Мы идём в баню!...
У моего папы был роскошный,коричневый саквояж. Он ходил с ним...и со мной... в баню на Булаке. У других пап Казани такого саквояжа не было. Другие папы моего родного города предпочитали ходить в баню с маленькими чемоданчиками, а порой и сумками. У некоторых в руках были сетчатые авоськи, наполненные вещами, свернутыми в газету.
Мой папа тоже брал в баню газеты, чтобы не только почитать их в длиннющей очереди, но и подложить их под ноги, а затем, встать на эту газетную подложку, предварительно помыв ноги в тазике с тёплой водой. Только потом папа просовывал свои стопы в тугие носки. Я в газетке не нуждался, так как в конце помывки отец поднимал меня на руки и нес до раздевалки, ставя ногами прямо на чистую лавку. И что это я рассказываю читателю о конце банного процесса, а не с начала...
Итак, мы с папой идём по Булаку в баню. В руках у меня темно-малиновый кораблик, купленный сегодня в универмаге, по пути из детского сада. Вот такой счастливый пятничный вечер у меня...и у папы. Я это чувствую, так как отец, предвкушая баню, поет что-то себе под нос. Мы встречаем навстречу идущих и отпарившихся прохожих. Красных таких! Видим румяных и красивых мам и их дочерей с полотенцами на голове. Некоторые из них останавливаются у бочки с квасом, но нам с папой останавливаться и любоваться этой красотой булачных Богинь нельзя...ведь мы идем в баню! Папа здоровается иногда со знакомыми дяденьками и с гордостью показывает на меня, дескать, это мой сын "минем малаем, мунчага барабыз!" Меня рассматривают и мы идем дальше. И вот, наконец, подходим к двухэтажному зданию на конце Булака, ближе к Кабану. Вот она! Самая любимая моя, самая красивая, железная лестница моей жизни! Ее узоры ступенек и перил со мною навсегда! Лестница роскошная, широкая, долгая... Оплатив 16 копеек, поднимаемся на второй этаж. Сразу же справа на стене висит автомат, напоминающий маленький красивый шкафчик из полированного красивого дерева, которое обрамляет узкое зеркало.Наверху этого автомата располагается металлическая трубочка из которой выпрыскивается душистый одеколон! Мужчины засовывают в автомат монету, подносят свое лицо к этой трубочке и этот аппарат, в знак благодарности, обдает лицо облаком одекалонно-ароматного пара. Всего за пятак! И ты самый галантный мужчина ...Булака! Я мечтал всегда о том, что когда подрасту настолько, что мое лицо будет доставать до этой волшебной трубочки, всегда буду шиприться и не жалеть всего-то пяти копеек!
Потом мы с папой шли в очередь. Сначала мы стояли в узком, плотно-прокуренном коридоре. Выходил один помытый и сразу же очередь сдвигалась на одно место вперёд. Так, постепенно мы добирались до сидячей очереди! Очередь передвигалась не быстро...но и не медленно. Мне даже, порой, казалось, что люди приходят в баню не только помыться, но и отговориться, откуриться, начитаться, наслушаться и уже потом попариться и помыться! В очереди происходили маленькие концерты детей. Они пели, плясали, читали с выражением стихи. Звучали аплодисменты банной очереди.
Порой, очередь настолько увлекалась концертом, что даже немножечко теряла интерес к бане и забывала передвигаться к своей заветной цели! И я, возбудившись от своего выступления и аплодисментов очереди, тоже вспоминал вдруг о том, что надо мыться и париться.
Очередь уменьшалась. И вот уже смотришь, как одевается медленно какой-нибудь дедушка и также медленно оставляет шкафчик и мы с с папой слышим уже наше "следующий". До сих пор "следующий" звучало раз сорок, но оно не было нашим...
Помню как отец проверял таз на наличие в нем дыр. Потом замазывал их мылом. Помню эти мощные краны с рычагами-ручками как на трамвае. Я сидел в теплом тазу и играл в кораблик. Пел от радости песенки. В парную заходить не любил, но папа заставлял. Я имел право выходить из парной без разрешения папы, в отличии от некоторых мальчиков, которые спрашивали на это разрешение. Помню как засовывал свою голову в таз с водой и считал сколько могу быть без воздуха. Устанавливал рекорды! Эти захваты дыхания так радовали! Ведь радость - это всегда награда за преодоление! И воздух превращался в Великую Ценность! А потом моей душе открывались и другие ценности!
Отец всегда недооценивал то, как я мою себя мочалкой.Подходил и тестировал мою кожу на чистоту. А потом, сам начинал меня тереть смачно-жирно намыленной мочалкой. Это трение мне не нравилось, но я терпел... И все-таки, мой папа был особенным, так как никогда не говорил самое расхожее выражение, которое звучало часто во всех банях Советского Союза, в адрес своих детей:"Жопу мой получше! Жопу!"
Я долго любил стоять под душем, но дяденьки меня прогоняли.
Наступало время покидать баню. Папа вытаскивал из саквояжа мое чистое бельё, свернутое мамой в газету. Как всегда что-то мама забывала засунуть, но мы с папой маму прощали. Отец вытаскивал пластмассовую большую флягу с чаем, заправленным всегда смородинным вареньем, а иногда и лимоном, в придачу! Наливал чай в крышку фляги и давал мне попить. А я ему отвечал:"Газировку из автомата тоже будем пить!"
Выйдя из раздевалки подходили к газированным автоматам. К этим красным красавцам на панели которых светились стеклянные пано или фрески с изображением различных фруктов: груш, яблок, винограда, персиков, арбуза. Опускаешь три копейки и в стакан льется лимонад. Потом автомат рыгает, а значит, забирай стакан и пей! Это рыгание автомата в моем сердце навсегда! Этот ароматный пар газа, сиропа и воды...не забываем!
Постепенно звенья цепочки радостей бани, следующих в строгой последовательности друг за другом,сокращались и мы выходили на свежий воздух Булака. Казань воспринималась после бани как-то иначе. Это уже была не просто Казань, это была уже Вечерняя Казань! То ли дыхание Казани менялось, то ли мое дыхание после бани? Но я все больше и больше влюблялся в свой родной город! И каждую пятницу после бани душа моя признавалась в любви к Казани! Поэтому мы с папой распаренные выходили после бани на Булак и одновременно произносили:"Эх! Ряхяття инде" ("Эх! Хорошо-то как!")http://psyfactor.org/lib/garifullin19.htm
Комментарии