Пророки вдали от отечества

Капитал, кнутом и долларом восстановив свое тотальное господство, объявил двадцатый век не имевшим смысла или не имевшим места. Его идеологи провозгласили мертвым Ленина, а заодно и Маркса.

Мертвы – значит безопасны, поэтому доступ к их телам разрешен – во всяком случае пока власть имущие не будут вынуждены отозвать опрометчиво выписанные извещения о смерти.

Тело Маркса покоится на Хайгейтском кладбище Лондона – в городе, который вполне можно назвать его второй родиной.

Там, среди аккуратных могильных плит буржуазно-благообразных адвокатов и врачей высится размашистая громада марксова памятника. По странной иронии судьбы, в районе Хайгейта любят селиться зажиточные "новые русские", сумевшие обратить в капитал пот, кровь и надежды первого социалистического государства.

Привратница кладбища продает сувениры с изображением автора "Капитала" и берет плату за право сфотографировать памятник. За кладбищенской оградой стройка, на которой, как и повсюду в Лондоне, вкалывают те граждане бывших соцстран, которые не научились постмарксистскому искусству складывать пальцы веером.

Здесь, на холмах севера столицы бывшей всемирной империи, тихо и спокойно. Здесь проживаются капиталы, которые с давних пор накапливаются в Сити – деловом центре Лондона. Деятельность Маркса и разворачивалась не в дачном пригороде, каким был в девятнадцатом веке Хайгейт, а в непосредственной близости от Сити.

Во времена Маркса в Сити скапливались гигантские прибыли от приисков Индии и американских сахарных плантаций, опиумной торговли в Азии и операций Суэцкого канала. Современный капитал анонимен; он движется по миру со световой скоростью Интернета и потому быстро забывает свое происхождение. Ушли времена нефтедолларов, евродолларов и наркодолларов: в каждом нынешнем долларе или фунте содержится и немного пота индонезийских детишек из мастерских, в которых шьются кроссовки "Рибок", и немного крови, пролитой в необъявленных войнах за контроль над нефтяной трубой, и чуть-чуть героина. Сегодня капитал жестко наказывает за прибыль ниже средней, поэтому какой-нибудь американский пенсионный фонд инвестирует средства своих клиентов, посещающих по воскресеньям церковь, в уважаемую транснациональную корпорацию, не желая знать, что эта корпорация платит полуофициальной, но хорошо вооруженной "крыше" где-нибудь в Колумбии, и исчезают без следа профсоюзные активисты, чтобы забитое и запуганное население даже и не мечтало о возможности лучшей жизни...

Мемориальная библиотека Маркса, куда я направляюсь, находится в двухэтажном доме в Клеркенвелл Грин, что на самой границе Сити.

Библиотека была основана в марте 1933 года, когда исполнилось 50 лет смерти Карла Маркса. Одно из британских издательств проводило тогда конференцию, посвященную Марксу, куда были приглашены представители рабочих и коммунистических организаций. Во время конференции поступило сообщение, что на площадях германских городов начали публично жечь книги. Тогда собравшиеся представители решили, что именно библиотека - лучший мемориал автору "Капитала". Так люди, которые верили в то, что идею убить нельзя, протестовали против фашистского варварства. Здесь было решено разместить и Рабочую Школу, которую еще в 1941 году посещало 4 тысячи учащихся.

В тридцатые годы была учреждена компания, чья единственная роль и обязанность заключалась в том, чтобы сдавать здание мемориальной библиотеке за символическую плату. Это было сделано для того, чтобы в случае резких перемен в руководстве оно не могло бы продать здание или изменить его назначение.

"Свободный дом" в Клеркенвелле

Библиотекарь Тиш Коллинз говорит мне, что этот район, где в средние века жили острые на язык подмастерья, всегда отличался вольнодумством.

Именно сюда в 1381 году пришли восставшие крестьяне под предводительством Уота Тайлера. Они сожгли размещавшийся на этом месте монастырь ордена госпитальеров, глава которого, бывший казначеем короля, ввел ненавистный подушный налог. Тогда восставшие на неделю захватили весь Лондон, убив лорда-казначея и многих других аристократов. Король уступил требованиям крестьян и отменил налог, но потом его рыцари вероломно схватили и убили Уота Тайлера.

Через шесть веков после этого подушный налог попыталась ввести идол российской образованщины Маргарет Тэтчер. Ее попытка тоже закончилась взрывом народного недовольства и потерей премьерского кресла. Старушка еще жива, хотя этим летом некий молодой человек подошел к прижизненной статуе "железной леди", воздвигнутой в находящейся неподалеку резиденции лорда-мэра Сити, и ломом снес памятнику голову.

После Великой французской революции в этом районе собирались английские якобинцы. Они были схвачены по обвинению в измене, но вскоре оправданы.

Район Клеркенвелл Грин известен и как место активной деятельности чартистов в девятнадцатом веке, когда в Англии шла борьба за всеобщее избирательное право. В одной из здешних таверн башмачник Томас Спенс призывал к национализации земли, а итальянские ремесленники-иммигранты восторженно встречали революционного лидера Джузепппе Гарибальди. В 1848 году весь район был, словно территория враждебного государства, оккупирован пятью тысячами полицейских. Лидеры чартистов были арестованы и приговорены к пожизненному заключению.

В доме, где теперь размещается мемориальная библиотека Маркса, находилась и благотворительная школа для детей бедняков, и мастерские, и даже пивная – по-английски, "свободный дом".

К 1880 году в одной части здания велась торговля пивом, а в другой была кофейня. Завсегдатаи – а это были в основном квалифицированные рабочие - могли не только посидеть за чашечкой кофе, но и почитать свежую газету или журнал. Не случайно именно здесь стали проходить и встречи Международной ассоциации рабочих, основанной Карлом Марксом.

Корреспондент лондонской газеты "Очевидец" писал в 1871 году, что Клеркенвелл Грин стал "штаб-квартирой республиканства, революции и крайнего нонконформизма". Сторонники республики стремились к измененению существующего монархического строя, так что полиция угрожала домовладельцам, сдающими комнаты под митинги, штрафными санкциями (в условиях нынешнего российского законодательства организаторам грозила бы, естественно, недавно пропеченная нашей "либеральной" Госдумой статья за экстремизм).

В 1870-е годы в Лондоне возникло Патриотическое общество, в котором – что было необычно для того времени - состояли и женщины. Общество устраивало публичные дебаты, на которых одним из видных ораторов была дочь Маркса Элеонора. Общество открыто поддерживало Парижскую коммуну и выступало за союз английских и ирландских рабочих. Когда обществу запретили собираться в общественных местах, оно начало сбор средств на покупку собственного здания и, в конце концов, выкупило бывшую кофейню. Интересно, что отец либерализма Джон Стюарт Милль внес 20 фунтов стерлингов – немало по тем временам – на дом для сторонников крайне левых идей. Теперешние российские "неолибералы" далеки от Милля: они разделились на умеренных – то есть тех, кто хотел бы убрать компартию с политического поля (а лучше вовсе поставить ее вне закона) и твердых "известинцев" – то есть тех, кому близок генерал Пиночет с его идеей физического уничтожения левых диссидентов.

Памятник на могиле Карла Маркса

Позднее здание Патриотического общества было сдано издательству TwentiethCenturyPress, которое принадлежало первой марксистской партии Британии, Социал-Демократической Федерации. Издательство, одним из спонсоров которого был основатель современного дизайна художник Уильям Моррис, выпускало журнал "Справедливость", а также первые издания Маркса и Энгельса на английском языке.

В 1890 году Элеонора Маркс, Фридрих Энгельс и Уильям Моррис выступали отсюда на праздновании 1 Мая.

Ровно сто лет назад, в 1902 году, редактор "Справедливости" Гарри Квелч предоставил свой крохотный кабинет В. И. Ленину для выпуска газеты "Искра".

Время Ленина

В некрологе на Квелча, опубликованном в 1913 году, Ленин написал, что в кабинете редактора "Справедливости" не было места, чтобы поставить еще один стул. Я могу полностью подтвердить справедливость этих слов.

Тиш, кажется, знает все о деталях пребывания Ленина в Лондоне, и даже написала брошюру "Ленин, "Искра" и Клеркервелл".

Она проводит меня в ленинскую комнату, где висит мемориальная доска, стоит стеллаж с полным собранием сочинений Владимира Ильича, а почти все остальное пространство заставлено его бюстами. Среди них есть крайне необычные – например, прижизненный бюст Ленина, исполненный кузиной Уинстона Черчилля. Еще один бюст, выполненный скульптором-авангардистом в тридцатые годы, представляет Ленина как "человека-взрывчатку", сильно опередившего свое время. Бюст исполнен из пластика, в буквальном смысле напичканном динамитными трубками.

1902 год, когда Ленин приехал в Лондон, был временем публикации работы "Что делать?". Сто лет назад Ленин яростно нападал на экономизм, то есть точку зрения, согласно которой социал-демократы должны сосредоточиться на экономических, а не на политических требованиях. Он писал, что социал-демократы должны вести борьбу против существующего строя на всех направлениях, а для этого им нужна партия на базе демократического централизма и центральная газета.

С 1900 года российские социал-демократы стали публиковать газету "Искра" в Германии, откуда она контрабандой доставлялась в Россию. Под давлением российских властей германская полиция стала преследовать издателей, в связи с чем выпуск был перенесен из Мюнхена в Лондон, куда и прибыл для этой цели Ленин.

Тиш Коллинз цитирует письмо Ленина Плеханову, в котором основатель СССР делится первыми впечатлениями о британской столице (цитату привожу в обратном переводе с английского): "Этот Лондон с первого взгляда производит гнилое впечатление". "...И все так дорого!" - добавлял Ленин в письме Аксельроду.

Владимир Ильич прибыл в Лондон с Н.К. Крупской. Хозяйка, сдавшая им две комнаты возле вокзала Кингс Кросс, беспокоилась о том, какое впечатление произведет Крупская, у которой не было обручального кольца, на соседей.

Почти каждый день Ленин посещал своих товарищей – Алексеева и приехавших позднее членов редколлегии "Искры" Мартова и Веру Засулич. Они снимали пять небольших комнат, из которых одна использовалась как гостиная, а другая как пристанище для посещений других сотрудников "Искры".

Три члена редколлегии "Искры" - Плеханов, Аксельрод и Потресов – находились в Швейцарии, так что между ними и лондонскими товарищами шла постоянная переписка. Ввиду негласного полицейского наблюдения соблюдались, разумеется, правила конспирации. Крупкая была занята зашифровкой и расшифровкой писем.

Часто Ленин посещал и читальный зал Британского музея, где был записан под именем доктора Якоба Рихтера.

Приехавший из Германии наборщик Блуменфельд набирал "Искру" в небольшом помещении лондонского Ист-энда и потом относил гранки в редакцию "Справедливости", где их вычитывал Ленин. Здесь были опубликованы номера "Искры" с 22 по 38-й.

Тиш Коллинз рассказывает, что Ленин и Крупская в свободное время брали уроки английского и любили ходить к Уголку ораторов в Гайд-парк, где слушали выступающих и особенно прислушивались к их акцентам. По словам очевидцев, разговорная английская речь вызвала у Владимира Ильича и Надежды Константиновны полный шок, так как до этого они были знакомы с языком лишь по книгам.

Супруги часто посещали митинги социалистов, а иногда просто бродили по улицам. Они посещали и богатые, и бедные кварталы, а иногда, запасшись бутербродами, совершали велосипедные прогулки по пригородным паркам. Владимир Ильич настолько адаптировался к лондонской жизни и даже скверной погоде, что когда редколлегия "Искры" проголосовала за его перевод в Женеву, был единственным, кто подал голос против.

В августе 1903 года в Лондоне в обстановке секретности проходил Второй съезд РСДРП, на котором "искровцы" одержали победу над "экономистами" и представителями еврейского Бунда, выступившими против создания централизованной партии. Сами "искровцы", впрочем, раскололись на большевиков во главе с Лениным и Плехановым и меньшевиков.

Меньшевики выступали за союз с либеральной буржуазией и за поддержку буржуазного государства, которое, как они говорили, должно сменить царскую власть согласно марксистской теории. Большевики считали, что главным союзником рабочих должно быть крестьянство, а не буржуазия, и новая власть должна быть диктатурой двух революционных классов.

Позднее Плеханов присоединился к меньшевикам, Ленин остался в изоляции в руководстве партии и был вынужден выйти из редколлегии "Искры".

После отъезда в Женеву в 1903 году Ленин был в Лондоне еще два раза.

Во время Третьего съезда РСДРП в 1905 году он просил делегатов рассказать ему подробнейшим образом о состоянии их организаций, фабрик, настроениях на улицах. После заседаний Ленин и Алексеев показывали делегатам город, сводили их в знаменитый лондонский зоопарк, первоклассный Музей естественной истории и на "Гамлета" в театре Олд Вик.

На доме, где тогда остановились Ленин и Крупская, левый Совет Большого Лондона (распущенный при Тэтчер) водрузил в 1962 году мемориальную доску. В 1969 году весь дом за одну ночь был снесен купившим его частным застройщиком.

В 1907 году в Лондоне прошел Пятый Съезд РСДРП. Первоначально планировалось провести его в Копенгагене, но датская полиция запретила собрание и дала делегатам 12 часов на то, чтобы покинуть страну. Делегаты переехали в Швецию, но были изгнаны и оттуда. Социал-демократы срочно телеграфировали бывшему социалисту Джону Бернсу, который стал министром британского правительства, сформированного либералами. Бернс съезд разрешил, и делегаты приехали в Лондон.

Съезд проходил в помещении действующей церкви, священником которой служил социалист.

Делегатам, конечно, было в новинку собираться на церковных скамьях и слушать речи с кафедры, откуда обычно выступал священник.

Жена Максима Горького Мария Федоровна Андреева организовала для делегатов буфет в холле церкви, где стояли корзины с пивом и бутербродами. Во время съезда Ленин, приехавший из Финляндии, и другие делегаты частенько посещали ресторанчик для рабочих неподалеку, где можно было выпить кружку темного пива и закусить бутербродом с ветчиной.

За делегатами следили не только многочисленные репортеры и фотографы, но и 12 сыщиков, два из которых были наняты посольством России.

В том съезде принимало участие 105 большевиков, 97 меньшевиков, 57 членов евроейского Бунда, 44 польских, 29 латышских и 4 независимых социал-демократа. Большевики при поддержке польских и латышских делегатов сумели получить перевес над меньшевиками и бундовцами, так что были приняты большевистские резолюции об отношении к буржуазным партиям, о работе социал-демократической фракции в Думе и о работе в профсоюзах.

После съезда Ленин остался в Лондоне еще на пять дней, которые провел, работая в библиотеке Британского музея.

То было время поражения первой русской революции, время, когда широкое распространение получили пессимистические идеи австрийца Маха и немца Авенариуса. Эти философы ставили под сомнение существование мира за пределами человеческих ощущений. Подобные идеи высказывались английскими философами за двести лет до Маха и Авенариуса. Ленин решил изучить эти идеи из первоисточников, и с этой целью снова поехал в Лондон, где провел месяц, работая над "Материализмом и эмпириокритицизмом".

Последний раз Владимир Ильич приехал в британскую столицу в ноябре 1911 года с лекцией о Столыпине, который был убит эсером-провокатором охранки 1 сентября.

"Сила Ленина, то, что ставило его особняком от других, - пишет Тиш Коллинз, - заключалась в том, что он понимал характер периода, в котором жил, готовился к будущему, делал практические выводы и поэтому оказался адекватным требованиям истории, когда пришло время".

Мы сидим в центре Лондона и говорим о Ленине, который сейчас представляется не менее актуальным, чем сто лет назад.

Мне кажется, пришла пора по-новому взглянуть на Ленина – диалектика и мастера парадоксов, человека, смелые идеи которого далеко не сразу были способны понять и оценить даже самые близкие люди и товарищи по партии.

Обстоятельства гибели первого социалистического государства показали, что, возможно, самым слабым его местом был тот самый бюрократический аппарат, о склонности к перерождению которого Ленин с самого начала очень серьезно предупреждал. Сохрани партийные верхи присущую Ленину способность к критическому самоанализу, борьбе с догмами, к смелым решениям – возможно, СССР претерпел бы в 1970-1980-х годах не эрозию и распад, а новую творческую революцию. Многое говорит о том, что тот кризис был болезнью роста – болезнью, с которой вполне можно было справиться. Увы, она стала роковой для потерявшего иммунитет организма.

Ленин невероятно актуален и как пример творческого начала в политике России. Он чувствовал историю и жил в ней как субъект, как творец, сделав творцами миллионы, десятки миллионов своих соотечественников. Те, кто пришли к власти в России сейчас, уничтожили не просто экономику или политику – они ликвидировали саму возможность творчества масс народа. Пресловутую кухарку, которую так часто используют в антисоветской пропаганде, заменил у руля российского государства даже не нувориш с цепью на шее, а безликий инвестор с Уолл-стрита.

Да, ленинский проект преобразования России был богоборческим, за что последующие поколения понесли – и продолжают нести – ответственность, но это ответственность субъекта истории, свободно выбирающего дорогу, искренне ошибающегося и большим страданием исправляющего свои ошибки. Без ответственности нет свободы, и тот народ, который не признает первую, теряет и последнюю.

Путь самостоятельного творчества дает каждому шанс проявить себя, в то время как при подражающем Западу, "догоняющем" пути развития судьба большинства населения печальна. Как писал видный британский историк Арнольд Тойнби, это "полное погружение и растворение в том огромном, космополитическом, всеобщем пролетариате, который явится самым значительным побочным продуктом вестернизации мира".

Нынешним правителям России незнакомо чувство делания собственной истории, они – объекты воздействия внешних сил, куклы, которых дергают за ниточки. Сами будучи управляемыми, они не представляют другого типа отношений и думают, что смогут бесконечно долго дергать за ниточки весь народ, получая нужную реакцию на тот или иной импульс.

Возможно ли преодолеть этот морок, и если да, то как? Обратимся вновь к Ленину, который в своем "Государстве и революции", по мнению британского исследователя Нила Хардинга, "резко порвал со словарем и грамматикой западной политической традиции".

Открытие Ленина состояло в том, что он перевел политическую борьбу из парламентской плоскости на уровень революционной микрополитики – то есть создал уникальную российскую политическую грамматику, грамматику советов (кстати, попытки пересадить советы на почву "народных демократий" Восточной Европы не увенчались особым успехом). К сожалению, партийная бюрократия не сумела пронести через десятилетия живой и творческий дух советов, что привело к гибели – Советского ведь! – Союза.

Конечно, Ленин принадлежит всему миру. В год столетия со дня рождения Ленина в библиотеке была установлена мемориальная доска с барельефом, где вождь русской революции изображен молодым, крепким, энергичным.

Индикатором возросшего интереса к Ленину в Британии являются участившиеся статьи о нем, лекции, выступления на конференциях. В этом году в одном из ведущих издательств Verso под заголовком "Революция у ворот" выходит сборник статей Ленина, написанных в 1917 году. Редактор книги известный социолог Славой Жижек считает, что без знания этих работ невозможно вести полноценную дискуссию о многих проблемах современности, будь то грядущий кризис капитализма, проблема насилия или разоблачение лжи о терпимости либералов. Сейчас снова пришло время читать Ленина, считает Жижек.

Пролетарий будущего и конец истории

Мы выходим из ленинской комнаты и идем в небольшой читальный зал лондонской мемориальной библиотеки Маркса. На стене зала – немного наивная, но энергичная фреска 1935 года "Рабочий будущего потрясает экономический хаос настоящего". Фреску выполнил английский художник-аристократ Джек Хастингс (граф Хантингдон), подаривший библиотеке свою работу.

В небольшой комнатке, заставленной стеллажами с книгами, работает несколько человек. Среди них мужчина, изучающий коммунистическое движение в Корее и студентка, которая пишет работу о евреях-членах интербригад во время гражданской войны в Испании.

Тиш Коллинз говорит мне, что то и дело в библиотеку приезжают американские профессора, которые работают по заданиям крупных компаний. Они изучают труды Маркса с целью предложить новые способы эксплуатации трудящихся.

Разумеется, такие посетители – скорее исключение.

"В основном люди приходят сюда, чтобы понять, что написал сам Маркс, а не только его многочисленные интерпретаторы, пытаются разобраться в основах марксизма, - говорит Тиш. - В университетах наблюдается рост интереса к изучению марксизма и истории коммунизма. Возрождение интереса к марксизму началось с 1991-го. Тогда вышла новая биография Маркса, вошедшая в список наиболее популярных книг. Тогда же корпорация Би-би-си провела опрос, и Маркс был признан человеком тысячелетия вместе с Шекспиром и Христом. В 1997-1998 годах в список британских бестселлеров вошел "Манифест коммунистической партии", изданный массовым тиражом по очень дешевой цене".

Она считает марксизм единственным достойным доверия способом анализа настоящего и достижения лучшего будущего. "Некоторые люди и сейчас ищут альтернативу капитализму, потому что капитализм не решает проблем, а их создает", - говорит Тиш.

Впрочем, история десятилетия, прошедшего после развала СССР, показывает и другое. Западноевропейские левые сами не заметили, как в обмен на власть – или соучастие во власти – они продали душу капиталу. Идеи равенства, братства, свободы претерпели метаморфозу. Равенство превратилось в равный страх перед завтрашним днем, свобода - в неограниченную свободу перемещения капитала, братство - в навязываемые сверху "общеевропейские ценности", которые в оболочке красивых, но ничего не значащих слов, скрывают старые идеи расового превосходства имущих классов самопровозглашенных "демократических стран". Европу – при сознательном соучастии социалистов и еврокоммунистов - объединил капитал.

Единая Европа выглядит больше как закрытое акционерное общество, основанное исключительно на принципах прагматического интереса, чем Европа освобожденного труда, о которой мечтали социалисты во времена Маркса.

Я спрашиваю у Тиш, много ли в библиотеку приходит посетителей из России.

"Когда-то сюда привозили целые корабли русских туристов, - смеется она. – Теперь русских приходит мало – немцев больше".

Среди записанных в библиотеку в основном европейцы: испанцы, итальянцы, немцы, шведы, финны, датчане...Есть даже австралийцы и японцы, но русских нет.

Тиш Коллинз работает сейчас над небольшим школьным пособием для британских старшеклассников, где в доступной форме объяснялось бы, что такое марксизм и излагалась бы краткая история движения.

"В этой области так мого искажается", - говорит Тиш.

Пособие через учительские газеты будет предложено преподавателям школ, а также молодежным отделениям политических партий и иммигрантским общинам.

Мы спускаемся в подвал, где хранятся тысячи журналов, брошюр, манифестов коммунистических организаций всего мира - выражение живой борьбы, страдания, полемики, схваток. До поры эти "единицы хранения" лежат в глухих папках, а папки те заточены в железных шкафах. Сейчас библиотека насчитывает 150 тысяч томов. Здесь много редких изданий по истории рабочего и коммунистического движения, в том числе около 50 тысяч памфлетов и уникальный архив интернациональных бригад, сражавшихся в Испании во время гражданской войны 1936-1939 годов.

Когда-нибудь эти архивы, содержащиеся на средства государственной лотереи, будут снова востребованы...

Конечно, теперешние власть имущие уверены во всемогуществе силы – в последнее время не столько силы самого капитала, сколько силы оружия, в том числе ядерного. Глобалистский новый порядок готов подавить любую альтернативу не только экономическими санкциями и подрывными акциями, но, если надо, и воздушными бомбардировками мирного населения. И наших образованцев уверили ведь, что в силе правда! Чтобы в этом убедиться, достаточно полистать печатные органы образованцев, от "Известий" до какого-нибудь "МК". Когда-то со страниц этих изданий практику социализма критиковали с этической стороны, исходя из тезиса о "слезинке ребенка". На практику современного капитализма те же авторы этических посылов вообще не распространяют, видимо, понимая, что невозможно морально оправдать систему насилия, производящую уже не буржуа и рабочих, а, скорее, господ и рабов. Приватизацию энергетики или транспорта слезинкой ребенка поверять не модно – говорят больше об эффективности и прибылях акционеров. Спорят о том, у кого из олигархов больше силы – а значит (считают образованцы), и прав - на предприятия, от благополучия которых в прямом смысле зависит жизнь и смерть миллионов людей. А сколько у мазохистов-образованцев восторженного преклонения перед силой Соединенных Штатов, перед блеском сапогов мирового жандарма! Ведь если Вашингтон и атомную бомбу бросит – хоть в район Багдада, хоть в район Минска (лишь бы не в дачном московском радиусе) - образованцы из "Известий" или "Итогов" и этому гимн пропоют.

Традиции интеллигенции – не только русской – приказали долго жить: теперь презрение и ненависть наших "либералов" вызывают слабые, бедные, принадлежащие к "пролетарским", по выражению Муссолини, народам. Себя образованцы, разумеется, к пролетарскому народу не причисляют: выдумали даже какой-то московско-петербургский "континуум", который вот-вот объединится не то с Европой, не то с пригородом Хьюстона.

Те, кто приватизировали советское государство и общество, видимо, нуждались в замене социализма капитализмом с тем, чтобы вообще убрать этику из общественной жизни. Теперь считается нормальным, что колеса публичных дискуссий смазываются наличными. И после этого удивляются, что общественная жизнь превратилась в состязание спонсоров или вообще исчезла!

А ведь выйдет – как и раньше в русской истории выходило – что не в силе правда, а в правде сила. Хотя народ и оглушен смесью телешумов и блатной фени новых хозяев жизни, бесконечно этот паралич продолжаться не может. В долговечие системы не верят сами ее учредители – ведь не зря капиталы свои продолжают вывозить, как с пожара! Власть, не опирающаяся ни на какую этику, кроме бандитской угрозы "слушай сюда, а не то еще хуже будет", долго не протянет – нет и не будет у нее легитимности. И как тогда интеллигенции оправдаться?

Тиш проводит меня в небольшой зал, где до сих пор собираются британские интербригадовцы. В живых их осталось около 30 человек, говорит Тиш. На подиуме – знамя британского батальона с изображением сжатого кулака в венке из листьев и надписью "Испания 1936-1938".

На книжной полке в зале я вижу книгу "Ленинградцы в интербригадах", изданную в СССР. Интересно, сколько интербригадовцев осталось в живых в Ленинграде и как они оценивают то, что произошло в последние 15 лет?

О, конечно, сейчас об интербригадах говорить не принято, и скоро самим словом станут обозначать космополитичные группы пролетариев XXI века, строящих гостиницы в краях, где когда-то истекала кровью Испанская республика.

Сейчас власть имущие предписывают нам считать весь двадцатый век гигантским заблуждением. Его главные действующие лица, осмелившие оттянуть наступление эры всемирного торжества капитала, объявлены преступниками, подлежащими забвению или ритуальному осуждению. Конец истории, однако, безнадежно затянулся и обрастает историями. Запыхавшийся марафонец никак не может порвать финишную ленточку и вот-вот умрет от истощения, так не успев сообщить благую весть о наступлении тотальной диктатуры потребителя.

Мы отходим от действия телевизионного наркотика, смотрим по сторонам и видим, что дом, в котором мы живем, горит.

Пропагандисты капитала говорят нам, что все в порядке и можно продолжать спать – но сами, втихую, уже надевают противогазы и начинают искать пожарный выход.

2005 г