Иммигранты: Виталий и Валентина из Тегерана

«Иммигранты» — специальный проект «Частного корреспондента» о том, зачем наши уезжают за бугор, сколько там можно заработать, что увидеть и что почувствовать. Каждый раз — одна настоящая история из одной далёкой страны. Герои девятой части проекта — инженеры-дизайнеры, живущие в столице Исламской Республики Иран.

Свой род занятий в, казалось бы, чужой для него стране уроженец Новосибирска Виталий Боровский характеризует довольно оригинальным словосочетанием «реставратор идолов». Под «идолами» мастер подразумевает раритетные американские автомобили, каковых на улицах крупных иранских городов, включая Тегеран, Бендер-Аббас и Мешхед, несметное множество.

«От всего этого великолепия иногда просто голова кругом идёт, — заявляет 42-летний Виталий, владеющий сетью ремонтных мастерских на окраине Тегерана. — Где бы вы ещё увидели «Понтиак» 1972 года выпуска с «родным» двигателем, ни разу не менявшимися покрышками, оригинальными подфарниками и, наконец, пусть даже и треснувшим, но вполне сохранившимся лобовым стеклом, на котором написано «Для использования в США»? В тех же Штатах такие машины, как правило, становятся экспонатами музеев или используются для съёмок голливудских кинокартин. А здесь подобные раритеты — в порядке вещей. Ко мне привозят изношенные безнадёжные экземпляры. За каждую восстановленную модель я получаю в эквиваленте около тысячи долларов. Этого хватает на проживание и питание семьи, а также содержание и развитие бизнеса».

История Виталия и его супруги Валентины на первый взгляд может показаться неправдоподобной и в определённой степени кощунственной. В конце лихих девяностых выпускник Новосибирского университета Виталий Боровский внезапно понял, что его познания в области восстановления винтажных авто никому не нужны. Два заказа по реставрации стареньких «Победы» и «Волги» потерпели фиаско сразу после того, как довольные владельцы авто, оценив объём выполненной работы, весьма недвусмысленно дали понять мастеру, что талант должен быть голодным. И сообщили, что отныне он будет работать на «хороших людей», но за мизерную плату.

«Иначе как рэкетом я это не называл, — смеётся Виталий. — Но в то время мне действительно было страшно. Совершенно случайно от одного из бывших однокурсников я узнал, что машиностроительному заводу в иранском городе Исфахане требуются инженеры международной квалификации. Я подумал: а почему бы и нет, и отправил заявку на адрес этой структуры».

Положительный ответ из Исфахана в прямом смысле спас Виталия от нежелательных контактов с новосибирскими «вершителями судеб». Уже через два месяца Боровский зарекомендовал себя на чужбине как талантливый и перспективный специалист. «Единственной проблемой для этого специалиста был языковой барьер, — то ли с грустью, то ли с долей лукавства констатирует российский инженер. — Я с трудом мог общаться с коллегами по-английски, из-за чего чувствовал себя неловко, а порой и попросту одиноко».

Но всё изменилось в одночасье с появлением на предприятии русской девушки Валентины. Переводчица с фарси, она каким-то удивительным, одной ей известным способом, смогла расположить к себе практически всю неженатую часть иностранных работников завода. «Это была моя первая зарубежная командировка, — немного смущаясь, говорит Валентина. — Я закончила филфак МГУ и, как говорится, в омут с головой бросилась в работу. Сначала было даже удивительно, что на меня, одетую в традиционный иранский хиджаб (чёрная женская одежда, скрывающая 90 процентов женского тела. — Прим. Д.Б) так обращают внимание немцы, голландцы и швейцарцы, наблюдающие за производством». «А у них не было никаких шансов завоевать твоё расположение, — перебивает Виталий.

— А я, твой земляк, действительно нуждался в точном переводе на фарси. Помню, как над чертежами водонапорной башни мы просидели всю ночь, а потом я сказал, что люблю тебя».

Исфаханский завод, в некотором роде соединивший два одиноких сердца, в скором времени был вынужден отказаться от услуг российских специалистов; под сокращение попали и Виталий, и Валентина. Однако так уж получилось, что возвращаться домой ни у него, ни у неё желания не было. «Я привыкла к этой культуре, к этому климату, ко всей той атмосфере, которая здесь царит несколько столетий, — философски замечает Валентина. — И когда пришло время уезжать отсюда, я предложила Виталику проявить все его мужские качества и добиться временного разрешения на работу в качестве частного предпринимателя. Как его законная жена (мы расписались в Москве) я имела право остаться с ним. Теперь он владелец сети гаражных мастерских, а я — рядом с ним. Переводчица, спутница жизни и просто верная помощница. Словосочетания «супружеская неверность» в современном словаре иранского фарси попросту нет».

По местным меркам, клиентов у Виталия и Валентины Боровских действительно много. Желающих относительно недорого отремонтировать разбитые автомобили американского и английского производства в Тегеране предостаточно. «Некоторые называют моего мужа колдуном, — говорит Валентина. — У него и вправду золотые руки; из разбитого и измятого железа он делает автомобильные крылья, восстанавливает решётки радиаторов и даже вручную собирает двигатели. Может, именно поэтому к нам тянутся люди».

Впрочем, по слухам, к супругам Боровским местные жители тянутся не столько за качественной починкой «автоидолов», сколько за экзотическим общением. За воротами своего дома Валентина снимает иранский хиджаб и превращается в милую голубоглазую блондинку. Для друзей и знакомых она накрывает стол, в то время как Виталий, облачившись в белый фартук с русским орнаментом, снимает с углей люля-кебаб и переворачивает в глиняной печи лепёшки. Поздно вечером за ужином с непременным кальяном хозяева и гости-иранцы обсуждают насущные проблемы. «Не женское это дело — слушать мужские разговоры, — рассудительно, совсем по-ирански рассуждает Валентина. — Но я и без того знаю, о чём они говорят. О том, будет ли война с Америкой, о том, разрешат ли представителям разных полов посещать исламские пляжи и, наконец, о том, почему в Иране так мало русских туристов. Но все дискуссии, как правило, сводятся к одному: когда уважаемый (мастер Виталий. — Д.Б), починивший «безнадёжный» автомобиль одного из гостей, придёт с ответным визитом на чаепитие?»

«Иранцы очень хорошо относятся к тем, кто хорошо относится к ним, — многозначительно резюмирует Виталий. — А значит, даже при полном отсутствии заказов на ремонт с голоду ни я, ни моя супруга не умрём. Здесь у нас много по-настоящему искренних и доброжелательно настроенных друзей. Именно здесь я полностью спокоен и за личную безопасность, и за безопасность Валентины. Сегодня наш бизнес процветает, у нас есть прекрасное жильё, мы обеспечены всем необходимым, а через несколько месяцев у нас родится первенец. Правда, гражданство у него, как и у нас, будет российское — не хочется всё-таки абстрагироваться от своих корней».

О своём возможном возвращении на родину Виталий и Валентина предпочитают не распространяться. Дескать, пока в Исламской республике их всё устраивает, грешно говорить о каком-либо изменении образа жизни. Впрочем, Виталий периодически тоскует по любимому им коньяку (в Иране введён строжайший сухой закон), а Валентина нет-нет да и посетует на то, что надеть свои роскошные вечерние платья, привезённые из Москвы, ей попросту некуда.