«Мне не нужны права человека и демократия, я и так живу, как скотина»

Так написала мне в письме женщина, мать-одиночка из поселка, где она живет с десятилетним сыном в бараке и на пособие по безработице…

Она потеряла работу в 2008 году, активно ищет работу, а пока вяжет варежки и продает их на трассе, ходит на общественные работы, весной с другими безработными женщинами целый месяц закладывали клумбу возле администрации, самой большой в области, как говорили в местной газете, одних саженцев из Голландии купили на миллион.

Она не отчаивается, старается, но неделю назад к ней пришла Власть, сразу три ее ветви. Пришел судебный пристав, женщина из детской комнаты и дамочка из социальной защиты.

Они пришли забирать у нее все: сына Колю, телевизор и компьютер.

Колю забирают у нее за то, что у ребенка нет нормальных условий для жизни и учебы. Нет письменного стола, нет нормального спального места, он спит на старом диване, а мама на раскладушке. Больше места в этой комнатке нет. Стол один, не стол, а столик, он же столовая, рабочее место мамы и учебный стол, где Коля делает уроки.

Два года назад она взяла кредит, хотела выбросить печь, поменять окна  и перестелить пол. Не получилось, обвалилась крыша в бараке — обещают переселить из аварийного барака, но денег, говорят, нет, все отдали жертвам стихии и погорельцам.

Заготовленный материал для ремонта украли злодеи, а кредит надо отдавать, а отдавать не с чего: работы нет, пособия по безработице хватает лишь на хлеб. Если бы не огород и варежки, оставшиеся после лечения зубы (зубы вылечила и вырвала, а на протезирование уже денег не было), пришлось бы положить на полку.

Дамочка из соцзащиты брезгливо рылась в их с Колей ветхом бельишке и сказала как отрезала: ребенка забираем, условий для воспитания у вас нет.

Пристав стал упаковывать телевизор и компьютер в счет погашения кредита банку. И тогда она стала кричать, и пришли соседи, и власть ушла на время и сказала, что вернется и исполнит закон.

Женщина писала Астахову, писала в другие органы — органы молчат. Видимо, они заболели и лечатся в каком-нибудь санатории или отдыхают в соответствии с программой «Здоровье».

Она  написала мне, что у нее есть три выхода, если заберут ребенка: дом поджечь, почку продать или повеситься.

Я рассказал  о ее письме своему знакомому, он помог ей, и у нее все теперь нормально. А вот что делать остальным? В стране не одна сотня тысяч таких горемык. Когда наступит их время, когда к ним придет модернизация, где строится Сколково для них, дайте адрес.