К вопросу о переименовании Волгограда в Сталинград

Таким образом Сталин получил полномочия, позволившие ему стать фактически царицынским диктатором. Пользуясь своим положением Сталин развернул бурную кампанию за изгнание "золотопогонников" из Красной Армии. Сталин был одни из сторонников тактики партизанской борьбы. Они не доверяли офицерскому корпусу, видели в бывших офицерах опасных соперников и «классовых врагов», готовых при первой возможности сменить сторону. Сталинской убеждённости в своей правоте поспособствовали Ворошилов и Будённый, пробившиеся в Царицын со своими партизанскими отрядами.
Главным противником партизанщины был председатель Революционного Военного совета и главвоенмор Л.Д. Троцкий. (см. Царицынский конфликт) И Троцкому удалось отстоять "военспецов". Не нужно быть профессионалом военного дела чтобы понять очевидную истину - армия без кадровых офицеров - это просто вооружённая толпа.
Таким образом, гражданская война стала первой войной, выигранной вопреки Сталину.

Как враг оказался под Сталинградом в 1942 году?
Едва-едва, контрнаступлением под Москвой, закончилась военная катастрофа 1941 года, в которой сформирорванная под руководствои Сталина недоармия (см. Акт о приёме наркомата обороны CССР Тимошенко С.К. от Ворошилова К.Е.) драпала до Москвы и Ленинграда, вопреки изначальному материальному перевесу над противником, рябой стратэг организовал вторую катастрофу.



1 января 1942 года состоялось расширенное заседание Ставки ВГК – высшего командного органа СССР. На заседании присутствовали: начальник генштаба Б. М. Шапошников и его заместитель А. М. Василевский, члены ГКО Г. М. Маленков и Л. П. Берия, а также член ГКО Н. А. Вознесенский, отвечавший за планы по производству вооружений. Обсуждался вопрос стратегических планов на 1942 год. Основной доклад делал Шапошников. Предлагалось начать наступление на всех участках фронта – северном, центральном и южном – с целью добиться решительной победы уже в 1942 году. В обсуждении выступили Г. К. Жуков и Н. А. Вознесенский. Вознесенский (позднее расстрелянный по "ленинградскому делу") сообщил, что материальных ресурсов СССР не хватит для реализации столь масштабного плана. Жуков (на которого в 1946 г. выбили показания по "авиационному делу") считал, что следует не распылять ресурсы по всем направлениям, а сконцентрировать их на центральном участке фронта, как наиболее важном. Итог обсуждению подвел Сталин, указавший, что нужно не ссылаться на трудности, а искать пути их преодоления. План всеобщего наступления был утвержден; соответствующие приказы были разосланы командующим фронтами.
В итоге: разгром 2-й Ударной армии под Ленинградом, Ржевская мясорубка, Харьковская катастрофа, позволившая противнику выйти к Волге и Кавказу.
В 1943 г. стратэг чуть не организовал поражение в битве на Курской дуге, побуждая Рокоссовского перейти в наступление, не дожидаясь немецкого наступления, но Рокоссовский настоял на обороне.

Вспоминает маршал авиации А.Е. Голованов:
«Не все у нас в военном руководстве были согласны с ожиданием наступления со стороны противника. Некоторые предлагали нанести упреждающий удар, а проще говоря, нам первым начать наступление. Эти предложения несколько колебали уверенность Верховного в принятом им решении вести на Курской дуге оборонительные действия. Бывая у него с докладами, я слышал высказываемые сомнения в том, что правильно ли мы поступаем, дожидаясь начала действий со стороны немцев… Однако такие разговоры кончались тем, что Сталин заключал: „Я верю Рокоссовскому“.
Но чем ближе подходило лето, тем острее чувствовалась напряжённость. Здесь уже стоял вопрос, чьи нервы крепче. С начала мая мы получали агентурные данные о том, что то 2-го, то 12-го числа этого месяца немцы начнут наступление. Но названные дни проходили, а никаких наступательных действий противник не начинал. Фронты же, естественно, принимали соответствующие меры к отражению возможного наступления. Проходил июнь… Опять всплыли разговоры об упреждающем ударе.
Рокоссовский тоже стал нервничать, опасаясь, как бы не было принято решение о нанесении такого удара. А было, конечно, отчего нервничать. Примерно равное соотношение сил с обеих сторон давало огромные преимущества той стороне, которая будет обороняться, и малые надежды на успех той стороне, которая будет наступать. Как известно, обороняющемуся (конечно, если он знает военное дело) нужно куда меньше сил для того, чтобы отразить наступление противника…
Наконец, в конце июня поступили данные, что противник начнет наступление 2 июля. Войска были приведены в надлежащую готовность, но немецкое наступление вновь не состоялось. 3 июля его также не было. 4 июля – то же самое. Напряжение стало предельным.
В ночь на 5 июля я был на докладе у Сталина на даче. Он был один. Выслушав мой доклад и подписав представленные бумаги, Верховный сразу заговорил о Рокоссовском. Он довольно подробно вспомнил деятельность Константина Константиновича и под Москвой, и под Сталинградом, особенно подчеркнув его самостоятельность и твёрдость в принятии решений, обоснованность вносимых им предложений, которые всегда себя оправдывали. Наконец, Сталин заговорил о создавшемся сейчас положении на Центральном и Воронежском фронтах. Рассказал о своем разговоре с Рокоссовским, когда тот на вопрос, сможет ли он сейчас наступать, ответил, что для наступления ему нужны дополнительные силы и средства, чтобы гарантировать успех, и настаивал на том, что немцы обязательно начнут наступление, но не выдержат долго, ибо транспортных средств у них еле хватает сейчас лишь на то, чтобы восполнять текущие расходы войны и подвозить продовольствие для войск, и что противник не в состоянии находиться в таком положении длительное время.
– Неужели Рокоссовский ошибается?.. – Немного помолчав, Верховный сказал: – У него там сейчас Жуков.
Из этой реплики мне стало ясно, с какой задачей находится Георгий Константинович у Рокоссовского. Было уже утро, когда я собирался попросить разрешения уйти, но раздавшийся телефонный звонок остановил меня. Не торопясь, Сталин поднял трубку ВЧ. Звонил Рокоссовский. Радостным голосом он доложил:
– Товарищ Сталин! Немцы начали наступление!
– А чему вы радуетесь? – спросил несколько удивлённо Верховный.
– Теперь победа будет за нами, товарищ Сталин! – ответил Константин Константинович.
Разговор был окончен.
– А всё-таки Рокоссовский опять оказался прав, – как бы для себя сказал Сталин.
<…>
Считаю нужным привести эти факты потому, что укоренилось такое мнение: оборонительные действия на Курской дуге были заранее предусмотрены, и они рассматриваются сейчас как само собой разумеющееся. В действительности события протекали по-иному. Именно на Курской дуге было решено нашим Верховным Главнокомандованием продолжить дальнейшие наступательные действия. Гитлер также решил именно здесь искать успешного решения кампании 1943 года. Рокоссовский первым разгадал замысел противника, но было не так-то просто подготовку наступления переключить на организацию глубокоэшелонированной обороны, выиграть время и заставить немцев начать наступление первыми. Это был напряжённейший отрезок времени, когда, можно прямо сказать, шла борьба двух мнений – наступать или продолжать обороняться…» <конец цитаты>

Сталинисты как дважды два выучили риторический вопрос: «Как можно победить вопреки воле Верховного Главнокомандующего?» – Оказывается, можно.

Но при одном условии – если найдётся кто-то, кому хватит духа противостоять верховной воле. Храбрость Рокоссовского не была безрассудной – перед войной ему удалось выбраться из застенков Лубянки (где ему сломали три ребра и выбили зубы) и восстановиться на службе, что казалось почти невероятным для сталинского генерала, которому «шили» измену родине.

Если переименование Волгограда в Сталинград когда-нибудь состоится - это станет великой исторической несправедливостью по отношению к народу, заплатившему дорогую цену за глупость и некомпетентность Сталина.