развернуть работу с аспирантами и соискателями».

«В России существовала очень хорошая система училищ и техникумов, — добавил Сергей Комков. — Она готовила специалистов среднего профессионального образования, которые работали и головой – поскольку хороший мастер всегда работает головой в первую очередь – и руками, использовали свой практический и жизненный опыт и т.д. Колледж, который готовит людей, не умеющих толком ни руками делать, ни головой, приведет к тому, что мы систему среднего профобразования загубим».

«Бакалавры не нужны – решительно заметил директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий.

— Это оказался тупиковый путь. Вся Европа вопит и стонет от Болонской системы, а мы все ее вводим».

Другой спорный вопрос связан с наукой. Часть ректоров держалась мнения, что заниматься наукой – обязанность вообще любого вуза. На что министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко заметил: «Если мы скажем, что высшей школы вообще не может быть без науки, тогда давайте две трети вузов немедленно закроем».

Проблема приобретает особую остроту на фоне циркулирующих слухов о двукратном сокращении финансирования Российской академии наук и переносе «научного центра тяжести» в вузы. Что именно будет, пока никто не знает.

«В этом я с Фурсенко могу согласиться, — отметил Сергей Комков. — Обязывать вузы заниматься наукой нельзя. А создавать условия, которые бы стимулировали – нужно. Где есть возможности и соответствующие кадры и база».

Александр Асмолов, однако, возразил: «Реальный преподаватель – одновременно исследователь, иначе он рано или поздно «динозавреет», а динозавры, как известно, вымерли. Гумбольтовский принцип единства исследования и обучения – ключевой».

По поводу недостатка оборудования у вузовских лабораторий Асмолов заметил: «Есть наука и наука. Нано- и биотехнологии требуют серьезнейшей научной инфраструктуры. У естественнонаучных вузов эта инфраструктура слабо выражена, и здесь Андрей Александрович по большому счету прав. В несколько ином плане находится блок гуманитарных, социальных и поведенческих наук. Сильные историки и системные аналитики найдутся в целом ряде университетов и даже пединститутов».

По некоторым репликам на конференции чувствовалось, что многие участники (возможно, и министр) в общем-то одобряют будущее закрытие многих вузов. В таком же духе высказался и Александр Адамский: «Если будет законодательно утверждена система оценки качества, — то да, и я бы даже за это ратовал. Если нет – то в выборный период вряд ли надо на это идти. Нужно прежде всего не закрытие вузов, а аттестация кадров».

У Бориса Кагарлицкого предчувствия мрачные. «А науки не будет, — предположил он. Нашему типу экономики не нужны ни наука, ни образование. Вы можете иметь пять выдающихся ученых и один современный исследовательский центр даже в Африке – оградите его колючей проволокой, поставьте охрану, но это никак не отразится на жизни страны. Советская наука развивалась фронтально и вышла на лидирующие позиции в мире. В значительной мере это уже само ликвидировалось, теперь задача это добить. Экономике, живущей за счет нефти и газа, фундаментальная наука не нужна в принципе. И очень мешает население. Слишком образованное, оно все время чего-то хочет».

Затронут был на конференции и вопрос о кредитах на образование: как отметили ректоры, само это слово в законопроекте появилось, но понять, кто имеет право на кредит, и как это право реализовать, пока невозможно.

Александр Асмолов охарактеризовал ситуацию с кредитами как «сверхнеопределенность в вещах, требующих предельной определенности: четких разработок нет, не продуман управленческий механизм». Выход естественный: «Засучить рукава и сделать это сейчас, взяв грамотных экономистов и управленцев».

«Кредитование не должно прописываться в законе – считает Сергей Комков. – Это предмет постановлений правительства. А вообще надо идти к тому, чтобы высшее профессиональное образование становилось бесплатным».

Еще один пункт, за который критиковали законопроект, гласит, что финансирование вуза будет зависеть от числа баллов по ЕГЭ, полученных его первокурсниками. Ректоры замечали, что из-за этого пострадают, и несправедливо, многие, не самые престижные, но нужные вузы – технические, например.

«В серьезные технические вузы идут серьезные абитуриенты, — заметил в данной связи Александр Асмолов. — А ректоры, которые заявят низкий балл по ЕГЭ и будут брать тех, кто на «старославянском» языке зовется двоечниками, подсадят свои вузы на наркозависимость от неуспевающих. И должна быть разработана система ограничения этих вузов – не обязательно финансовая. Чтобы в вузы не брали тех, кто может прекрасно работать в других сферах. Это не неудачники. Левша, который подковал блоху, вряд ли написал бы что-либо по начертательной геометрии».

Все это – лишь «надводная часть айсберга» проблем, но обсуждение идет, и обсуждение реальное. Что касается закона, то его доработкой займется рабочая группа, которую в ближайшее время предстоит сформировать. Министр Фурсенко предупредил ректоров, что собрать такую группу, с чьим мнением согласится большинство ректорского корпуса – задача тяжелейшая. Пока решили выбрать по одному представителю-ректору от федерального округа и пригласить нескольких юристов высшего класса для правового оформления.