Два подхода к оценке Путина или спор с профессором

Два подхода к оценке Путина или спор с профессором Академик Н. Моисеев, специалист по кибернетике,(см. его книгу «Люди и кибернетика» http://www.nnre.ru/tehnicheskie_nauki/lyudi_i_kibernetika/p1.php), ссылаясь на польского философа Б. Трентовского, написавшего еще в 1843 году работу «Отношение философии к кибернетике как искуству управления народом», пишет: «Б.Трентовский утверждает, что, с одной стороны, кибернет, должен уметь наблюдать, анализировать, выжидать, лавировать, избегать прямого вмешательства – он должен извлекать пользу из естественного хода вещей; с другой – он должен быть активен: любое его решение должно носить «волевой характер», оно должно неукоснительно выполняться». Н. Моисеев приводит такие слова Б. Трентовского: "Короче говоря, кибернет не проектирует будущее, как старается сделать некий радикальный философ, - он позволяет будущему рождаться своим собственным независимым способом. Он оказывает будущему помощь как опытный и квалифицированный политический акушер". А, начиная с 40-х годов прошлого века, американский ученый математик Н. Винер публикует ряд работ, посвященных кибернетике, которой, если верить словарям, так называется научная дисциплина, изучающая общие закономерности процессов управления и передачи информации в организованных системах (в машинах, живых организмах и обществе). А поскольку живые организмы и общества саморегулирущиеся системы, то кибернетика и автоматическое регулирование - близнецы братья. Я технарь и профессионально хорошо понимаю, как работают системы автоматического регулирования. Например, автопилот. Чтобы выдержать расчетный курс, который задал штурман, надо сбиться с него и датчиками курса поймать ошибку, чтоб она по каналам обратной связи дала команду исполнительным механизмам вернуться на курс. Чем меньше перепад ошибок, тем качественнее автопилот. Но без ошибок управление в принципе невозможно. Норберт Винер в работе «Информация, язык и общество» пишет (http://wm-help.net/lib/b/book/2074048932/12 ): «Во многих странах распространено мнение, признанное в Соединенных Штатах официальным догматом, что свободная конкуренция сама является гомеостатическим процессом, т.е. что на вольном рынке эгоизм торговцев, каждый из которых стремится продать как можно дороже и купить как можно дешевле, в конце концов приведет к устойчивой динамике цен и будет способствовать наибольшему общему благу». Иными словами по аналогии с автопилотом «устойчивая динамика цен» при свободной конкуренции должна держаться в пределах, приемлемых для всех членов общества. К сожалению, как отмечает Н. Винер, факты говорят против этой простодушной теории. Рынок – игра. Норберт Винер пишет «Побуждаемые своей собственной алчностью, отдельные игроки образуют коалиции; но эти коалиции (…) обычно кончаются столпотворением измен, ренегатства и обманов. Это точная картина высшей деловой жизни и тесно связанной с ней политической, дипломатической и военной жизни. В конце концов даже самого блестящего и беспринципного маклера ждет разорение. Но допустим, что маклерам это надоело и они согласились жить в мире между собой. Тогда награда достанется тому, кто, выбрав удачный момент, нарушит соглашение и предаст своих партнеров. Здесь нет никакого гомеостаза. Мы должны проходить ЦИКЛЫ БУМОВ и СПАДОВ в деловой жизни, последовательную смену ДИКТАТУРЫ и РЕВОЛЮЦИИ, ВОЙНЫ, в которых все теряют и которые столь характерны для современности». Cказанное Н. Винером не противоречит сказанному Б. Трентовским. Кибернет знает о негативных закономерностях в развитии общества, но если он «правильный» кибернет, то стремится сделать так, чтобы эти негативы проявлялись минимально. Уместно задаться вопросом, насколько Путин как кибернет соответствует этим качествам? Кибернетика же, если рассматривать ее функционально как управление обществом, то от автоматического регулирования в технике отличается лишь одним: несоизмеримой СЛОЖНОСТЬЮ, неподдающейся математическому расчету. Поэтому кибернетика применительно к обществу остается лишь философией и социологией, а в технике это уже точная наука. Теперь определимся с характеристиками общества, управляемым «правильным» кибернетом - Царем, Президентом или даже Генсеком КПСС. Их всего два. Социальная справедливость и экономическая эффективность. Но, во-первых, эти параметры переменные – общество может быть более cправедливым, менее справедливым и совсем несправедливым. То же можно сказать о экономической эффективности. Во - вторых, они носят субъективный характер – для одного что-то кажется справедливым, а для другого совсем не справедливым. Но, самое главное, они диалектически противоречивые. Чем больше социальных благ для большинства, тем меньше экономическая эффективность такого общества, так как создает проблемы для предприимчивого меньшинства. Как это было в Советском Союзе. И наоборот. Чем благоприятнее условия для предприимчивого меньшинства (как сейчас для самого малого меньшинства – олигархов, а также для предприимчивых мошенников), тем меньше социальной справедливости в таком обществе. Поэтому задача для «правильного» кибернета сводится к удержанию указанных параметров, – социальной справедливости и экономической эффективности,- в допустимых отклонениях так же, как в автопилоте отклонения от курса. Путину, если сделать предположение, что он ставит своей целью быть «правильным» кибернетом и не сбиться с курса, который он сам себе наметил, требуется учитывать диаметрально противоположные интересы левых и правых, белых и красных, пролетариев и буржуинов. В том числе принимать как данность коррумпированность (читай интересы) чиновничества, поскольку без него управлять страной невозможно, а другого чиновничества просто нет. И после «посадок» вакуум заполняется сразу. Поэтому выбор объективного критерия для оценки кибернета совсем не такой очевидный. А оценщики люди разные и судят каждый со своей колокольни. Да и разные кибернеты имеют разные личные интересы. Для иллюстрации различия в интересах Брежнева и Путина. Леонид Ильич, придя к власти, учел неудачный опыт Хрущева и поделился властью с ближайшим окружением.

Но когда занемог и пожелал отойти от дел, соратники не отпустили. На Путина это не похоже. Создание Нацгвардии не только для защиты от майданов, но и от дворцового переворота. Более того, есть признак того, что для него приоритетным является положительный след в истории. На вопрос, как он относится к Петру Первому, ответил, что ему ближе Екатерина Вторая: «И добрых дел побольше, и кровушки поменьше». Следовательно, себе он желает не меньшего. А получится или нет – это другой вопрос. Профессор Европейского университета в СПб Дмитрий Травин в статье «Величие идей затмевает убогость жизни» (http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/03/18/1498884.html) описывает другой подход к оценке Путина. «До тех пор, пока сохранялась иллюзия, будто в России народ способен что-то требовать от властей, Путин проводил экономические реформы. К 2004 году выяснилось, что страна его обожает и позволит сделать практически любой политический шаг. На этой волне он нагнул бизнес, уволил Касьянова и выстроил под себя парламент. Все прошло «на ура», поскольку реальные доходы населения тогда росли благодаря прошедшим недавно реформам и пришедшим в Россию нефтедолларам. От новых реформ можно было с легкостью отказаться — ведь народ и так счастлив при благословенном правлении нефтегазового царя. Максимальную выгоду получали силовики и высшая бюрократия, но рядовым гражданам в нулевые годы тоже многое перепадало. Пока у президента с народом была полная любовь, не требовалось ни Крым присоединять, ни в Сирии воевать. Как человек разумно мыслящий, Путин понимал, что лучше всего править, когда страна сыта и довольна, а на штыках сидеть крайне неудобно. Но после первого кризиса (2008—2009 годов) он задумался о способах сделать страну довольной, несмотря на отсутствие сытости. Попробовали накормить народ геополитическими амбициями — и вышло на удивление удачно. Путин, конечно, догадывался, что возвращение Крыма многим понравится, но что будет такая эйфория — вряд ли мог предполагать». То же самое, как отмечает Д. Травин, можно сказать о полученной политической выгоде из моментальных ввода –вывода ВКС в Сирию и делает заключение. «Подобный подход помогает максимизировать политические выгоды при минимизации усилий. Никакая реформа, помогающая поднять нашу экономику, таких политических выгод не даст. Кто не верит — пусть вспомнит судьбу Горбачева и Ельцина, которые реформами занимались, а пропагандой почти нет». Разумеется, Путин не хочет повторить их судьбу. Но, по мнению Дмитрия Травина, политическую выгоду он будет получать, «продавая» (народу, кому же еще) Крым, имперское величие и геополитические амбиции». Однако, если сопоставить такой вывод с «екатерининскими» амбициями Путина, получается, что Дмитрий Травин явно занижает планку его интересов. Еще при Януковиче были намерения выдавить Черноморский флот из Севастополя. Поэтому без «аннексии» Крыма этот процесс не только ускорился бы, но без всяких сомнений завершился бы размещением флота НАТО в Севастополе. А с политической точки зрения это многократно весомее, чем c военной. Задумаемся, как бы чувствовал себя Путин, сравнив себя с Екатериной Второй? Она присоединила, а он бы профукал. Значит, стал бы слабаком вроде Горбачева и Николая Второго. А как народ относится к слабакам, известно. Известно также и то, что со слабаком до революционной ситуации, как в 17-ом и 91-ом, один шаг. Тогда общество было разочаровано в вождях. А сейчас, несмотря на кризис, у Путина запредельный рейтинг. Тогда альтернативными вождями, - Лениным и Ельциным, - народ подкупался «светлым будущим». В 17-ом призывом отобрать у толстосумов и отдать рабочим заводы, крестьянам землю, а власть советам. В 91-ом все с точностью, только наоборот, использовав ваучерную приватизацию и «шоковую терапию»: плохо будет лишь 6 – 8 месяцев, а потом все наладится. Вариант с Путиным совсем другой. Вождь управляет страной уже 16 лет, а надежды на «светлое будущее», которое должно быть лучше нынешнего, народ связывает пока с ним. Что это, ГЛУПЫЙ и ДОВЕРЧИВЫЙ народ, или на этот раз сработал ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ, который он приобрел после двух революций? В 17-ом Россия потерпела поражение в Первой мировой, закончившейся позорным Брестским миром с превращением войны империалистической в войну гражданскую. А к 91-му СССР проиграл холодную войну экономически, так как плановая экономика, эффективная для военной мобилизации и прорывного развития, не позволяла развиваться гармонично. Советский Союз развалился, так как периферийные вожди, почуяв слабину верхов, потянули одеяло на себя, подкупая свои народы лживыми обещаниями. А Россия, как правопреемница СССР, в гибридной войне борется за свои интересы. Сегодня без иронии можно сказать, что Россия встала с колен, если в результате украинского и сирийского факторов Керри и Нуланд зачастили в Москву. А к слабакам не ездят. Дмитрий Травин считает, что политическую выгоду Путин будет получать, «продавая» глупому и доверчивому народу Крым, имперское величие и геополитические амбиции. Однако есть альтернативное объяснение: не потому ли, что поумневший на горьком опыте народ сам оценил военно-дипломатический успех своего Президента? Хотя немало и таких, кто разделяет либеральную позицию, обосновываемую профессором Дмитрием Травиным. В этом нет ничего нового и подтверждается историческими аналогиями. Сто лет назад в России тоже произошел раскол. Тогда та война разделила все российское общество, все политические партии на две части: на оборонцев и пораженцев, на тех, кто желал победы своему отечеству в войне, и на тех, кто желал ему поражения. К оборонцам присоединилось и большинство лидеров политических партий, в том числе «отец русского анархизма» князь П. Кропоткин и «отец русского марксизма» Г. Плеханов. Пораженцев возглавили В. Ленин и А. Керенский. Одержали верх пораженцы, превратив войну империалистическую в войну гражданскую со всеми закономерными последствиями. Многое в сегодняшнем дне напоминает прошлое. В воздухе cнова пахнет грозой. Но есть и факты, подтверждающие, что урок пошел в прок.