О пользе ремней безопасности. Их важно пристёгивать даже городничим

Юрий Долгорукий не зря стоит напротив мэрии. Он напоминает и взором, и простёртой рукой, и тяжким копытом о горькой судьбе давнего хозяина Москвы боярина Кучки.

1.

Вольно ж было акулам и карасям пера и эфира рассуждать об отставке Юрия Лужкова, пока она оставалась возможностью. И совсем другое дело — теперь.

Такого шума не было давно. Эх, не сумела мэрия оправдать доверия, и всесильный мэр Лужков получил крутых… и так далее. Новость взорвала наше неизбалованное яркими политическими сенсациями медиапространство. Пошли клочки по закоулочкам. И вот уже «Эхо Москвы» вещает голосами оппозиционных деятелей, поздравляющих всех с отставкой «одного из наиболее одиозных людей путинской системы…» Горожане впервые за несколько лет не видят на ТВЦ программы «Лицом к городу», главный редактор того же «Эха» предлагает смещённому время для передачи… В «Единой России» сообщают о консультациях по поводу кандидатуры нового мэра и подтверждают получение заявления о выходе прежнего из партии. Возможно, с облегчением, ведь не сделай он этого, и в партийных инстанциях — средь министров и депутатов — заседал бы простой пенсионер. А это нужно партии?..

Мэр, бургомистр, городничий… как ни зови, а он главный в городе. А если этот город — Москва, то запросто — один из главных в стране. Разве не на неё приходится почти четверть иностранных инвестиций в Россию? Разве рост не её ВВП опережает регионы? Разве не в неё стремятся юноши и девушки в поисках достатка и успеха?

Понятно, что градоначальство — особый институт. В странах и городах с богатыми демократическими традициями он удачно сочетает функции генератора политического лидерства, инструмента поддержания порядка и системы хозяйственного управления. Отсутствие же традиции сильно ограничивает роль и возможности этого института. Да и откуда ж ей взяться — традиции — при тотальной несменяемости первого лица в течение без малого 20 лет? За такой срок градоначальствования не только институт градоначальства застывает и каменеет, но и лично сам градоначальник превращается в институт. Глядите: те, кто родился 18 лет назад, никогда и не нюхивали другого мэра. И даже не знают, что другие бывают. Они росли, а Лужков правил, видимо, не больно-то обращая внимание на Юрия Долгорукого. А ведь он не зря стоит напротив мэрии. А тонко напоминает и взором, и простёртой рукой, и тяжким копытом о горькой судьбе давнего хозяина Москвы боярина Кучки, что как ни лез, а не превозмог княжьей силы…

2.

Ставят памятники и мэрам. В Нью-Йорке в 1994 году открыли впечатляющий монумент работы знаменитого Нейла Естерна в честь Фиорелло Ла Гуардиа, возглавлявшего город с 1933-го по 1945 год. Фигура популярного политика установлена на уровне улицы, отлита в человеческий рост и очень динамична: Ла Гуардиа идёт, энергично жестикулируя и что-то говоря… За что поставили? Благодарные ньюйоркцы и сейчас помнят, что Ла Гуардиа прославился неутомимой и успешной борьбой с коррупцией, а также введением программ помощи бедным. Его именем названа и площадь в Гринич Виллидж, и аэропорт, обслуживающий внутренние рейсы. Ну да, в честь Кеннеди, президента — глобальный суперхаб, в честь мэра — местный, но важный…

Есть среди памятников мэрам и монументы, знаменующие весьма поучительные истории. Например, мемориал Джона Митчелла, самого молодого мэра в истории Нью-Йорка, избранного в 1914 году в возрасте 34 лет. Через четыре года он с треском проиграл выборы. А вскоре погиб, тренируя военных пилотов. Это не была авиакатастрофа — Митчел выпал из кабины биплана, забыв пристегнуть ремень безопасности.

Здесь несложно увидеть метафору. Особенно вслушавшись в комментарий премьер-министра Владимира Путина: «...Отношения у мэра Москвы с президентом не сложились, а между тем мэр является подчинённым президента, а не наоборот. Поэтому нужно было своевременно принять необходимые шаги для нормализации этой ситуации».

То есть Юрий Михайлович не пристегнул вовремя ремень безопасности. И выпал…

Но поставят ли ему памятник?

3.

А он уже есть. Хотя и неофициальный. Человек, очень схожий с Юрием Михалычем, изображён в виде дворника — в кепке, фартуке, рукавицах и с пышной метлой. Кто автор и кто велел водрузить — неведомо.

Но вспомним: в 2005 году комиссия по монументальному искусству получила предложение некоего Эдуарда Арустамова.

«Как гражданин страны, — пишет он, — инициирую установку… прижизненной бронзовой скульптуры, на мой взгляд, великому по своему созидательному духу и реальным творениям москвичу Юрию Лужкову».

И ведь наверняка не одно было предложение. И расположение так называемых простых москвичей (и не только) к столичному градоначальнику тоже было немалым. Не случайно они в большинстве своём голосовали за него на выборах.

Это сейчас эксперты и СМИ пишут о нём: был. «Мэром столицы». «Влиятельным политиком». «Одним из основателей «Единой России»… А кем стал? Говорят, простым пенсионером. То есть одним из тех, кто имеет право на «лужковскую надбавку», и в последние месяцы определял своё отношение к уходу градоначальника крайне ясно: если после Лужкова надбавку оставят или увеличат — пусть снимают; но если уменьшат — пусть царит и процветает. Таков наш пенсионер. И немереное число жителей, включая учителей, врачей, коммунальщиков и других. Плюс городских и муниципальных чиновников всех званий и рангов. Им не так уж важно, где был Лужков во время пожаров — в отпуске, в кабинете, в угарном дыму или ещё где. Пенсионеров интересуют регулярные тысяча-другая. Что же до других, то речь идёт о суммах более солидных.

Ведь как ни крути, а Москва — этот, пожалуй, самый современный и эдакий почти образцовый капиталистический город России — всё ещё во много остаётся советским. Да, по ней разъезжает средний класс, состоящий из сотрудников корпораций, чиновников и предпринимателей всех масштабов и мастей, но число людей, чьи доходы зависят от бюджета, а стало быть, от мэра, — колоссально. Поэтому им не важны имена, биографии и программы. Они не взирают на лица. А что им важно, мы знаем. И эту ситуацию создал сам Лужков. И создал намеренно — с прицелом на собственную вечность.

4.

Вот как разъяснил её заместитель директора Национального института развития современной идеологии (НИРСИ) Глеб Кузнецов: «Москва — колоссальный мегаполис и сверхсложная социальная система. Она нуждается далеко не только в умелом и удачливом руководителе городского хозяйства. Городу такого уровня и масштаба нужен подлинный политический лидер. Нужна городская — муниципальная — политика.

18 лет в столице России не было ни того, ни другого. Лужков создал управленческую машину, перемалывающую любого конкурента и любую попытку социального творчества. Почти пятую часть века здесь не было ни реальных выборов, ни политики, ни пространства для свободной от бюрократических кандалов деловой инициативы.

И вот Лужков в отставке. И забудут его раньше, чем кажется. Потому что его уход, скорее всего, мало отразится на москвичах. Пенсионеры получат по десятке прибавки к пенсии, бюджетники — по сотне к зарплате. И забудут, что был на свете такой Юрий Михайлович в кепке. А ещё потому, что любому, кто придёт ему на смену, либо придётся сломать лужковскую модель «руления» столицей (что на какое-то время затруднит жизнь города), либо последовать по проторённой им дорожке — тотального ограничителя и «крепкого хозяйственника», для которого есть только финансовые мотивы. И если надо будет доломать исторический центр, он его доломает, не моргнув глазом. А за ним потянутся другие мэры и губернаторы. Ведь это Москва — пример всей стране!..

А попутно они станут мастерить такие же властные машины, позволяющие в случае выборов «в следующее воскресенье» победить при любом раскладе, купив за надбавки большинство исправных избирателей. И они проголосуют. Без фальсификаций, честно и искренне, с чистой душой. Так что и выборы здесь даже не вариант...»

И в самом деле. Если исходить из того, что демократия — это не формальный набор институтов и процедур вроде мэрий и выборов, то выяснится, что важный её признак — привычка и стремление к ротации. А также такая организация институтов, когда им не страшна смена «хозяина» и «команды»: они в любом случае функционируют исправно. Серьёзная история: в случае с Лужковым президент заменил собой и своим указом и институт, именуемый «избиратели», и процедуру, именуемую «выборы», когда те оказались парализованы управленческой машиной мэра. Иными словами, Дмитрий Медведев персонифицировал демократию в ситуации, когда она по молодости и неопытности не справилась сама…

5.

И это, пожалуй, самое важное.