Американский Осел, наконец-то, прозрел

Фурор, произведенный проектом исламского центра, известным также как мечеть Граунд Зеро, Кордобский Дом и Парк51, будет иметь серьезнейшие последствия для будущего ислама в Соединенных Штатах и, возможно, за границей.

Дискуссия явилась как неожиданной, так и неординарной. Можно подумать, что для того, чтобы затронуть нерв американской политики и сделать ислам национальной проблемой, должен был произойти теракт или открытие, что исламисты проникли в службы безопасности США, или обескураживающие результаты опросов, или апологетика президентской речи.

Однако политику подхлестнуло нечто более символическое: перспектива строительства мечети в непосредственной близости от места бывшего Всемирного Торгового Центра. То, что началось как локальный вопрос размещения, в течение нескольких месяцев превратилось в общенациональную дискуссию с серьезнейшими международными последствиями. Символический аспект дебатов имеет такой же характер, как и в других западных странах. Исламские одежды для женщин вызвали непрекращающиеся национальные споры во Франции начиная с 1989 года. Швейцарцы запретили строительство минаретов. Убийство Тео ван Гога затронуло глубокий нерв в Нидерландах, а публикация карикатур на пророка Мухаммеда - в Дании.

Как ни странно, только после споров, продолжающихся в течение недель о местоположении исламского центра, на передний план, наконец, вышел вопрос о лицах и организациях, продвигающих и финансирующих проект, хотя очевидно, что это имеет гораздо большее значение, чем местоположение. Лично я не возражаю против истинно умеренных мусульманских учреждений в непосредственной близости от Граунд Зеро, но возражаю против исламских учреждений в любом месте. По иронии судьбы, идея строительства центра в непосредственной близости от Граунд Зеро вызвала такие сильные эмоции, что проект, вероятно, обернется против долгосрочных интересов мусульман в Соединенных Штатах.

Эта новая эмоциональность знаменует начало этапа проблем для исламистов в США. Хотя Мусульманская Студенческая Ассоциация была организована еще в 1963 году, они достигли политической зрелости в качестве силы в общественной жизни США лишь к середине 1990-х годов.

В то время я боролся против исламистов и дела шли неважно. В действительности, только Стивен Эмерсон и я противостояли сотням тысяч исламистов. Мы с ним не смогли найти адекватную интеллектуальную поддержку, деньги, интерес СМИ, или политическую опору. Чувство было, что наше дело довольно безнадежно.

Самый удручающий момент был в 1999 году, когда бывший сотрудник дипломатической службы США Ричард Кёртисс (Richard H.

Curtiss) заявил на Капитолийском холме "о потенциале общины американских мусульман" и сравнил их прогресс со сражениями пророка Мухаммеда в Аравии седьмого века. Согласно его предсказанию, американские мусульмане одержат победу подобно тому, как когда-то восторжествовал Мухаммед. Хотя Кёртисс говорил лишь об изменении политики в отношении Израиля, его предмет предполагал широкомасштабный исламский захват Соединенных Штатов. Тогда его предсказание казалось бесспорным.

Нападение 11 сентября 2001 года послужило звонком для желания покончить с этим чувством безнадежности. Американцы массивно отреагировали не только на ужасающее насилие в этот день, но и на возмутительные настойчивые попытки исламистов обвинить в нападении внешнюю политику США, избрание Барака Обамы и на вопиющее отрицание исламистами того, что преступники были мусульмане и пользовались активной поддержкой мусульман.

Узнав многое об исламе, американские ученые, обозреватели, блоггеры, известные персоналии из СМИ и активисты образовали растущее сообщество, которое в настоящее время уже приобрело качества движения. Полемика, связанная с исламским центром, показывает, что это движение превращается в политическую силу, представляющую реакцию разгневанных масс, немыслимую всего десять лет назад.

Энергичный отпор последних месяцев радует меня: те, кто отвергает исламизм в настоящее время, составляют большинство, и их становится все больше. Впервые за 15 лет я чувствую, что принадлежу к побеждающей команде.

Однако меня беспокоит усиливающийся антиисламский тон. Введенные в заблуждение утверждениями исламистов, что такого понятия, как "умеренный ислам" не существует, мои союзники перестали делать различия между мусульманством (религией) и исламизмом (радикальной утопической идеологией, имеющая своей целью установление тотального исламского закона). Ошибка эта - не только интеллектуальная, но и политически тупиковая. Обобщение всех мусульман без различий конфликтует с основными западными понятиями, путает друзей с врагами и упускает из внимания тот неоспоримый факт, что только мусульмане могут предоставить противоядие от исламизма. Как я часто отмечал, радикальный ислам – это проблема, а умеренный ислам – решение этой проблемы.

Как только этот постулат будет усвоен, новая энергия приблизит поражение исламизма в ближайшем будущем.