А еще ее всегда восхищал искренний интерес Вадима к любым природным явлениям: от движения звездных систем до процессов в живой клетке. С ним было интересно разговаривать обо всем на свете. Он много читал, размышлял над разными проблемами бытия и имел на все собственное мнение.
− Как думаешь, Вадим, что-нибудь остается от человека после смерти, кроме тела? − задала она однажды вопрос, не перестававший волновать ее со времени смерти Дениски.
− Безусловно! − живо отозвался он, глядя на огоньки проплывающего теплохода, − у меня даже по этому поводу есть теория. Я о ней собираюсь доклад делать на студенческом симпозиуме. Жаль только, знаний мне не хватает, а то я бы ее математически обосновал. Но когда-нибудь подучусь и непременно это сделаю.
− Расскажи! Я слышала от Наташи, что Никита сказал, будто Дениска перед смертью что-то там видел. Ты думаешь, твой брат на самом деле что-то видел?
− Думаю, да, − кивнул он. − А теория такая. Я считаю, что мы живем в информационном поле, заполняющем всю Вселенную. Оно, как и свет, имеет прерывистую структуру, − вы же проходили квантовую теорию, знаешь, что такое фотон. Фотон или квант − это наименьшая частица всем известного электромагнитного поля. Я считаю, что информационное поле, несущее в себе любые знания, включая наши мысли, материально. И оно тоже состоит из элементарных частиц информации, я назвал их «инфо». Эти инфо, подобно любым частицам, взаимодействуют друг с другом: одни притягиваются, другие отталкиваются. Возможно, у них сложное строение. Находясь в живом существе − в растении, животном, человеке − они объединяются в группы, где образуют некую информационную общность. Эта общность под внешним воздействием или вследствие внутренних процессов, растет, меняется и, в свою очередь, влияет на существо, с которым связана. С моей точки зрения, это и есть душа.
После смерти человека эта информационная общность отделяется от тела, но, что важно, уже не распадается на отдельные инфо, а сохраняется целостной. Что с ней происходит дальше, можно было бы рассчитать, если бы знать начальные и граничные условия информационной среды, где она обитает. Но для этого мне не хватает знаний. Думаю, даже если бы я освоил всю современную математику, и тогда бы мне это не удалось, − здесь должны работать поколения ученых. Но начало теории инфо я хочу создать при жизни, надо только подучиться.
− А ты напиши статью в какой-нибудь научный журнал, − вдохновенно предложила Настя, сразу проникшаяся его идеей. − Это же гениально! Ты гений, Вадим! А кому-нибудь еще ты о своей теории рассказывал?
− Да уж! − засмеялся он. − Какой там гений. Думаю, не мне одному такие мысли в голову приходили. Хочу порыться в Публичке по каталогам, может, где-нибудь подобные статьи опубликованы. Понимаешь, в информатике есть понятие единицы информации: бит информации. Но мои инфо нечто совсем иное, они невообразимо меньше и качественно отличаются. Нет, я никому ничего не рассказывал, тебе первой. Так ты согласна с моей теорией?
− Еще как! Ты знаешь, я недавно в Интернете прочла, что какие-то физики, кажется, из Ростова, экспериментально обнаружили возле умерших людей сгустки энергии. Причем у разных людей они разной формы. Несколько дней они держатся возле умершего, а потом исчезают. Может, это и есть твои инфо? Если поступлю в Питерский университет, изучу получше математику и буду тебе помогать. Ты же будешь туда приезжать − хоть иногда?
− Конечно! Да мы с мамой, наверно, туда вернемся. Не знаю только, когда. Она не хочет уезжать далеко от Дениски. Часто к нему ходит, разговаривает с ним. Ей так легче.
− Бедная! − Настя сочувственно вздохнула. − У моей бабушки до рождения мамы был еще ребенок, сын. Он умер маленьким. И мне бабушка как-то сказала, что самое страшное для родителей: это пережить своего ребенка, страшнее ничего нет. Может, тогда лучше вообще не иметь детей?
− Ты что! Как это − не иметь? А зачем тогда жить? Нет, у нас с тобой будет много детей. Ведь, правда? − И он с улыбкой заглянул ей в глаза.
− Не знаю. − Настя покраснела и застеснялась. − Пойдем домой, мне еще химию надо доучить. Ты завтра не приходи, ладно? А то придет Наташа, − я ей по физике помогаю. А она почему-то переживает, когда тебя видит. Наверно, из-за Никиты. Созвонимся послезавтра?
− Ладно. Только я весь день буду скучать. Можно, я тебе вечером позвоню? Расскажешь, как прошел день.
− Да, конечно, конечно! Звони, я буду ждать.
Последние весенние каникулы пролетели, как сон. Вадим почти каждый день бывал у Насти, приходил утром, а уходил перед приходом родителей, у которых в институтах наступила горячая пора зачетов. Правда, Галчонок несколько раз внезапно являлась домой, − видимо ей не терпелось застукать влюбленных за чем-нибудь недозволенным. Но всякий раз ее ждало разочарование: детки или мирно сидели в Настиной комнате, замолкая, когда она без стука открывала дверь, или торчали на кухне. Настя готовила, а ее друг облизывался в ожидании чего-нибудь вкусненького. Однажды, не утерпев, она решила допытаться у дочери, на каком этапе их отношения. На что дочь весьма неприветливо ответила, что они «просто дружат», и пусть ее это не волнует.
− Как думаешь, Вадим, что-нибудь остается от человека после смерти, кроме тела? − задала она однажды вопрос, не перестававший волновать ее со времени смерти Дениски.
− Безусловно! − живо отозвался он, глядя на огоньки проплывающего теплохода, − у меня даже по этому поводу есть теория. Я о ней собираюсь доклад делать на студенческом симпозиуме. Жаль только, знаний мне не хватает, а то я бы ее математически обосновал. Но когда-нибудь подучусь и непременно это сделаю.
− Расскажи! Я слышала от Наташи, что Никита сказал, будто Дениска перед смертью что-то там видел. Ты думаешь, твой брат на самом деле что-то видел?
− Думаю, да, − кивнул он. − А теория такая. Я считаю, что мы живем в информационном поле, заполняющем всю Вселенную. Оно, как и свет, имеет прерывистую структуру, − вы же проходили квантовую теорию, знаешь, что такое фотон. Фотон или квант − это наименьшая частица всем известного электромагнитного поля. Я считаю, что информационное поле, несущее в себе любые знания, включая наши мысли, материально. И оно тоже состоит из элементарных частиц информации, я назвал их «инфо». Эти инфо, подобно любым частицам, взаимодействуют друг с другом: одни притягиваются, другие отталкиваются. Возможно, у них сложное строение. Находясь в живом существе − в растении, животном, человеке − они объединяются в группы, где образуют некую информационную общность. Эта общность под внешним воздействием или вследствие внутренних процессов, растет, меняется и, в свою очередь, влияет на существо, с которым связана. С моей точки зрения, это и есть душа.
После смерти человека эта информационная общность отделяется от тела, но, что важно, уже не распадается на отдельные инфо, а сохраняется целостной. Что с ней происходит дальше, можно было бы рассчитать, если бы знать начальные и граничные условия информационной среды, где она обитает. Но для этого мне не хватает знаний. Думаю, даже если бы я освоил всю современную математику, и тогда бы мне это не удалось, − здесь должны работать поколения ученых. Но начало теории инфо я хочу создать при жизни, надо только подучиться.
− А ты напиши статью в какой-нибудь научный журнал, − вдохновенно предложила Настя, сразу проникшаяся его идеей. − Это же гениально! Ты гений, Вадим! А кому-нибудь еще ты о своей теории рассказывал?
− Да уж! − засмеялся он. − Какой там гений. Думаю, не мне одному такие мысли в голову приходили. Хочу порыться в Публичке по каталогам, может, где-нибудь подобные статьи опубликованы. Понимаешь, в информатике есть понятие единицы информации: бит информации. Но мои инфо нечто совсем иное, они невообразимо меньше и качественно отличаются. Нет, я никому ничего не рассказывал, тебе первой. Так ты согласна с моей теорией?
− Еще как! Ты знаешь, я недавно в Интернете прочла, что какие-то физики, кажется, из Ростова, экспериментально обнаружили возле умерших людей сгустки энергии. Причем у разных людей они разной формы. Несколько дней они держатся возле умершего, а потом исчезают. Может, это и есть твои инфо? Если поступлю в Питерский университет, изучу получше математику и буду тебе помогать. Ты же будешь туда приезжать − хоть иногда?
− Конечно! Да мы с мамой, наверно, туда вернемся. Не знаю только, когда. Она не хочет уезжать далеко от Дениски. Часто к нему ходит, разговаривает с ним. Ей так легче.
− Бедная! − Настя сочувственно вздохнула. − У моей бабушки до рождения мамы был еще ребенок, сын. Он умер маленьким. И мне бабушка как-то сказала, что самое страшное для родителей: это пережить своего ребенка, страшнее ничего нет. Может, тогда лучше вообще не иметь детей?
− Ты что! Как это − не иметь? А зачем тогда жить? Нет, у нас с тобой будет много детей. Ведь, правда? − И он с улыбкой заглянул ей в глаза.
− Не знаю. − Настя покраснела и застеснялась. − Пойдем домой, мне еще химию надо доучить. Ты завтра не приходи, ладно? А то придет Наташа, − я ей по физике помогаю. А она почему-то переживает, когда тебя видит. Наверно, из-за Никиты. Созвонимся послезавтра?
− Ладно. Только я весь день буду скучать. Можно, я тебе вечером позвоню? Расскажешь, как прошел день.
− Да, конечно, конечно! Звони, я буду ждать.
Последние весенние каникулы пролетели, как сон. Вадим почти каждый день бывал у Насти, приходил утром, а уходил перед приходом родителей, у которых в институтах наступила горячая пора зачетов. Правда, Галчонок несколько раз внезапно являлась домой, − видимо ей не терпелось застукать влюбленных за чем-нибудь недозволенным. Но всякий раз ее ждало разочарование: детки или мирно сидели в Настиной комнате, замолкая, когда она без стука открывала дверь, или торчали на кухне. Настя готовила, а ее друг облизывался в ожидании чего-нибудь вкусненького. Однажды, не утерпев, она решила допытаться у дочери, на каком этапе их отношения. На что дочь весьма неприветливо ответила, что они «просто дружат», и пусть ее это не волнует.
− И долго вы собираетесь «просто дружить»? − съязвила мать. − Что-то мне не верится в ваши длительные платонические отношения.
− Ты прямо, как Наташа, та тоже не верит. − Дочь отвернулась и подошла к окну, она всегда так делала, когда хотела, чтоб ее оставили в покое. − Мы поженимся, когда будет можно. А пока можешь по этому поводу не беспокоиться. И, пожалуйста, стучи, прежде чем заходить в мою комнату. Я ничего не боюсь, но мне перед Вадимом стыдно, что ты ведешь себя, как дикарь.
− Подумаешь, какие мы деликатные! − возмутилась Галчонок. − Ты моя дочь, и я имею право знать, что происходит. Если влипнешь, мне расхлебывать, таскать тебя по врачам. Буду заходить, когда считаю нужным, пока не окончишь школу и не поступишь в институт. Потом делай, что хочешь, но будешь сама и расплачиваться. А сейчас я за тебя отвечаю, − и нечего мне грубить!
− Никто не грубит. Ладно, заходи, если тебе совесть позволяет. Но в таком случае, я с тобой делиться не буду. Раз ты мне до такой степени не доверяешь. − И Настя неожиданно расплакалась.
− Ну что ты, доченька! − Мать, обняв ее, поцеловала в подбородок: ведь дочка была уже на голову выше мамы. − Да доверяю я тебе, доверяю! Но пойми, я ведь тоже переживаю. Вот когда у тебя будет своя дочка, посмотрю на тебя. Если, конечно, доживу. Ну, не плачь, я больше не буду. Ведь я очень люблю тебя и боюсь за тебя.
− Мамочка, ты тоже прости меня. И, пожалуйста, не волнуйся, мы с Вадимом обо всем договорились. Ты же его немножко знаешь, − он человек порядочный. И тоже очень меня любит. Все будет хорошо, вот посмотришь. Знаешь, я теперь чувствую себя такой счастливой! Все плохое забылось. С ним я как будто летаю, наверно, от счастья.
− Только не очень высоко летай, а то больно будет падать. Мне когда-то твоя бабушка дала ценный совет: если тебе слишком хорошо или, наоборот, очень плохо, повторяй фразу «Так будет не всегда!». Она не даст сильно вознестись или низко упасть.
− Нет. − Настя покачала головой. − Я не согласна. Почему нужно думать, что я не всегда буду счастлива? Из-за этого нельзя полностью радоваться, все время надо себя одергивать.
− Но зато, когда очень плохо, эта фраза рождает надежду, что так тоже будет не всегда.
− Вот тогда и буду ее повторять. Тем более, что я уверена: у нас с Вадимом это навсегда.
− Ладно, поступай, как знаешь. Что-то мне не нравится отец: он последнее время какой-то сам не свой. Не знаешь, что с ним?
− Наверно, на работе достают. А ты бы сама спросила.
− Да он говорит, что все в порядке. Но я же вижу.
− Мам, не переживай. Мало ли какие у него неприятности. Надо будет − сам скажет.
После этого разговора отношение матери к Вадиму резко изменилось. Как и когда-то в Петербурге, она снова стала приглашать его к столу и всячески демонстрировать свое расположение. А отец с самого начала относился к Настиному другу приветливо. И потому в семье внешне снова воцарились мир и согласие.
В один прекрасный день к Насте, поджидавшей в институтском дворе Вадима, неожиданно подошла незнакомая черноволосая девушка.
− Ты Туманова ждешь? − спросила она.
Настя неопределенно пожала плечами: какое кому дело, кого она ждет.
− Хочу тебя предупредить, − продолжила незнакомка, − тебя ненавидит один человек, женщина. Она выпрашивала у лицеистов твою фотографию. Знаю, что она ходила к цыганке, которая делает привороты, несколько раз ходила. Она хочет тебя извести, и вроде бы, ей велели принести твою карточку. Поэтому будь осторожней. И никому не говори, что я тебе сказала.
− Я догадываюсь, о ком идет речь, − усмехнулась Настя. − Но ничего не боюсь, потому что не верю в наговоры и привороты, поэтому пусть себе ходит к цыганкам, может, ей так легче.
− Можешь не верить, но они что-то умеют, это факт, − не согласилась девушка.
− Моя мама тоже не верила. Но еще до замужества одна цыганка ей нагадала, что у нее будет двое детей: мальчик и девочка, и что когда мальчику исполнится десять лет, он пойдет с друзьями на Дон и утонет. И все сбылось. Мне мама только недавно это рассказала, − я теперь цыганок боюсь. Откуда она могла знать, что мой брат утонет?
− Да просто совпадение. − У Насти не было ни малейшего желания продолжать разговор, и она встала. − Спасибо за предупреждение, но, повторяю, я не верю в чудеса и предсказания. Будь здорова.
Из института вышел Вадим, и она направилась к нему.
Вечером Настя не утерпела и рассказала о странном разговоре Галчонку. − Да все это чушь собачья! − воскликнула та, тряхнув черными локонами. − Мне тоже перед свадьбой цыганка нагадала, что муж меня бросит и спутается с девицей вдвое его моложе. Только мы уже жизнь прожили, а пока ничего подобного не предвидится. Выбрось из головы, − это они из зависти тебе такое наговорили.
И Настя быстро забыла об этом происшествии. Тем более, что приближались ее любимые майские праздники. Мир сиял всеми красками весны: цвели жерделы, распространяя горьковато-медовый аромат, на клумбах полыхали тюльпаны и соседский кот Вася уже неделю не являлся домой. Правда, кастрированный Федор воспринимал всю эту красоту равнодушно, предпочитая дремать на Настином диване, свернувшись калачиком, – Настя так и не смогла простить родителям столь жестокого поступка с ее любимцем.
С Вадимом она виделась ежедневно и подолгу, все дурные мысли покинули ее, она просыпалась с улыбкой и засыпала с улыбкой.
Однажды в планетарии Настя носом к носу столкнулась с Павликом, уже учившимся на первом курсе местного университета.
– Привет! – обрадовался ей Павлик. – Слушай, ты случайно не знаешь Туманова? Он в Политехе учится, кажется, на втором курсе.
– Знаю, – улыбнулась Настя. – Еще как знаю! Это мой жених. Он сейчас должен подойти.
– Здорово! – оживился Павлик, не обратив ни малейшего внимания на статус Туманова. – Он выдвинул гениальную теорию насчет информационного пространства, я читал в нашей студенческой газете «Академия». У меня тоже есть кое-какие мысли по этому поводу, хочу с ним их обсудить. Познакомишь?
– Конечно! Да, вон он идет. – И Настя, увидев, как Вадим переходит дорогу, потянула Павлика к двери.
– Я много думал о твоих инфо, – сказал Павлик, пожав Вадиму руку, – полагаю, они напрямую связаны с творчеством. Чем больше человеческий мозг учится, думает, развивается, тем больше вероятность, что нейроны, ответственные за талант, настроятся в резонанс с соответствующими инфо. И тогда эти инфо проникнут в мозг в виде теоремы или романа, или какого-либо открытия. Мозг просто впитает их из внешнего информационного поля.
– Интересно. Значит, ты полагаешь, что все литературные, музыкальные или иные произведения уже существуют в готовом виде – где-то в информационном пространстве? А человеческому мозгу нужно только настроиться на них? По-твоему мы сами ничего не сочиняем: все, что придумано или написано, пришло в головы авторов извне? – удивился Вадим.
– Именно! – воскликнул Павлик. – Ведь в сущности, что такое мозг? Клеточная структура, состоящая из тех же молекул и атомов. В нем происходят химические и биологические процессы, – но как они могут привести к мыслительной деятельности? Ну не верю я, что молекулы или даже клетки сами что-то придумывают, не верю – и все!
– Но ведь мыслишь ты! – возразила Настя. – Неужели твой мозг пассивно воспринимает идеи извне? Нет, я с тобой не согласна. По-твоему выходит, что «Война и мир» уже имелась в пространстве, а мозг Толстого ее оттуда только впитал.
– Да, да, да! – стоял на своем Павлик. – Именно так! А ты как считаешь? – обратился он Вадиму, заинтересованно слушавшему их спор.
– Трудно однозначно утверждать, кто из вас прав, – осторожно начал Вадим. – Человека нельзя представлять, как совокупность клеток. У человека есть душа, т.е. сгусток информационных частиц, – но они находятся не вне, а внутри него, и неразрывно связаны с его биологическим организмом. Может быть, творческие озарения и иные процессы все-таки возникают в самом человеке в результате совместной деятельности мозга и души.
– Тогда душа − тоже составляющая информационного пространства, только расположена она внутри человека. – Павлик ненадолго задумался. Потом встал. – Твое предположение в сущности ничего не меняет: все, производимое мозгом, все равно приходит в него из этого пространства, а не сам мозг его производит. Извини, у меня сейчас семинар. Если хотите, пойдемте со мной, я вас представлю. Тем более, что как раз буду говорить о твоей теории.
– Спасибо, Павлик, но я не могу, – отказалась Настя. – Вадим, ты, как хочешь, а у меня на завтра уйма заданий.
– Нет, я с тобой. – Вадим дал Павлику свой телефон. – Позвонишь мне, расскажешь, к чему вы пришли, ладно? И вообще, не теряйся, звони, если еще будут интересные мысли.
Они пожали друг другу руки и расстались. – Толковый пацан, – уважительно сказал Вадим, когда они вышли из планетария. – Мыслит глобально и нестандартно. Неужели он с вами учится? Вроде маловат для выпускника. Интересно, сколько ему лет.
– Он уже студент. – Настю развеселило озадаченное лицо Вадима. – А лет ему тринадцать. В прошлом году он учился с нами, а летом поступил в университет. Сдал экстерном за одиннадцатый и поступил. Он вундеркинд, через классы прыгал. Знаешь, он где-то вычитал, что уже доказано математическим путем существование сверхразума − того, что люди называют Богом. Может, он и есть источник твоих инфо?
– Не знаю. Ничего не могу сказать по этому поводу. Может, Бог действительно источник информационной энергии, особенно той ее части, которая отвечает за мораль, за любовь и другие добрые движения души. Хотя, если он столь всесилен, как он мог допустить атомные бомбардировки и другие ужасные преступления?
– Но ведь у него есть противник. Дьявол или сатана. Может быть, именно он отвечает за все зло на Земле? А не Бог.
– Тогда Бог не всесилен. Что-то мы с тобой ушли в сторону. В этих вопросах я не очень. Хотя кое-какие мысли есть. Дело в том, что информация по отношению к человеку может быть положительной или отрицательной, то есть инфо могут быть как бы со знаками «плюс» и «минус», подобно электронам и протонам. Положительные инфо могут быть ответственны за добро, а отрицательные – за зло. Эх, мне бы знаний побольше. Тут еще и в философию надо погрузиться, без нее никакая математика не поможет. Только, где взять время? Сплошные зачеты. Ну, скажи, зачем мне экономика, когда я не собираюсь становиться бизнесменом? А сколько времени на нее приходится тратить. Я недавно сбежал с семинара, хотел в читалке посидеть, − так наша кураторша меня отловила и давай отчитывать. Я не выдержал и говорю: «Виктория Алексеевна, ну не могу я тратить время на предмет, который мне не нужен». Так она декану нажаловалась. Пришлось в деканате оправдываться и извиняться.
– А вдруг тебе потом экономика понадобится? Ты же еще не знаешь, кем будешь работать. А вдруг попадешь в какой-нибудь банк? Нет, я думаю, экономические знания сейчас инженеру необходимы.
– Вот когда понадобятся, тогда и займусь ими. А вообще, я в банк не хочу. Хочу заняться серьезной наукой, а для этого столько нужно поднять. Хорошо студентам на Западе: там посещаешь только то, что тебе действительно интересно, а остальное − по желанию. И никто не проверяет посещаемость, не лишает стипендии.
– Может, там студент более сознательный. Папа говорит, если наших не проверять, будут поголовно прогуливать и завалят сессию. Вадим, а ты расскажи о своих идеях Туржанской. Она ведь профессор, ее печатают даже заграничные журналы. Может, она тебе подскажет, как математику применить к твоей теории? У нее по средам консультации, – могут приходить все желающие.
– Да я знаю. По правде говоря, я уже однажды пытался поговорить с ней на эту тему. Но она сказала, что пока экспериментально мои идеи не подтверждены, они даже не гипотеза, а чистый вымысел, из области фантастики. Хотя, конечно, попытаться обосновать их математически можно. Можно построить модель информационного пространства с помощью теории поля, – но для этого мне нужно переходить в университет на мехмат. Может, там удастся вывести соответствующие уравнения, а на них потом обратят внимание и физики. Например, так было с формулами Лоренца: сначала на них смотрели как на какие-то абстрактные уравнения, не имеющие физического смысла. А когда Эйнштейн создал свою теорию относительности, оказалось, что в этих формулах заложен великий смысл. Но в нашем Политехе методы математической физики не преподают, у нас ведь готовят инженеров, а не ученых.
– А ты переходи в университет.
– Я уже там был. Надо много досдавать. Но все равно, буду летом думать над этим, может, решусь.
− Ты прямо, как Наташа, та тоже не верит. − Дочь отвернулась и подошла к окну, она всегда так делала, когда хотела, чтоб ее оставили в покое. − Мы поженимся, когда будет можно. А пока можешь по этому поводу не беспокоиться. И, пожалуйста, стучи, прежде чем заходить в мою комнату. Я ничего не боюсь, но мне перед Вадимом стыдно, что ты ведешь себя, как дикарь.
− Подумаешь, какие мы деликатные! − возмутилась Галчонок. − Ты моя дочь, и я имею право знать, что происходит. Если влипнешь, мне расхлебывать, таскать тебя по врачам. Буду заходить, когда считаю нужным, пока не окончишь школу и не поступишь в институт. Потом делай, что хочешь, но будешь сама и расплачиваться. А сейчас я за тебя отвечаю, − и нечего мне грубить!
− Никто не грубит. Ладно, заходи, если тебе совесть позволяет. Но в таком случае, я с тобой делиться не буду. Раз ты мне до такой степени не доверяешь. − И Настя неожиданно расплакалась.
− Ну что ты, доченька! − Мать, обняв ее, поцеловала в подбородок: ведь дочка была уже на голову выше мамы. − Да доверяю я тебе, доверяю! Но пойми, я ведь тоже переживаю. Вот когда у тебя будет своя дочка, посмотрю на тебя. Если, конечно, доживу. Ну, не плачь, я больше не буду. Ведь я очень люблю тебя и боюсь за тебя.
− Мамочка, ты тоже прости меня. И, пожалуйста, не волнуйся, мы с Вадимом обо всем договорились. Ты же его немножко знаешь, − он человек порядочный. И тоже очень меня любит. Все будет хорошо, вот посмотришь. Знаешь, я теперь чувствую себя такой счастливой! Все плохое забылось. С ним я как будто летаю, наверно, от счастья.
− Только не очень высоко летай, а то больно будет падать. Мне когда-то твоя бабушка дала ценный совет: если тебе слишком хорошо или, наоборот, очень плохо, повторяй фразу «Так будет не всегда!». Она не даст сильно вознестись или низко упасть.
− Нет. − Настя покачала головой. − Я не согласна. Почему нужно думать, что я не всегда буду счастлива? Из-за этого нельзя полностью радоваться, все время надо себя одергивать.
− Но зато, когда очень плохо, эта фраза рождает надежду, что так тоже будет не всегда.
− Вот тогда и буду ее повторять. Тем более, что я уверена: у нас с Вадимом это навсегда.
− Ладно, поступай, как знаешь. Что-то мне не нравится отец: он последнее время какой-то сам не свой. Не знаешь, что с ним?
− Наверно, на работе достают. А ты бы сама спросила.
− Да он говорит, что все в порядке. Но я же вижу.
− Мам, не переживай. Мало ли какие у него неприятности. Надо будет − сам скажет.
После этого разговора отношение матери к Вадиму резко изменилось. Как и когда-то в Петербурге, она снова стала приглашать его к столу и всячески демонстрировать свое расположение. А отец с самого начала относился к Настиному другу приветливо. И потому в семье внешне снова воцарились мир и согласие.
В один прекрасный день к Насте, поджидавшей в институтском дворе Вадима, неожиданно подошла незнакомая черноволосая девушка.
− Ты Туманова ждешь? − спросила она.
Настя неопределенно пожала плечами: какое кому дело, кого она ждет.
− Хочу тебя предупредить, − продолжила незнакомка, − тебя ненавидит один человек, женщина. Она выпрашивала у лицеистов твою фотографию. Знаю, что она ходила к цыганке, которая делает привороты, несколько раз ходила. Она хочет тебя извести, и вроде бы, ей велели принести твою карточку. Поэтому будь осторожней. И никому не говори, что я тебе сказала.
− Я догадываюсь, о ком идет речь, − усмехнулась Настя. − Но ничего не боюсь, потому что не верю в наговоры и привороты, поэтому пусть себе ходит к цыганкам, может, ей так легче.
− Можешь не верить, но они что-то умеют, это факт, − не согласилась девушка.
− Да просто совпадение. − У Насти не было ни малейшего желания продолжать разговор, и она встала. − Спасибо за предупреждение, но, повторяю, я не верю в чудеса и предсказания. Будь здорова.
Из института вышел Вадим, и она направилась к нему.
Вечером Настя не утерпела и рассказала о странном разговоре Галчонку. − Да все это чушь собачья! − воскликнула та, тряхнув черными локонами. − Мне тоже перед свадьбой цыганка нагадала, что муж меня бросит и спутается с девицей вдвое его моложе. Только мы уже жизнь прожили, а пока ничего подобного не предвидится. Выбрось из головы, − это они из зависти тебе такое наговорили.
И Настя быстро забыла об этом происшествии. Тем более, что приближались ее любимые майские праздники. Мир сиял всеми красками весны: цвели жерделы, распространяя горьковато-медовый аромат, на клумбах полыхали тюльпаны и соседский кот Вася уже неделю не являлся домой. Правда, кастрированный Федор воспринимал всю эту красоту равнодушно, предпочитая дремать на Настином диване, свернувшись калачиком, – Настя так и не смогла простить родителям столь жестокого поступка с ее любимцем.
С Вадимом она виделась ежедневно и подолгу, все дурные мысли покинули ее, она просыпалась с улыбкой и засыпала с улыбкой.
Однажды в планетарии Настя носом к носу столкнулась с Павликом, уже учившимся на первом курсе местного университета.
– Привет! – обрадовался ей Павлик. – Слушай, ты случайно не знаешь Туманова? Он в Политехе учится, кажется, на втором курсе.
– Знаю, – улыбнулась Настя. – Еще как знаю! Это мой жених. Он сейчас должен подойти.
– Здорово! – оживился Павлик, не обратив ни малейшего внимания на статус Туманова. – Он выдвинул гениальную теорию насчет информационного пространства, я читал в нашей студенческой газете «Академия». У меня тоже есть кое-какие мысли по этому поводу, хочу с ним их обсудить. Познакомишь?
– Конечно! Да, вон он идет. – И Настя, увидев, как Вадим переходит дорогу, потянула Павлика к двери.
– Я много думал о твоих инфо, – сказал Павлик, пожав Вадиму руку, – полагаю, они напрямую связаны с творчеством. Чем больше человеческий мозг учится, думает, развивается, тем больше вероятность, что нейроны, ответственные за талант, настроятся в резонанс с соответствующими инфо. И тогда эти инфо проникнут в мозг в виде теоремы или романа, или какого-либо открытия. Мозг просто впитает их из внешнего информационного поля.
– Интересно. Значит, ты полагаешь, что все литературные, музыкальные или иные произведения уже существуют в готовом виде – где-то в информационном пространстве? А человеческому мозгу нужно только настроиться на них? По-твоему мы сами ничего не сочиняем: все, что придумано или написано, пришло в головы авторов извне? – удивился Вадим.
– Именно! – воскликнул Павлик. – Ведь в сущности, что такое мозг? Клеточная структура, состоящая из тех же молекул и атомов. В нем происходят химические и биологические процессы, – но как они могут привести к мыслительной деятельности? Ну не верю я, что молекулы или даже клетки сами что-то придумывают, не верю – и все!
– Но ведь мыслишь ты! – возразила Настя. – Неужели твой мозг пассивно воспринимает идеи извне? Нет, я с тобой не согласна. По-твоему выходит, что «Война и мир» уже имелась в пространстве, а мозг Толстого ее оттуда только впитал.
– Да, да, да! – стоял на своем Павлик. – Именно так! А ты как считаешь? – обратился он Вадиму, заинтересованно слушавшему их спор.
– Трудно однозначно утверждать, кто из вас прав, – осторожно начал Вадим. – Человека нельзя представлять, как совокупность клеток. У человека есть душа, т.е. сгусток информационных частиц, – но они находятся не вне, а внутри него, и неразрывно связаны с его биологическим организмом. Может быть, творческие озарения и иные процессы все-таки возникают в самом человеке в результате совместной деятельности мозга и души.
– Тогда душа − тоже составляющая информационного пространства, только расположена она внутри человека. – Павлик ненадолго задумался. Потом встал. – Твое предположение в сущности ничего не меняет: все, производимое мозгом, все равно приходит в него из этого пространства, а не сам мозг его производит. Извини, у меня сейчас семинар. Если хотите, пойдемте со мной, я вас представлю. Тем более, что как раз буду говорить о твоей теории.
– Спасибо, Павлик, но я не могу, – отказалась Настя. – Вадим, ты, как хочешь, а у меня на завтра уйма заданий.
– Нет, я с тобой. – Вадим дал Павлику свой телефон. – Позвонишь мне, расскажешь, к чему вы пришли, ладно? И вообще, не теряйся, звони, если еще будут интересные мысли.
Они пожали друг другу руки и расстались. – Толковый пацан, – уважительно сказал Вадим, когда они вышли из планетария. – Мыслит глобально и нестандартно. Неужели он с вами учится? Вроде маловат для выпускника. Интересно, сколько ему лет.
– Он уже студент. – Настю развеселило озадаченное лицо Вадима. – А лет ему тринадцать. В прошлом году он учился с нами, а летом поступил в университет. Сдал экстерном за одиннадцатый и поступил. Он вундеркинд, через классы прыгал. Знаешь, он где-то вычитал, что уже доказано математическим путем существование сверхразума − того, что люди называют Богом. Может, он и есть источник твоих инфо?
– Не знаю. Ничего не могу сказать по этому поводу. Может, Бог действительно источник информационной энергии, особенно той ее части, которая отвечает за мораль, за любовь и другие добрые движения души. Хотя, если он столь всесилен, как он мог допустить атомные бомбардировки и другие ужасные преступления?
– Но ведь у него есть противник. Дьявол или сатана. Может быть, именно он отвечает за все зло на Земле? А не Бог.
– Тогда Бог не всесилен. Что-то мы с тобой ушли в сторону. В этих вопросах я не очень. Хотя кое-какие мысли есть. Дело в том, что информация по отношению к человеку может быть положительной или отрицательной, то есть инфо могут быть как бы со знаками «плюс» и «минус», подобно электронам и протонам. Положительные инфо могут быть ответственны за добро, а отрицательные – за зло. Эх, мне бы знаний побольше. Тут еще и в философию надо погрузиться, без нее никакая математика не поможет. Только, где взять время? Сплошные зачеты. Ну, скажи, зачем мне экономика, когда я не собираюсь становиться бизнесменом? А сколько времени на нее приходится тратить. Я недавно сбежал с семинара, хотел в читалке посидеть, − так наша кураторша меня отловила и давай отчитывать. Я не выдержал и говорю: «Виктория Алексеевна, ну не могу я тратить время на предмет, который мне не нужен». Так она декану нажаловалась. Пришлось в деканате оправдываться и извиняться.
– А вдруг тебе потом экономика понадобится? Ты же еще не знаешь, кем будешь работать. А вдруг попадешь в какой-нибудь банк? Нет, я думаю, экономические знания сейчас инженеру необходимы.
– Вот когда понадобятся, тогда и займусь ими. А вообще, я в банк не хочу. Хочу заняться серьезной наукой, а для этого столько нужно поднять. Хорошо студентам на Западе: там посещаешь только то, что тебе действительно интересно, а остальное − по желанию. И никто не проверяет посещаемость, не лишает стипендии.
– Может, там студент более сознательный. Папа говорит, если наших не проверять, будут поголовно прогуливать и завалят сессию. Вадим, а ты расскажи о своих идеях Туржанской. Она ведь профессор, ее печатают даже заграничные журналы. Может, она тебе подскажет, как математику применить к твоей теории? У нее по средам консультации, – могут приходить все желающие.
– Да я знаю. По правде говоря, я уже однажды пытался поговорить с ней на эту тему. Но она сказала, что пока экспериментально мои идеи не подтверждены, они даже не гипотеза, а чистый вымысел, из области фантастики. Хотя, конечно, попытаться обосновать их математически можно. Можно построить модель информационного пространства с помощью теории поля, – но для этого мне нужно переходить в университет на мехмат. Может, там удастся вывести соответствующие уравнения, а на них потом обратят внимание и физики. Например, так было с формулами Лоренца: сначала на них смотрели как на какие-то абстрактные уравнения, не имеющие физического смысла. А когда Эйнштейн создал свою теорию относительности, оказалось, что в этих формулах заложен великий смысл. Но в нашем Политехе методы математической физики не преподают, у нас ведь готовят инженеров, а не ученых.
– А ты переходи в университет.
– Я уже там был. Надо много досдавать. Но все равно, буду летом думать над этим, может, решусь.
Комментарии