Константин Ремчуков Особое мнение 16 мая 2016

     https://youtu.be/l0SCgvlrGbs

И.Воробьёва― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ирина Воробьёва, и сегодня со своим особым мнением в студии радиостанции «Эхо Москвы» главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Константин Вадимович, здравствуйте.

К.Ремчуков― Добрый вечер.

И.Воробьёва― Про налоги хотелось бы поговорить (сегодня мы целый день говорим об этом). Правда, уже Минфин опроверг информацию и Песков уже опроверг информацию. Тем не менее…

К.Ремчуков― Так а как мы говорить будем?

И.Воробьёва― Нет, ну, тем не менее, вот, интересно.

К.Ремчуков― В теоретическом аспекте, да?

И.Воробьёва― Конечно, да. Ну и «The Wall Street Journal» тоже, в принципе, так, со ссылкой на источники написал, но фактически написал про теоретическую возможность после президентских выборов сделать такую прогрессивную шкалу налогов. Вот, вы как думаете, это возможно?

К.Ремчуков― Ну, в нашей стране всё возможно. И мы знаем это.

И.Воробьёва― Об этом.

К.Ремчуков― Да. Но вопрос, мне кажется, в том, когда? Рано или поздно популизм возобладает, потому что, ну, применительно к нашим условиям российским, мне кажется, без наведения жесткого порядка с расходованием бюджетных денег ставить вопрос о поднятии налогов, сборов не совсем корректно. Потому что если у нас расходы бюджета нецелевые огромные, если у нас расхищение бюджета, если у нас называют первые лица государства суммы в триллионах рублей, которые криминальным образом используются из бюджетных наших отчислений в бюджет, то говорить о том, что «Давайте сейчас с этих поднимем там налог» или «с этих акциз», то это… С одной стороны, вот эта часть, когда просто воруются деньги и намного проще, а самое главное, здоровее для общества навести порядок с расходованием денег. А вторая часть – куда деньги идут?

И.Воробьёва― Бюджетные?

К.Ремчуков― Бюджетные, да. Мне кажется, что если контроль со стороны общества в лице Государственной Думы слабый, потому что Дума в этих вопросах предельно зависима от исполнительной власти, то если… Вот, принимает исполнительная власть «А давай-ка мы забубеним какой-нибудь проект ценой, там не знаю, в 1,5 триллиона рублей просто потому, что так хочется», и там все дружки раз уже вокруг этого проекта, уже подрядчики все.

И.Воробьёва― Почему-то мне кажется, что так и происходит.

К.Ремчуков― Вот, я говорю, что вот в этих условиях вот это два главных соображения. Первое, отсутствие контроля за рациональным и целевым использованием бюджетных денег, с одной стороны, а с другой стороны, отсутствие принципиального контроля за иерархией расходов и структурой расходов, мне кажется, не позволяют говорить о том, что повышение налогового бремени на граждан – это благо для страны. Это, может быть, злорадное удовольствие для кого-то: «Вот и эти жирдяи что-то там платят». Но злорадство – оно лишь приведет к тому, что еще больше денег будет для злоупотребления, а, стало быть, коррупции.

И.Воробьёва― Хорошо. А если мы представим с вами себе, ну, такую ситуацию, при которой всё нормально с коррупцией у нас, она на таком, нормальном уровне, ну, то есть как-то вот… Вы, все-таки, за прогрессивную шкалу?

К.Ремчуков― Не, я против, безусловно. Я считаю, что, во-первых, это несправедливо.

И.Воробьёва― Почему?

К.Ремчуков― Ну, а в чем же справедливость? Вот, вы и я работаем, давайте предположим, да?

И.Воробьёва― Да.

К.Ремчуков―Я зарабатываю тысячу долларов, а вы 10 тысяч долларов в месяц. Вы работаете в 10 раз больше меня, у вас высшее образование, выше квалификация, вы всю жизнь создавали более высокую добавленную стоимость, вы не пьете, не курите, не бездельничаете, я смотрю на ваш аскетический вид и вижу, что вы абсолютно нормальный, честный гражданин, да? Я как-то кое-как учился в школе, потом в институте, потом получаю какие-то работы низкокачественные, не расту над собой, не повышаю квалификацию, с дружками пью пиво, вот, начиная точно с 18:15 в пятницу, как только вышел за порог, и точно заканчивая в 23:20, когда там заканчивается трансляция Чемпионата Италии по футболу (тоже с дружками).

И в этот момент я говорю… И нас таких много, нас таких существенно больше, чем таких как вы. «А чего это, справедливо, что ли, что она получает, это самое, 10 тысяч? Ну-ка, давай ее, пусть она меньше получает. Давайте как в Швеции сделаем! Давайте 90% (вот, в свое время было) налог – пусть она тоже тысячу имеет. А нам надо. Вот это справедливость».

Вот, разве это справедливо облагать налогами трудовые заработки тех людей, которые дают обществу больше пользы в виде добавленной стоимости, с одной стороны. А с другой стороны, дают больше всех других отчислений? Ведь, ваши отчисления с 10 тысяч долларов во все фонды – в Пенсионный, Социальный, Дорожный, потому что у вас там много машин и, наверное, мощных. И получается, что школы строить – это из ваших налогов, дороги строить – из ваших налогов, здравоохранение поддерживать – из ваших налогов. Я зарабатываю три копейки, ничего не даю в общественный фонд, но у меня такой голос зычный, громкий: «Социальная справедливость!» Равенство в данном вопросе – это признак несправедливости, которая уже один раз сыграла злую шутку с нашей страной, когда инженеры с высшим образованием получали меньше, чем рабочие. Это дестимулировало. А потом удивляются, почему страна исчезла.

И.Воробьёва― Хорошо. Не про налоги, про ставки по потребительским кредитам начнем историю. С сегодняшнего дня Сбербанк снизил эти ставки. И например, президент Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян говорит о том, что это признак стабилизации ситуации. Вы согласны с ним?

К.Ремчуков― Я… Ну, если считать, что Сберегательный Банк является не коммерческой организацией, а такой вот как Гарегин Тосунян, судя по всему, такой, думающей об общем благе, то можно и так сказать. Но поскольку Сберегательный банк – это коммерческая организация, то, видимо, этой коммерческой организации хочется стимулировать граждан, чтобы они брали кредиты, чтобы они брали кредитов как можно больше и вообще на всё, что только их глаза видят – отдых, табуретка, машинка, коврик. Вот, чтобы они все закредитовались, а потом платили проценты и Сбербанку было хорошо.

Поэтому мне вот так однозначно в этом увидеть… Если бы всё было хорошо, то, я так понимаю, первым должен отреагировать на это Центральный Банк, который должен снизить ключевую ставку. Поскольку Центральный Банк ключевую ставку не снижает и говорит, что пока рановато (они боятся инфляции)... Потому что Эльвира Набиуллина взяла обязательства перед президентом страны Путиным, что к декабрю 2017 года, то есть за 3 месяца до выборов президента, куда, несомненно, Путин пойдет в качестве кандидата, она сделает ему такой подарок – 4% инфляции.

4% инфляции в стране, которой у нас не было, напомню, никогда (такой низкой) – это будет подарок ему, потому что по их воззрениям к этому надо прийти любой ценой, включая даже если всё ляжет. Ну, как говорится, мертвые не потеют.

И.Воробьёва― А как, простите, к этому прийти, если всё ляжет? Я, вот, не понимаю.

К.Ремчуков― А, вот, когда он ляжет, тогда и не будет спроса. Когда не будет спроса, у вас не будет роста цен.

И.Воробьёва― И всё.

К.Ремчуков― Да. Поэтому то, что делает Греф, скорее всего… Ну, поскольку у него портфель кредитов очень большой, существенно больше половины всего, то он видит, что некое стимулирование кредитов – это хорошо, это может привести к какому-то оживлению на потребительском. Потому что их же база доходная вот именно от их сотен миллионов транзакций.

И.Воробьёва― Ну, конечно, да.

К.Ремчуков― Поэтому он действует, скорее всего , как руководитель крупнейшей коммерческой структуры в стране.

И.Воробьёва― Внезапно совершенно (я так буду разбавлять) вопрос с сайта «Эха Москвы», который заранее до программы оставляют. Человек, который подписывается «Сан Саныч», спрашивает, что во время вашей встречи с читателями, когда она происходила, он задавал вам короткий вопрос: «Трамп – следующий президент?» Вы очень уверенно и также коротко ответили: «Нет». Изменилась ли ваша позиция сейчас? И если ответ ближе к «Да», хотелось бы услышать, какие изменения могут произойти после выборов в США во всем мире, в том числе в России?

К.Ремчуков― Сан Саныч чего-то сочиняет.

И.Воробьёва― Не было такого?

К.Ремчуков― Нет, вопрос был, но он как всегда… Вот, когда мне люди… Я сам не категоричный человек, поскольку я знаю, как много факторов воздействует на что-то. И встает какой-то человек и говорит: «Ну что? Трамп – следующий президент?» Ну, конечно, я говорю: «Конечно, нет». Конечно, нет. Это не так однозначно. Но есть факторы, которые за то, что он движется со скоростью, которую не предвидел ни один политический аналитик, есть факторы, препятствующие этому. Вот, просто для полноты картины вот так вот… Он не следующий президент по факту – еще выборов не было. Но то, что он движется, я последовательно с тех пор, как я ознакомился (еще, я думаю, это было в конце прошлого года и зимой) внимательно и с его стратегией и тактикой, и людьми, которые там занимаются (несколько раз был в Америке), поэтому я его всегда серьезно воспринимал по сравнению со многими моими американскими профессиональными коллегами. Потому что я ездил по Америке, включая штаты там, где рабочий класс пострадал от всей этой либерализации экономики американской, и я даже на «Эхе», по-моему, говорил на этом. Я выявил то, что они, как бы, ни в Вашингтоне, ни в Нью-Йорке, ни в Лос-Анджелесе не чувствуют, что белые американцы страшно оказались утомлены и находятся под гнетом политкорректности и заметного ухудшения их уровня жизни, когда работа уходит. То есть, как бы, тебе говорят «С одной стороны, ты оставайся политкорректным, с другой стороны, ваш доход будет снижаться». Мигрантов будет больше. Там, в Аризоне уже среди людей, которые моложе, я думаю, 28 лет уже процентов 80 – это латино.

И.Воробьёва― Ого.

К.Ремчуков― То есть это совершенно меняется характер жизни вокруг. Поэтому Трамп помимо всех прочих вещей, которые на виду, вот, я увидел вот это, что он поднял, как бы, бунт в силу своего характера и манеры, а он оказался востребованным рынком избирателей. Они не хотят политкорректности, они хотят, чтобы прямо и в лоб говорили. Поэтому…

И.Воробьёва― Но при этом они не хотят говорить это сами – пусть говорит это Трамп.

К.Ремчуков― Да. Но он снимает, как бы, барьеры. Если раньше было «Как он мог такое сказать там про мусульман?» И все так: «С ним нельзя разговаривать», да? А он говорит, и с ним не только разговаривают, но и поддерживают.

Вторая вещь, которая существенна, это то, что… Вот, вся социология показывала, что во всех праймериз принимает (особенно со стороны республиканцев) необыкновенно высокая доля тех, кто раньше считался независимым. Вот, строго говоря, это тот ресурс его позиции переговорной с партией Республиканской, которая не спешит его поддержать, что, на самом деле, да, они замаркировались на праймериз как республиканцы. На самом деле, они никогда в жизни до этого за республиканцев не голосовали – им просто нравится Трамп, и между демократами и им они выбирают его, потому что они хотят. Он привел этих людей сюда.

Поэтому… Сейчас он, конечно, переделывает свою кампанию в более обычную. Я уже говорил Пол Манафорт, опытный политтехнолог нанят руководителем его избирательного штаба, который, как бы, снижает градус риторики и начинают они отыгрывать многие резкие заявления, которые были сделаны до этого.

Но посмотрим, потому что на данный момент Хиллари Клинтон по многим частным показателям «Как вы относитесь?».. В общем, Хиллари Клинтон в каждом штате процентов на 13-15 опережает Трампа среди женщин. Ровно на столько же Трамп ее опережает среди мужчин. Трамп – это кандидат мужчин. Его ресурс – женщины. Он когда это осознал, он начал сразу вспоминать, как много чрезвычайно красивых и умных женщин есть. Поскольку он отличался достаточно резкой риторикой вначале, там, с ведущей Фокс Ньюс на дебатах, даже отказался один раз участвовать в дебатах общенациональных, потому что Мегги Райан, по-моему. Он резко высказался и сказал, что она не так будет. И все говорили: «Как это можно отказаться от дебатов только потому, что она будет ведущей?»

Сейчас он переигрывает эту ситуацию. Поэтому его ресурс – женщины. Хиллари почувствовала, что мужиков надо как-то брать, потому что мужики ей не доверяют. Сегодня она сделала заявление, что Билл Клинтон, муж ее займется экономикой. А Билл Клинтон – успешно экономикой, он просто оставил американскую экономику в образцовом состоянии к 1992 году.

Поэтому я думаю, борьба интересов – она выходит. Вот, сейчас еще несколько праймериз. Но я думаю, что всё равно там выходит, он уже отсюда. Сейчас проведет переговоры с республиканцами, потому что те тоже испугались, они почувствовали, что они ему не нужны. Но думаю, что они выйдут где-нибудь через месяц на серьезную такую уже… Июнь, июль, август, сентябрь, октябрь нас будет ждать такая, серьезная, я бы даже сказал почти научно организованная борьба, в которой социология, цифры будут двигать каждое заявление в течение буквально каждого часа: кто-то что-то сказал, тут же на это будет ответ.

Но всё равно, вот, Трамп – он большой специалист в маркетинге, и то, как он себя продает, та неустанность его энергии, та быстрота реакции, конечно, это очень сильный фактор. Он менее заученным и заезженным выглядит, чем Хиллари, вот, в реакциях. Там, все-таки, очень много заученных фраз, как надо говорить, как правильно надо говорить.

И.Воробьёва― Но тут тогда перейдем к выборам в России. Сразу 2 наших слушателя. Один спрашивает про праймериз в «Единой России», приветствуете ли вы такую форму, которую они избрали? И, в общем, сегодня проходили отборы оппозиционных кандидатов. Вообще насколько это интересно хоть кому-нибудь, что праймериз в «Единой России», что отбор кандидатов в оппозиции?

К.Ремчуков― Вы знаете, ну, мне кажется, что от праймериз особого вреда нет, потому что праймериз – это элемент новой культуры избирательной. Раньше вообще выбирали из одного, да? Потом начали разбавлять.

И.Воробьёва― Прогресс.

К.Ремчуков― Поэтому сейчас есть возможность сосредоточиться на каких-то мыслях, по крайней мере. Во-вторых, если говорить сейчас об «Единой России», сосредоточиться на тех, которые, все-таки, лучше, не такие деревянные, оловянные, стеклянные, как когда без всяких праймериз в списки включаются, это, все-таки, некая публичность, потому что онлайн-трансляция. Я видел Бориса Надеждина, который участвует в праймериз «Единой России». И он мне говорит, что он подписал даже бумагу, что если он выиграет эти праймериз, то он пойдет по списку «Единой России». А если он не выиграет, то он пойдет по одномандатному. Но, вот, характер бесед, о чем говорят люди, там много этих самых…

Вообще все элементы современного публичного озвучивания позиций, мне кажется, надо приветствовать, потому что они в нормальном… А мы ж будем когда-нибудь нормальной страной, да? ...в нормальном обществе приучают к тому, что люди отвечают за свои слова. Потому что если ты в молчанку избрался, то ты можешь делать всё, что угодно. Если же ты на прямой вопрос «Вы будете расстреливать рыжих сразу?» скажешь: «Нет, не буду». Потом раз, тебе говорят: «Расстреляйте этого рыжего», да? А ты говоришь: «Я уже взял обязательства». Ну, правда, там можно скорректировать.

Что такое оппозиция? Да, там сегодня Ходорковский список сформировал, но, в основном, там люди ПАРНАСа, я так понимаю, туда пошли.

И.Воробьёва― Да.

К.Ремчуков― Ну, это тоже… Мы же видим, какая турбулентность всегда в оппозиционном движении, как сложно договариваться, как многие нюансы играют решающее значение, что «я с вами за один стол не сяду». Но тоже есть некая публичность. Хотя, там отказались от многих дебатов, потому что очень малый интерес был публики к этому. Но… А чего делать?

И.Воробьёва―А чего так все в Думу-то устремились? Вот, Надеждин аж до «Единой России» дошел, Рыжков – от «Яблока». Даже Михаил Хазин (наш гость) пошел от «Родины». Что же они так все в этот раз-то?

К.Ремчуков― Кому-то нужна неприкосновенность, кому-то нужен статус, кто-то по глупости.

И.Воробьёва― О?

К.Ремчуков― Кто-то не понимает, как мало он сможет сделать, на самом деле. А сейчас законы приняли так, что если ты пропускаешь там месяц… Раньше они, козырные ребята, ездят, где хотят, на заседания не ходят, а всё равно депутаты. А сейчас их через месяц вычистят и выгонят. Поэтому… Скорее всего, глупость ведет людей туда.

И.Воробьёва― Константин Вадимович, вам как главному редактору много вопросов задают: «Что, на ваш взгляд, на самом деле, случилось с РБК и с увольнениями по договоренностям, без договоренностей и так далее?» Что на самом деле произошло?

К.Ремчуков― На самом деле что произошло, наверное, лучше спросить главного редактора или шеф-редактора РБК Лизу Осетинскую, потому что, собственно, то, что произошло, знают только они. И, кстати, здесь один нюанс: выражая всю солидарность журналистам и по всем внешним признакам заведение уголовных дел среди собственников и акционеров. Мне кажется, это было серьезное политическое давление.

Я хочу сказать. Вот, журналисты РБК когда пишут что-то, они считают, что это их гражданский долг информировать общество о существенных фактах, которые они находят. Вот, мне кажется, что сегодня существенным фактом для общества является правдивая информация о том, почему их уволили. Какие такие переговоры они вели, как сказал генеральный директор, в течение какого-то времени, не договорились и расстались? Потом появилось сообщение, что, якобы, они получили хорошую компенсацию (ну, предположим там, за 6 месяцев зарплату). И получается, что деньги за 6 месяцев закрыли их рот? Но тогда в чем тогда принципиальная разница между теми, кто получает деньги от тех, кто не хочет им говорить? Вот это мне не нравится, это слабое место.

Я понимаю по-человечески, что они хорошо урегулировали, взяли деньги, отскочили. Но не говорить нам, что же на самом деле… Вот, какие требования выдвигал гендиректор перед творческим этим коллективом? Конечно, замолчать только потому, что тебе за 6 месяцев заплатили компенсацию, тут нет никакого героизма. Это первое. Это, как бы, отвечая непосредственно на  ваш вопрос.

Что касается самого вот этого кризиса вокруг РБК, то, конечно, надо понимать, какие договоренности у них были исходные с Прохоровым как владельцем, ну и, как бы, с менеджментом как производная. Вот, что сказал им Прохоров? «Пишите, что хотите»? «Игнорируем реальность, реальность полуавторитарного государства, в которой опасно писать то, что хочешь, либо опасно не урегулировать каким-то образом эти отношения, не быть человеком, который постоянно находится в каком-то диалоге?» Ярчайший пример такого руководителя – это Алексей Венедиктов (вот, я его знаю). Ярчайший пример.

У вас мы знаем каждое слово, в том числе которое писало РБК, потому что вы тут же баннер вывешивали, вы комментировали и так далее, да? Значит, это есть какое-то искусство, учитывающее реальность, которое надо делать.

Если же ты просто подходишь и так говоришь: «Нет, а я вот так буду, потому что по закону вот так», это можно на это, с моей точки зрения, игнорировать реальность. Вот, игнорирование реальности в любой сфере, начиная от того, что ты идешь на красный свет, игнорируя реальность, но идешь по зебре и думаешь, что вот эта зебра в виде закона тебя защищает. Нет, есть вероятность, что тебя собьют.

Еще один аспект, конечно… Ну, как бы, если тыл игнорируешь эту реальность, то ты чувствуешь себя свободным. Это великолепно. Журналисты, которые пришли там, они из «Ведомостей» — это хороший бренд, хорошая школа.

И.Воробьёва― Ой, отовсюду пришли туда журналисты. В том числе из Ленты.ру.

К.Ремчуков― Я думаю, что, все-таки, вот, они (РБК со своими расследованиями), вот, насколько я могу понять из контактов с людьми, которые так или иначе транслируют настроения в Кремле, следующее. В связи с тем (я говорил неделю назад), что общая трактовка ситуации политической и внешнеполитической такая, что Запад против Путина, если одним предложением сказать, и Запад даже не столько против России, сколько против Путина (а всё остальное – это уже средства), то все атаки на любые явления, начиная от Олимпиады, кончая мельдонием, любые разоблачения и так далее, это всё направлено против Путина.

Значит, исходя из этого, выстроена совершенно особая, которой еще не было, скажем, 2 года назад, линия защиты внутри Путина в виде законодательства, в виде Национальной гвардии, в виде изменения законов, которые позволяют входить в дома, задерживать, арестовывать. Сейчас в первом чтении приняли закон по инициативе Озерова и Яровой о том, что люди, подозреваемые даже в связях с террористами, их можно не пускать за границу. А мы знаем, что не пускать или подозревать можно любого: вот, ты в блоге перепостил какой-нибудь материал о Крыме, и это уже может рассматриваться как экстремизм. Вот, мы видим, как сужается вот это пространство.

На этом фоне… Мы не знаем, в какой момент случилась обида в верхах. Есть серьезные основания подозревать, что она случилась тогда, когда были опубликованы материалы о Екатерине Тихоновой. Вот тогда был, как бы, ну, какой-то у нас, типа, против наших детей никто ничего не пишет. Это серьезная обида. Потом всё идет-идет, а потом мы уже не знаем, какая капля, вот, конкретно какая капля берет и вызывает вот такие вещи.

Предыдущий гнев был вызван публикацией Панамского досье с фотографией Путина, потому что Путин – он в последнее время часто называет себя «ваш покорный слуга». Ваш покорный слуга не имеет никакого отношения к этим счетам, а его физиономия красуется на всех этих материалах. Вот, ему кажется и тем людям, которые формируют в том числе его позицию, что вот это и есть доказательство того, что это фактически заказной характер носит материал: самого Путина нет, а фотография его есть. Поэтому вот смотрите, вот доказательства.

И вот с этой, значит, фермой устричной. Ведь, в самой статье не приводится доказательств – там добросовестно приводятся все, как бы, отказы от того, что это дворец Путина. Но дворец Путина фигурирует в тексте, названии и вбрасывается идея, что, скорее всего, эта устричная ферма… Это ж не по поводу хозяйства, а по поводу того, что это найден легальный способ на 25 лет защитить акваторию моря вокруг этой дачи от проникновения других судов под предлогом того, что они будут мешать ведению вот этого хозяйства. То есть смысл-то не в бизнесе устриц, а в закрытии акватории.

Поэтому я думаю, что вот эти 2 капли, когда опять человек говорит: «Смотри, я не имею отношения, все документы даны, все люди, никто не подтвердил, что это дворец Путина. Они опять пишут, значит, они – часть вот этой кампании».

Поэтому я думаю, что, вот… С моей точки зрения. Но, конечно, хотелось бы услышать Лизу, Баданина, там еще ребят – они, в общем-то, не молчаливые люди, поэтому хотелось бы, чтобы они рассказали, какую, все-таки… Вот, о чем они не договорились с гендиректором?

И.Воробьёва― С другой стороны, если мы говорим про обиду президента (не важно, на что), как-то это неправильно, когда президент обиделся и СМИ больше не стало.

К.Ремчуков― Во-первых, СМИ есть и Лента.ру есть. Да? Из Ленты.ру ушли, а трафик и рекламные деньги не уменьшились. Я, вот, недавно счетчик смотрел и прямо поразился — у них даже, по-моему, больше стало. У них было около миллиона, а сейчас я увидел там миллион 300 в какой-то день. Но я говорю, это просто я смотрел посещаемость, смотрел ядро какое, смотрел, кто неотрывно присутствует. Мне просто интересно было, как онлайновые ресурсы… Поговорил со специалистами на рынке, они говорят, что рекламный поток, несмотря, как им кажется, на изменение качества, он не эластичен, он не ушел отсюда.

Поэтому СМИ останется (РБК, я думаю), он будет (этот ресурс) существовать.

И.Воробьёва― Ну так он и был до этого состава, в общем.

К.Ремчуков― Да. Но еще раз говорю, мы же говорим о реальности. Можно игнорировать реальность, можно сказать «Вот так должно быть». Я, вот, очень часто… Самый реальный документ – это Конституция, да? Но как далека наша практика от этой Конституции. Вот. И самое главное, что, мне кажется, что настроение начинает появляться в обществе, которое начинает артикулировать (отдельные грамотеи здесь в столице), что нужно реальность учесть в Конституции и Конституцию изменить под реальность.

И.Воробьёва―Потому что жить по Конституции не получается?

К.Ремчуков― Вот, получается, что Конституция у нас выдающаяся, мы свободнейшие граждане, у нас всё должно быть, никто не должен подойти близко к нашим свободам. А смыслом деятельности всех органов власти в стране должно быть обеспечение наших прав и свобод. Это смысл деятельности.

Поскольку мы видим, что смыслом деятельности всех органов власти не является обеспечение наших прав и свобод, то сейчас появляются разговоры: «Послушайте, вы что, слепой? Вы не видите, что реальность отличается от того, что написано в Конституции?» Так вот вместо того, чтобы реальность привести в соответствие с Конституцией, предлагают Конституцию привести в соответствие с реальностью. То есть…

И.Воробьёва― Но это же чудовищно.

К.Ремчуков― Ну, вот, я вас уверяю, что…

И.Воробьёва― Хотя бы смысл какой-то апеллировать к Конституции.

К.Ремчуков― Да, да-да-да. Вот, поэтому это новые иезуитские такие изощренные формы… Ну, просто мели Емеля, твоя неделя. Я говорил как-то, что либералам противостоят не консерваторы. К сожалению, так случилось, если мы проанализируем все тексты выступлений и инициатив так называемых консерваторов, это реакционеры. Поэтому либералам в стране противостоит нарастающее число реакционеров. В том числе и там во власти, и в медиа, и так далее. Поэтому… Вот это реальность, самая наипервейшая.

И.Воробьёва― Про реальность хотелось бы спросить о той реальности, которая произошла в выходные в городе Москве, о перестрелке, жуткой массовой драке и не где-нибудь, а на кладбище.

К.Ремчуков― Да.

И.Воробьёва― Это какие годы к нам возвращаются? Или они не возвращаются?

К.Ремчуков― Это меня поразило, конечно (вот, я слушаю же комментарии и всё), как одновременно у всех человек, у всех людей аллюзия с 90-ми, с лихими 90-ми, да?

И.Воробьёва― Ну, конечно. Массовая перестрелка.

К.Ремчуков― И вот это я хочу сказать… Вот, я сделал скриншоты (ну, просто думаю, уйдут куда-то новости), скриншот 16:16, суббота. Вот, какие новости? «Стала известна причина кровавого побоища на Хованском кладбище». Это новостной агрегатор. Следующая новость: «В Дербенте начался штурм занятой боевиками квартиры». Следующая новость (там подряд): «Обвиняемого в убийстве девочки в московском подъезде доставили в суд». Следующая: «В Москве школьница выбросилась с 14-го этажа». Следующая: «4 человека погибли в ДТП в Ростовской области». «Четверо в масках обстреляли Rangerover на Головинской набережной». Следующая там, если пролистнуть, «Полиция разыскивает дирижера Государственного симфонического оркестра Петербурга».

То есть, понимаете, вот, есть опять альтернативная реальность, которую создают федеральные каналы, всё время топча лихие 90-е и говоря о благостности. И, вот, абсолютно робот-агрегатор новостей, который реагирует только на количество заходов на ту или иную новость, и поэтому она выскакивает в «Топ».

Она показывает о том, что страна больна, что в стране преступность, криминал, неурегулированные производственные отношения, неурегулированные отношения в региональных экономиках. Убийство этого полковника – там целые пласты тем возникают. Там и наркотики, там и контроль за алкогольной продукцией, там поборы, взятки. И вот это вот загонять под фанфары, как бы, радостного, благополучного бытия празднования похорон лихих 90-х приведет к тому, что в один прекрасный момент всё общество ощутит, что прогресса нет.

И.Воробьёва― Ох, прогресса нет, возможно, действительно. Спасибо большое. Главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков сегодня был в программе «Особое мнение».

К.Ремчуков― Спасибо.