Правильно ли мы оцениваем наших исторических деятелей?

      Был ли Сталин успешным менеджером или тираном народов? Есть ли заслуги у Хрущева? Горбачев кто, преступник или прогрессивная фигура? Эти вопросы, как горячие угли, перелетают с ладони на ладонь диспутантов.
      В предыдущем опросе то и дело искрилось: «Мне хорошо жилось при Сталине (Брежневе, Хрущеве), поэтому – я за Сталина! (Брежнева, Хрущева)». И даже – «При Сталине я была бы надзирательницей».
   

      Ба! Но ведь это оценка вовсе не лидера страны. А условий своего личного существования. Точнее, собственной адаптации к режиму. И к режиму, заметим, тоталитарному. О! как хорошо улучшили свои жилищные условия многие из четырех миллионов доносчиков в годы Большого террора! Жировали партийные функционеры при Хрущеве и Брежневе. Хотя и среди них были самострелы. Рязанский Ларионов, киевский Давыдов. Да ведь кто-то же благоденствовал и при Гитлере с Муссолини?
      Действительным критерием оценки национального лидера всегда остается принцип: насколько он действовал в русле исторического процесса?
      Однако этот вопрос только на первый взгляд кажется простым. Поскольку он сопряжен с двумя сложными.
      Первый – какие вызовы бросает история стране, народу в данный период?
      Второй – люди для лидера цель или средство?
   

      Для начала такой вот наглядный пример. 1932-33 года. США и Германия. Обе страны в глубоком экономическом кризисе. Обе из него выходят. Но как по-разному делают это Рузвельт и Гитлер. У одного безработные направляются на строительство автобанов. У другого – в ВПК. А «лишние» – в концлагеря. И подготовка к мировой войне.
      А вот наша история. Незабываемый 1917-й.
      Буржуазная революция настежь распахивает ворота капитализму. Он – система саморазвивающаяся. Проклюнувшись из феодальной скорлупы, буржуазия путем конкуренции сама отбирает в себе всё жизнеспособное. Воздвигает новейшие предприятия. Создает целые отрасли производства. Ей нужны грамотные работники – ликвидирует безграмотность, открывает институты. Организует широкую сеть банков, бирж, торговли. Рост производства зашкаливает.
      Какова здесь роль лидера? Не вмешиваться в процесс саморазвития и другим не давать. Это – теоретически. А на практике переход от феодализма к капитализму почти идеально прошел в Швеции. На удивление безболезненно и бескровно. Без броневичков.
      А вот практика сталинская. Крупная и средняя буржуазия хищнически истреблена большевиками еще во время революции и гражданской войны. Вынужденный нэп вождь прикрывает в 1928 году. Частное предпринимательство – основа капитализма, вздохнувшее было свободно – ставится им вне закона. Бывший семинарист просто уродует экономику, втискивая ее, как в «испанский сапог», в единственный – государственный сектор.
      Сталин создает обреченную экономику – без мотивации. Ее движущая сила – наивный энтузиазм масс и всеохватывающий страх руководящего звена. Когда любой из них может вдруг стать «врагом народа». Когда элиту расстреливают целыми съездами. «Мы рубим лес, и сталинские щепки, как прежде во все стороны летят.».
   

      Но заканчиваются дикие репрессии, иссякает наивный энтузиазм, и начинается Великий застой. Естественный источник развития, увы, вырублен изначально.
      А какой мощнейший апперкот Сталин наносит сельскому хозяйству! Он с кровью выдирает из него все энергичное, предприимчивое, хваткое, смекалистое. Сельский сектор в СССР так никогда и не поднимется выше 1913 года. Экспортер зерна при царизме, Россия советская вынуждена зерно закупать. Черчиллю приписывают фразу: «Это надо было суметь оставить Россию без хлеба!».
      Но зато Сталин насквозь пропитывает страну ложью. При жесточайшей цензуре он возводит мелкобуржуазный Октябрьский переворот в ранг социалистической революции. Нагнетает страх нападения на страну – «Наш ответ Чемберлену». Все публичные судебные процессы над вредителями и врагами народа – циничная ложь от начала и до конца. На первом же Шахтинском деле арестованные взвыли:
      - За что?!
Да мы же ни в чем не виноваты!
      - Знаем. Но так надо для страны. Для повышения бдительности.
      Вождь дарует насквозь лживую конституцию. И провозглашает насквозь лживый социализм.
      Вся сталинская идеология – гремучая смесь страха и лжи. Он «для порядка» расстреливает жену своего личного секретаря Поскребышева. «Для порядка» отправляет в тюрьму жену второго человека в партии Молотова и жену президента страны Калинина. Буденного доводит до того, что тот сам отвозит и сдает свою супругу на Лубянку. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях»?
      После ухода со сцены диктатора-тирана государственный корабль напоминает собой вооруженный до зубов ракетами и ядерным оружием броненосец. Экономика глубоко милитаризирована. И скачет на одной ноге госкапитализма. Источник внутреннего развития отсутствует. Сельское хозяйство в беде. Но хуже всего – с населением. Оно – инфантильно экономически и политически. Отучено от инициативы и борьбы за себя. Находится в состоянии страха и посттравматического синдрома от войн и Большого террора. У него отвратительные жилищные условия и продовольственная нищета. Хотя из-за «железного занавеса» это пока не ощущается.
      Однако добрая треть пути, отпущенного историей на переход от феодализма к капитализму, уже пройдена. Что предстоит сделать? Срочно переходить от госкапитализма к нормальному капитализму. Тем самым развязать руки предпринимательской инициативе. Дать, наконец, стимул экономике, достаток людям. И обязательно снять стресс с народа.
      Кипучий Хрущев где-то на уровне подсознания это ощущает. Но ему не дано выйти «за флажки». Он мечется между пятилетками-семилетками, раскалывает обкомы на промышленные и сельские. «Но воз и ныне там».

      Тем не менее «хрущевками» он вытягивает страну из подвалов и коммуналок, улучшая быт рабов системы и играя на её имидж.
      Но его главная историческая заслуга в том, что он помог стране сбросить с себя смирительную рубаху страха. Были запрещены ночные обыски, аресты, допросы. Прошла массовая реабилитация политически осужденных. Выжившие вышли из лагерей. Поначалу даже полностью отменена смертная казнь. «Оттепель», – бросил Эренбург. Тоталитаризм, смягчившись, оставался незыблемым.
      И еще. Своим докладом по Сталину Хрущев прорубил окно к жуткой исторической правде о стране и сталинском режиме.
      Застой. Вся эпоха Брежнева направлена на сохранение дряхлеющей системы. Ничего не менять! Зарезана реформа Косыгина-Либермана. Дефицит. Карточки не вводятся. Но все по талонам. Однако новое, как росток через асфальт, пробивается тихо и снизу. Частная собственность вползает в страну через сеть жилищных кооперативов.
      Естественный крах тоталитарной системы пришелся на время Горбачева. Его заслуги в этом нет. Он просто не мешал ей разваливаться. Рушится государственный капитализм? Ну и пусть! Гибнут безальтернативные выборы? Бог с ними! Рассыпается Союз? На здоровье!
      Через приватизацию законную форму обретает частный сектор. Становится на ноги многопартийность. Врывается долгожданная гласность. Без войны получают свободу бывшие республики и страны «соцлагеря».
      Ельцин – никаких подвигов и скандалов. Только обустройство постсоветской России.
      С его уходом стране осталась последняя треть пути – формирование капитализма с человеческим лицом. Путин дает экономике жить, сохраняя за собой высший контроль. Периодически окорачивая зарвавшихся олигархов. С минимальными потерями пройден мировой кризис 2008-09 годов. Санкции 2014 года? Но ведь «Париж стоит обедни!». Авторитарное правление? Но ведь всей первой фазе капитализма имманентен авторитаризм. И ВВП пользуется им очень аккуратно. Становится на ноги реальная многопартийность. Однако наличие классической двухпартийности зависит не от главы государства, а от степени зрелости крупной и средней буржуазии. Это их партии.
   

      Страна подходит к завершению национальной стадии. Значит, пора объединяться с другими равнозначными партнерами. По образцу Евросоюза. Путин и здесь на коне.
   
      Будем благодарны за все критические замечания.        Бобер, Пчёлка