Партизанское Приморье

Шпионские скандалы, горящие леса и прочие катаклизмы затмили главное, на мой взгляд, событие этого года. А именно - прецедент «приморских партизан»...

В истории «приморских партизан» есть три важных момента. Первый. Следствие утверждает, что нападения носили исключительно разбойный характер, совершались с целью завладения оружием и документами милиционеров. Вполне вероятно. Но самоубийство Сладких и Сухорады, идейность последнего, его участие в акциях НБП обществом восприняты однозначно – смерть за идею. И что еще важнее - готовность убивать за нее. Ожидание подобного витало в воздухе уже давно. Достаточно вспомнить реакцию на междуреченские бунты. Но Междуреченск свелся к деньгам, породив разочарование. Здесь же смерть чистая, материальными соображениями не запятнанная, сознательная. За «правду».

Второе. Россия разобщена настолько, что у нее нет не только общего лидера, но и общего врага. Одни ненавидят Путина, другие Каспарова, третьи таджиков, четвертые кавказцев, пятые американцев, шестые демократов, седьмые коммунистов. Но милиция – это такой универсальный враг, которого ненавидят все. И теперь вектор ненависти определен. Партизаны ткнули в силовиков пальцем и сказали: «они».

Третье. Направление этого вектора осознали и сами силовики. Когда в России убивают человека, никаких войсковых операций по поимке убийц не проводится. Когда же убивают милиционеров, начинается самая настоящая войсковая операция – более тысячи силовиков, бронетехника, вертолеты, прочесывание зеленки, блокировка боевиков, штурм.

Самое опасное то, что силовики, осознав это свое противопоставление обществу, почувствовали себя отдельной кастой. Что хорошо видно по открытому письму лейтенанта милиции, разошедшемуся по Интернету: «Не надо с нами воевать. Мы сильнее... Сейчас шансов у вас нет... Попробуйте представить на мгновение, что не только вы воюете с милицией, но и милиция воюет с гражданским населением. То есть вот пошел «партизан» Пупкин в лес готовить свою вот эту вот «партизанскую войну», а его престарелые мама с папой — вот они, тут остались. Дальше фантазируйте самостоятельно, дабы мне избежать обвинений в экстремизме... Добьетесь только того, что милиция окончательно перестанет заниматься тем, чем ей положено, а будет по лесу «партизан» гонять. И догонит».

Кто такие «партизаны», чего хотели и какими мотивами руководствовались, на самом деле уже совершенно неважно. Важно, как эту историю восприняло общество. Приморские партизаны обналичили одну простую идею – «мочи ментов, спасай Россию». И страна эту идею приняла. Зачем, для чего, что дальше – никто такими вопросами не задается. Потому что милиция - та нижняя ступень власти, до которой можно дотянуться руками. И тянуться теперь будут. Именно потому, что могут. И этот снежный ком убийств будет нарастать. Пример подан. Черта перейдена. Презумпция виновности силовиков стала почти аксиомой.

А дальше в России будет то, что происходит сейчас на Кавказе.

Так, как мы живем сегодня, не хотят жить уже не отдельные группы экстремистов, сепаратистов и прочих недовольных. Так не хочет жить уже все население. В итоге воевать будет попросту не с кем – стрелять в затылок начнут из каждой подворотни.

Три главных притока этого Рубикона, именуемого «гражданской войной», преодолены, и мы стоим сейчас на берегу основного русла. И плоты для преодоления этого последнего русла уже строятся.

Но беда в том, что это будет не либерально-демократическое освободительное движение за право человека жить в своей стране достойно, как многим, вероятно, хотелось бы. Это будет националистически-религиозное движение. Потому что туда, где нет внятной идеологии, обязательно приходит мракобесие. В отличие от демократически ориентированной части общества, которая действовать не готова и не способна, национально-ориентированные силы не только боеспособны, но и хотят действовать.

И таких людей предостаточно. Ячейки, способные организовать, поднять и повести людей, я встречаю в каждом городе. Партизанским синдромом болеет уже чуть не пол-России.

Основа любой войны – нищета. А она уже на пороге. Кастовость в обществе хуже, чем в XIX веке. Социальные лифты отсутствуют совершенно. Если ты родился сыном крестьянина, твоя жизнь определена. Армия, Чечня, колхоз, водка, тюряга. Менеджером в «Газпроме» ты не станешь никогда. Если же ты родился сыном менеджера «Газпрома», ты никогда не попадешь в Чечню. Нищета порождает ксенофобию и ненависть. Власть эту ненависть загасить не может, поэтому поддерживает ксенофобию. Ей выгодно, чтобы люди резали таджиков, а не жгли бронированные «Мерседесы». Чтобы фашисты и антифашисты воевали друг с другом, а не с ними. Чтобы массы как можно меньше задумывались, почему же они так живут на самом деле.

Но контролировать этот процесс вечно еще не удавалось никому. Франкенштейн всегда выходит из-под контроля хозяина и начинает на него охоту. Произошло ровно то, что и всегда происходит в таких случаях: создание превзошло своего создателя. Власть сама вырастила тех, кто готов – и хочет – вешать ее на столбах. Ментов, судей, чиновников уже начали убивать.

Сейчас ситуация еще не столь остра, но через пару-тройку лет, когда бюджет у нас окончательно станет дефицитным, транспортный налог будет увеличен, в очередной раз взлетят цены на бензин, пошлины на иномарки, а ФСБ получит еще более расширенные полномочия, все это рванет. Потому что нельзя закручивать гайки бесконечно. Осталось дождаться, какой же именно очередной ментовской беспредел взорвет эту бочку пороха.

И если на Кавказе мы имеем национально-исламистское движение, то в России, если ничего не изменится, получим национально-православное.

А в то, что что-то изменится, я уже не верю. На ближайшие 14 лет наша жизнь определена.

Как бы нам в не столь далеком будущем не пришлось считать день атаки на «приморских партизан», днем начала гражданской войны в России. На самом деле у нас у всех осталось не так уж много времени.