Едва Настя достала сотовый, как он зазвонил сам. Звонила Наталья.
− Ой, Настя! Ой, тут такое дело! − запричитала она в трубку. − Мне надо срочно с тобой посоветоваться. Ты можешь сейчас ко мне прийти?
− Да мы обедать собрались.
− Брось, я тебя покормлю. Беги ко мне, умоляю!
Пришлось срочно, невзирая на сетования тетки, мчаться к подруге. Та нетерпеливо вышагивала у подъезда. Завидев Настю, она потащила ее на пустую детскую площадку, у малышей был послеобеденный тихий час.
− Настя, сегодня матери предложили заплатить три тысячи долларов, чтобы я гарантированно поступила. Представляешь? Три тысячи! Отец только-только начал раскручиваться, а тут такая сумма. Он снова окажется на мели.
− А ты что, физику завалила?
− Почему завалила? Ее же еще не проверили. Да я, вроде, почти все написала. Часть А полностью сделала и задачи части В почти все решила, в одной только сомневаюсь. В общем, на четвертак точно рассчитываю.
− Тогда за что платить?
− Для гарантии. У матери на работе знакомая врачиха, так через нее передали: мол, если хотите, чтобы дочь наверняка поступила, платите три тысячи долларов и может не волноваться. Настя, что делать? Только ты смотри – никому!
− А врачиха сказала, кто просил. Может, это аферисты?
− Нет, баба из приемной комиссии, она ее знает. У матери просто голова кругом идет. Но они с отцом почти готовы согласиться.
− А они сейчас дома? Можно мне с ними поговорить?
− Дома. Сидят, за голову взявшись. Поговори, конечно, ты же свой человек. Только − что ты им можешь сказать?
− Идем к тебе.
Как Наталья и предположила, ее родители сидели на кухне, обхватив голову руками, и пребывали в полной растерянности. Увидев Настю, они молча уставились на нее.
− Наташа мне все рассказала. − Настя сразу взяла быка за рога. − Белла Викторовна, а если это провокация? Вы отдадите деньги, а вдруг Наташа не поступит?
− Сказали, вернут.
− А если не вернут? Как вы будете их обратно требовать? В суд ведь не подадите, вас саму тогда привлекут за взятку.
− Уверяют, что гарантия стопроцентная. Что Наташеньку тогда включат в какой-то ректорский список.
− Белла Викторовна, а если Наташа сама поступит? Конкурс ведь небольшой. И много двоек по химии. Там уже почти один человек на место. За что же вы будете платить такие деньги?
− А вдруг мы откажемся, а ее тогда специально завалят?
− Белла Викторовна, когда мой папа был председателем экзаменационной комиссии, рассказывал, что у него в институте некоторые работники, не имевшие никакого отношения к приемным экзаменам – лаборанты, секретари всякие − устроили такой бизнес: предлагали родителям заплатить деньги, чтобы помочь при поступлении. Мол, если ребенок не поступит, деньги вернут. А сами ничего не делали. Если ребята поступали, они денежки присваивали, вроде бы за то, что помогли. А если проваливался, возвращали. Когда это открылось, там был такой скандал! Ректора чуть не уволили. А вдруг и здесь такая же афера?
− Так что же делать? Отказаться?
− Думаю, не надо этого делать. Скажите, что у вашего мужа была операция на сердце, что денег нет. Наташа сама поступит, вот увидите. Не верю, что ее могут специально завалить. По химии у нее уже четверка есть, по физике тоже ниже не получит. Что, она биологию и диктант не сдаст? Сдаст, конечно. В конце концов, есть конфликтная комиссия, если что, можно подать апелляцию.
− Мама, я согласна с Настей, − встряла в разговор Наташка. − Папа день и ночь работает, − с какой стати кому-то деньги отдавать? Обойдутся!
− Ладно, девочки. − Наташкин отец тяжело поднялся со стула. − Вы обедайте, а мы с мамой еще подумаем. Я тоже против этой затеи. Мне денег не жалко, но не хочется идти на поводу у всяких проходимцев.
Они вышли. Наташка налила в тарелки знаменитую солянку − фирменное блюдо Беллы Викторовны, служившее сразу и первым, и вторым. Наевшись до отвала, повеселевшие подруги с удовольствием улеглись на Наташкиной софе отдохнуть.
Вечером Настя уехала к бабушке. Несколько раз она звонила оттуда подруге. Та сообщила, что все сдала на четверки и, вроде, должна пройти. От дачи взятки Наташкины родители отказались и теперь со страхом ожидали развития событий. К концу недели стало известно, что Наташкины баллы опять полупроходные, как и при поступлении в лицей. Оказалось, что целую группу каких-то целевиков с Кавказа зачислили со всеми тройками, из-за чего проходной балл резко повысился.
Наташка дико запаниковала. Она принялась умолять Настю, чтобы та срочно приехала, иначе она не доживет до завтрашнего утра, когда должны вывесить списки зачисленных. Мол, дома у всех похоронное настроение, и она не знает, куда деваться. Пришлось Насте все бросить и мчатся в город. Наташкину семью она застала в полной прострации.
− Я знала, что этим кончится, я чувствовала! − Белла Викторовна, заламывая руки, ходила взад-вперед по комнате. − Надо, надо было отдать деньги − черт с ними! Что теперь делать, куда бежать, кому давать? Никто теперь со мной и разговаривать не станет.
− Но, Белла Викторовна, ведь еще ничего не известно. Может, завтра в списках будет Наташина фамилия. − Настя чувствовала себя кругом виноватой. Ведь это она посоветовала Наташкиным родителям не давать взятку.
− Нет! Нет, нет, нет! − покачала головой Наташкина мама. − Если бы зачислили, мне бы уже позвонили. Директор лицея обещала, у нее там знакомая в комиссии. Повлиять на зачисление она не могла, но узнать результат обещала.
Всю ночь никто не сомкнул глаз. Едва рассвело, подруги понеслись в институт, а заплаканная Белла Викторовна отправилась на работу. Наташа клятвенно пообещала матери немедленно позвонить, как только узнает результат.
Результат оказался неутешительным: Белоконевой в списках зачисленных не было.
Белая, как мел, Наталья вышла из института и бессильно прислонилась к стене. На Настю она не смотрела. Постояв немного, снова кинулась к спискам.
− Почему? − срывающимся голосом запричитала она, − Почему Кочеткову и Ленскую с такими же баллами зачислили, а меня нет? Они же ни дня не работали, а у меня стаж почти год. Даже трудовая книжка есть, я же ее сдавала с документами. Мама! − закричала она в трубку. − Мама, приходи немедленно! Пойдем к ректору − я ему все выскажу!
− Предложили быть кандидатом, − сказала она Насте, когда они с матерью покинули кабинет ректора. − Это значит без стипендии до конца семестра и на птичьих правах. Сказали, что зачислят лаборанткой, но зарплату получать не буду, − ее будут кому-то отдавать. Но иногда придется помыть лабораторную посуду и помочь с опытами. Если кого-то после зимней сессии отчислят, тогда меня зачислят. Да я на все согласна, но все равно дико обидно. Почему Таньку Кочеткову зачислили? Она же постоянно уроки прогуливала и в сто раз хуже меня училась. Настя, где же справедливость?
− А ты бы сказала об этом ректору. Может, это чьи-то происки, а он не в курсе?
− Думаешь, я не сказала? Как в пустоту! Он будто не слышал. Сказал, что может предложить мне в порядке исключения этот вариант, учитывая заслуги моей мамы. И все.
− А Белла Викторовна что?
− Молчала, как рыба. Она при таком начальстве сразу немеет. «Главное, что будешь учиться», − сказала. И ушла на работу.
− А вдруг они зимой никого не отчислят?
− Я сразу спросила об этом, а он говорит, мол, такого еще не бывало. Нет, Настя, как такое может быть? Эти две дуры гуляли, уроки пропускали, учились кое-как − и зачислены, а я нет. Не понимаю.
− Мне папа сказал, что мы живем в неправовом государстве. Мол, мы сами должны сделать его правовым. А они, взрослые, бессильны.
− Ага, сделаешь его, как же! Когда такие в кабинетах сидят. Ой, Маргарита Львовна! − И Наташка кинулась к нарядной женщине, спешившей в институт, − это была директор медколледжа. Внимательно выслушав Наталью, она велела им стоять на месте и направилась в ректорат. Через полчаса вернулась.
− Все, Белоконева, тебя зачисли без всяких оговорок. Поздравляю! Звони маме, скажи, что все в порядке.
− Ой, Маргарита Львовна, правда? − не поверила Наташка. − А что вы ему сказали?
− О, я много чего сказала. Сказала, что знаю про все их дела, и пообещала, что если тебя не зачислят без всяких фокусов, завтра в «Вечерке» эта история будет описана со всеми подробностями.
− А вы не спросили, почему все же зачислили этих двоих, а не меня? У меня ведь аттестат куда лучше, чем у Кожуховой и Ленской, и стаж есть.
− Да это же и так понятно! Нужен им твой стаж! Мама Кожуховой в Аптекоуправлении начальница, а папа Ленской в Администрации. Я вообще поражаюсь, как эти красотки столько баллов набрали. Ну, ничего, скоро эта лавочка закроется, будут принимать только сертификаты ЕГЭ. Тоже, конечно, не все будет чисто, но хоть не в таких масштабах. Ну, звони мамочке, а то она там вся испереживалась. Чуть не плакала в трубку.
Во время их разговора Настя не сводила глаз с Наташкиного лица: на нем, как на экране, отражалась вся гамма чувств, испытываемых подругой: надежда, гнев и безмерная радость. Когда директор закончила, Наташка взвизгнув, повисла у нее на шее, одновременно плача и смеясь. Наконец, немного успокоившись, она набрала по мобильнику телефон матери. Сообщив той счастливую новость, подруга с тревогой в голосе снова обратилась к своей спасительнице:
− Мама спрашивает, не будут ли у вас из-за меня неприятности? Говорит, что этот ректор всемогущ, у него такие связи − вплоть до Москвы.
− Прорвемся! − Директор погладила Наташку по голове. − Не дрейфь, девочка, все будет хорошо. Ты, главное, теперь старайся, не сбавляй темп. Будешь учиться, как в колледже, никто с тобой ничего не сделает: сюда последнее время поступает столько лодырей, что хорошие студенты на вес золота. И никаких мне благодарностей: я твоей маме здоровьем обязана.
Она ушла. А подруги снова кинулись в вестибюль. Там они обнаружили в самом конце списка зачисленных приписанную от руки фамилию Белоконевой. Наташка снова взвизгнула и запрыгала на месте. Абитуриенты, чьи фамилии в списках отсутствовали, смотрели на нее с завистью и неприязнью: они видели, как дописывали ее фамилию.
− Идем отсюда, − потянула ее за руку Настя, − пока кто-нибудь не прицепился с расспросами. Пошли к тебе, перекусим да поедем за билетами. Я обещала помочь бабушке, там куча дел осталась. Может, и ты со мной?
− Теперь хоть на край света! − Наташка счастливо потянулась и зажмурилась. − Настя, неужели поступила? Боже, как я счастлива! Буду стараться, буду учиться изо всех сил, − вот увидишь.
− Не увижу. Мы ведь последний месяц вместе. Поработаем в лесу, а потом ты уедешь домой, а я в Питер. И когда потом снова увидимся, неизвестно.
− А ведь правда! − Наташка даже остановилась. − Настя, как же я буду без тебя? У меня, кроме родителей и тебя, никого нет. И Никита далеко. Как я буду одна?
− Подружишься еще с кем-нибудь. Туда Соколова поступила и тоже на педиатрический. Будешь с ней дружить.
− Да никогда! Соколова – ты что? Тебя мне никто не заменит.
Читатели мои, это последний отрывок из романа "Встретимся у Амура", который я имею право помещать в Интернете, чтобы люди знали, что есть такая книга и о чем она. Права на роман принадлежат издательству АСТ, оно должно выпустить его в свет этой осенью. Когда книга будет издана, я сразу сообщу об этом на моей странице. Надеюсь, что ждать осталось недолго. 
Комментарии
И Вам так же удачи!