Годовщина Варшавского восстания заиграла новыми красками

Празднование очередной годовщины Варшавского восстания 1944 года в новой геополитической обстановке заиграло новыми красками. 1 августа и раньше в Польше отмечали со специфическим настроем: мол, такой-сякой Сталин нарочно остановил наступление на Варшаву, чтобы в ней не уселись деятели из лондонского эмигрантского правительства. Но при этом в советские времена даже самыекрутые «польские патриоты» все-таки признавали, что восстание было авантюрой, но ради героизма повстанцев все-таки можно было бы ввести в Варшаву пару-тройку русских дивизий, чтобы этих героев спасти.

Однако времена меняются, и в современной Польше авантюра лондонского правительства предосудительной уже не считается, а сам героизм повстанцев трактуется весьма своеобразно. В 2008 году президент Польши Лех Качиньский заявил:

 

Варшавское восстание было решением столь же трагическим, сколь и необходимым. Это была последняя попытка сохранить независимость Польши. Советская армия уже входила в пражское предместье Варшавы. Было очевидно, что либо Варшавой овладеют поляки и там сможет появиться польское правительство из Лондона, либо никаких шансов на сохранение независимости нет… Таким образом, это решение было необходимо…

Качиньский Лех

В данном тексте интересно не то, что польский лидер, погибший впоследствии в авиакатастрофе над Катынью, открытым текстом признал, что восстание никакого отношения к «помощи наступающей Красной Армии» не имело. Главное в том, что оно воспроизводит классический миф про «Советскую армию в предместьях Варшавы».

В действительности 31 июля части советской 2-й танковой армии вели бои местного значения еще довольно далеко от польской столицы: в Окуневе (21 километр восточнее Варшавы) и у Миньск-Мазовецки (40 километров восточнее Варшавы), у городов Воломин и Радзымин (в 25 километрах от Варшавы).  Только самые передовые группы к 1 августа вышли в районы Кобылка (8 км северо-северо-восточнее правобережного района Варшавы – Праги) и Медзешин (5 км юго-юго-восточнее Праги).

А дальше начинается самое интересное: советское командование действительно отдало 1 августа 1944 года приказ о приостановке наступления. Вот только одна деталь: приказ этот был отдан в 4:10 утра, когда никакого восстания в Варшаве еще не было – оно началось только в 5 часов вечера.

Таким образом, довод о том, что «Сталин специально остановил наступление, чтобы не помогать восставшим» лишается смысла: помогать было еще некому.

Решение о прекращении наступления на Варшаву было продиктовано гораздо более «земными» причинами: советская разведка заметила признаки подготовки немецких контрударов у Гарволина (южнее Варшавы) и на Вышкув и Воломин (севернее города), которые в конечном счете и начались 2 августа. Кроме того, растянутые вследствие быстрого продвижения коммуникации не позволяли наладить снабжение армий 1-го Белорусского фронта, что лишало их подкрепления.

Так, чуть ранее, 31 июля, Рокоссовский докладывал, что танковые части уже начинают испытывать нехватку горючего, которую вызывал «постоянный отрыв войск от баз снабжения из-за отставания восстановления железных дорог».

В итоге немецкие контрудары Красной Армии удалось отбить, но до 20 августа ей было не до Варшавы. Только к концу месяца советские войска вошли в восточную часть Варшавы.

А что же в это время происходило в самом городе?

Утвержденный план восстания предусматривал захват 406 (!) немецких опорных пунктов силами заранее организованных групп повстанцев Армии Крайовой общей численностью до 25 тыс. человек. Проблема была только в том, что вооружены из них были только около 3 тыс. человек.

Результат оказался соответствующим – поляки захватили жилые кварталы, но почти все важные немецкие позиции устояли. Цитадель и мосты через Вислу повстанцам захватить не удалось.  

С точки зрения стратегии это был провал. Уже поздним вечером 1 августа 1944 года Варшаву покинула почти четверть из тех, кто принимал участие в процессе концентрации сил к условленному часу. Однако сворачивать восстание руководство Армии Крайовой категорически не желало и настояло на продолжении борьбы, рассчитывая непонятно на что. И эти расчеты уже к концу августа привели к кризису восстания: 31 числа на улицах Старого города собралась толпа гражданских поляков, которые стали требовать прекращения «бессмысленного сопротивления», вывешивать белые флаги и разбирать баррикады. Кончилось дело тем, что повстанцы открыли по «братьям-полякам» огонь на поражение. Толпа разбежалась, но уже 2 сентября Старый город был вновь захвачен немцами.

В общем, когда советские войска к середине сентября после упорных боев овладели правобережной частью Варшавы – Прагой, восстание на западном берегу Вислы уже агонизировало. Но и в этих условиях Красная Армия предприняла попытку ограниченной операции с целью спасти остатки повстанцев: 15 сентября части Войска Польского и 8-й гвардейской армии начали переправу через Вислу.

Логично было бы предположить, что в том отчаянном положении, в каком к тому времени оказались повстанцы, простой здравый смысл потребовал бы от их командования каких-то действий для того, чтобы прорваться навстречу советско-польским войскам?

Но не тут-то было: предусмотрительный генерал Комаровский еще 12 сентября издал приказ о том, чтобы в занятые повстанцами районы Варшавы Красную Армию не пускать, а если что – оказывать вооруженное сопротивление.

В результате к 23 сентября немцы смогли ликвидировать плацдармы на левом берегу Вислы, а 2 октября генерал Комаровский геройски подписал капитуляцию, но таким-сяким Советам не продался.

Предвосхитил, так сказать, политику Леха Качиньского.  

А уже новую мину в понимании истории заложили современные поляки. На прошедших 1 августа 2016 года траурных мероприятиях связав со Второй мировой войной смоленскую катастрофу 10 апреля: помимо имен участников событий были зачитаны и имена жертв крушения польского президентского самолета в 2010 году.

Данная идея принадлежит министру обороны Польши Антонию Мацеревичу, которого уже не раз обвиняли в использовании исторической памяти для продвижения своей политической повестки.

Но пока что польским политикам удается набирать очки на «советском наследии». А вот будет ли это получаться впредь – вопрос открытый.